Политика

Угроза, которую нельзя называть. Против кого заточена новая военная доктрина Беларуси

5731 Микола Мирончик

20 июля Александр Лукашенко утвердил новую военную доктрину Беларуси. Основополагающий документ, закладывающий основы военной политики страны на долгие годы, изобилует выводами из украинского кризиса и уже вызвал шквал критики со стороны главного военного союзника Минска — Москвы. Почему?

Предыдущая Военная доктрина Беларуси была принята еще в 2002 году, так что ее давно пора было обновить. Основой для нового документа стал детальный анализ военно-политической обстановки, которая кардинально изменилась в первую очередь в результате российско-украинского конфликта.

«Доктрина — это ответ на вызовы, которые продемонстрировала ситуация в Украине, — рассказал «Журналу» военный аналитик Александр Алесин. — Именно там мы увидели новый способ ведения войны, когда через внутреннюю дестабилизацию государства, разрушение его институтов оно становится неспособным оборонять свои границы, в результате чего часть его территории переходит под юрисдикцию второго государства, а часть территории является полем военных действий. Поэтому Лукашенко и испугался».

По мнению директора Центра стратегических и внешнеполитических исследований Арсения Сивицкого, украинский фактор — один из многих, повлиявших на текст новой доктрины, но — наиважнейший.

«Выводы, которые беларусское руководство сделало в том числе из конфликта между Украиной и Россией, отражены в новой доктрине в виде понятия «внутренний вооруженный конфликт, который инспирируется извне». Серьезное внимание уделено также способам и методам ведения боевых действий, которые содержат все больше гибридных характеристик, когда помимо военного арсенала используются различные инструменты невоенного характера — информационно-психологические операции, экономическое и политическое давление. Доктрина гласит: в современных конфликтах активно применяются незаконные вооруженные формирования — частные военные компании, террористические и радикальные экстремистские организации — с целью подрыва территориальной целостности, конституционного строя, независимости и суверенитета».

Александр Алесин называет новую доктрину «одним из лучших» аналогичных документов по сравнению с другими странами, поскольку в нем сразу предусматриваются комплексные меры не только военных сил, но и всех силовых ведомств — специальных служб, полицейских или милицейских сил, пограничных сил и так далее:

«И мы видим уже, что проводятся учения, где обращается внимание не только на внешнюю угрозу, а на вызревание внутреннего врага, «пятой колонны». Лукашенко хочет задавить гибридную войну в зародыше. Учтен опыт Украины, власти стараются поддерживать стабильности в государстве и не допустить даже зачатков вооруженных, экстремистских групп, которые поддерживаются извне деньгами, инструкторами и так далее».

«Журнал» также рекомендует:

  

Гибридная война

Под предметом прямой или косвенной военной угрозы в тексте доктрины отныне понимаются действия не только государств и коалиций государств — но и «негосударственных субъектов, включая террористические и экстремистские организации». Под незаконным вооруженным формированием понимается организация, которая ставит своей целью насильственную борьбу и у хотя бы одного члена которой найдут оружие.

В Беларуси уже несколько лет действуют пророссийские — например, «казачьи» — группы, которые открыто отрицают суверенитет Беларуси. Таким образом, эти формирования могут считаться экстремистскими по некоторым международным нормам. Дает ли новая военная доктрина карт-бланш на их зачистку?

МВД, КГБ и другие ведомства уже достаточно мягко, но активно противодействуют пропагандистам «русского мира» в Беларуси. И с принятием новой военной доктрины это противодействие усилится, считает Александр Алесин.

Причина проста: любые, даже самые ненасильственные пророссийские элементы отныне рассматриваются беларусской властью как основная угроза — значительно большая, чем «прозападная» оппозиция.

Арсений Сивицкий обращает внимание, что новая доктрина подключает другие ведомства — например, Вооруженные силы и МЧС, к противодействию террористической угрозе. Ранее эта деятельность находилась в исключительной компетенции Комитета государственной безопасности.

Внесены поправки в антитеррористическое законодательство; понятие «система государственного реагирования», введенное туда, также включено в новую военную доктрину. Является ли это стремлением усилить данное направление или уйти от монополии одного влиятельного ведомства на такие действия?

«Сегодня террористические угрозы радикально трансформировались. Террористические организации в состоянии вести полноценные боевые действия — те же так называемые ДНР и ЛНР, которые по сути обладают своими вооруженными силами, способны проводить полномасштабные войсковые операции. Это требует задействования Вооруженных сил для противодействия им. С другой стороны — да, это и стремление не класть яйца в одну корзину — попытка выстраивать определенный баланс [спецслужб], создать дублирующие механизмы [противодействия террористическим угрозам]. И в-третьих, все большее вовлечение Вооруженных сил, особенно сил специальных операций, в борьбу с терроризмом — это мировая тенденция. Беларусь здесь осваивает мировой опыт», — сказал Сивицкий «Журналу».

В случае выступлений незаконных вооруженных формирований к их подавлению возможно без лишней бюрократии привлечь Вооруженные силы:

«Принятие новой военной доктрины — это безусловный сигнал для экстремистских организаций, что переход красной линии немедленно повлечет серьезные последствия — юридические, правовые. А в случае, если какая-то из этих организаций вдруг вздумает вооруженным путем, экстремистскими методами добиваться своих целей — у меня нет сомнений, что против них будет использована армия».

«Журнал» также рекомендует:

  

Дивизии под Смоленском — опасность, батальоны НАТО — нет

В качестве одной из основных военных опасностей для Беларуси новая военная доктрина признает «наращивание на территориях государств, сопредельных с Республикой Беларусь, их военной инфраструктуры». Общая формулировка — пространство для лавирования: она подходит как для описания новых батальонов НАТО в странах Балтии и Польше, так и наращивания российской военной группировки в Смоленской и Брянской областях.

По словам Александра Алесина, доктрина — документ, который пишется на дальнюю перспективу, и потому должен содержать ответы на все случаи жизни. И действий нашего восточного соседа это также касается.

Впрочем, прямое нападение России на Беларусь эксперту представляется маловероятным: скорее, Лукашенко беспокоит, что в случае столкновения России и НАТО Беларусь «может оказаться между молотом и наковальней».

«Военные группировки нарастают и со стороны Запада, и со стороны России. Они могут сойтись во взаимном конфликте, а Беларусь окажется полем боя, как это уже было в разные эпохи. Российская граница с блоком НАТО очень маленькая, беларусская — гораздо больше. Учитывая наши союзнические отношения с Россией, если Москва вступит в конфликт на западном направлении с блоком НАТО, Беларуси не удастся соблюсти никакого нейтралитета. И ни одна сторона не оставит нас в покое и будет стараться воспользоваться преимуществами беларусского плацдарма», — говорит Алесин.

Арсений Сивицкий напоминает: Минск вполне официально беспокоит активизация военных как на Западе, так и на Востоке. Но наращивание российской группировки — все-таки значительно больше.

Дело, однако, не совсем в изменившихся геополитических приоритетах — а в масштабе и характере укрепления военной инфраструктуры у соседей: планы НАТО отчетливо носят оборонительный характер, а России — наступательный, в том числе речь идет о размещении ударных механизированных подразделений.

«Четыре батальона НАТО с военной точки зрения — не угроза для Беларуси, а две бригады вблизи беларусско-российской границы с перспективой размещения там мотострелковой дивизии — это, конечно, опасность достаточно серьезная», — говорит Сивицкий. И призывает не списывать со счетов возможное нападение со стороны России:

«Несмотря на союзнический характер отношений между Беларусью и Россией, есть прецедент — украинский кризис. Украина с формально-правовой точки зрения являлась дружественным государством для РФ. Более того, между Украиной и Россией было подписано соглашение о военно-техническом сотрудничестве, которого у нее больше не было ни с кем. Отношения Украины и Россией в военной сфере были настолько тесными, что на ее территории была размещена российская военная база Черноморского флота (даже на территории Беларуси формально нет российских баз). Поэтому украинский прецедент показывает, что и мы не застрахованы от агрессии с Востока».

«Журнал» также рекомендует:

  

Стилистические правки

Belarus Security Blog ранее обращал внимание на то, что между утверждением текста доктрины парламентом в первом чтении и ее фактическим одобрением президентом прошли месяцы. По данным аналитиков, они были потрачены на вымарывание из текста формулировок, которые откровенно разозлили Москву: якобы в Кремле и российских военных кругах рвали и метали по поводу того, как неожиданно жестко прошелся по ним Последний союзникTM.

Но напрямую недовольства Кремль не высказал, использовав для этого Армению. После редактуры многие положения выглядят нейтрально — а значит, в зависимости от конъюнктуры их можно применить для описания как российской активности, так и действий западных стран.

По мнению Александра Алесина, документ не может удовлетворить ни западных, ни восточных соседей Беларуси, поскольку написан не для них — а в первую очередь для сохранения действующей в Беларуси власти:

«Лукашенко не прозападный и не пророссийский — он сам за себя. Когда говорят «батька» — это не значит «отец»; это значит — командир какого-то формирования. Как Батька Махно. Он играет за свои интересы. Вопрос стоит в сохранении личной власти: как можно дольше быть президентом этого государства. Не важно, есть угроза этим интересам с Запада или с Востока — он будет ей противодействовать».

Сивицкий соглашается с тем, что военная доктрина — это система общих взглядов на выстраивание военной политики, поэтому «их можно применять в отношении любого риска, любой угрозы военной безопасности независимо от источника происхождения».

«Таким источником могут быть и НАТОвские активности, и активности Российской Федерации, особенно если они не согласованы [с Минском] и носят явно агрессивный характер», — подчеркивает он.

У Беларуси, однако, есть целый комплекс обязательств перед Россией в рамках как Союзного государства, так и военно-политического союза — ОДКБ. В тексте доктрины сказано, что приоритетом в коалиционной военной политике Беларусь продолжает считать сначала развитие отношений с Российской Федерацией и странами ОДКБ, однако лишь в рамках оборонных систем и миротворческих механизмов (даже региональный уровень не назван).

В то же время, в разделе 19 говорится: Минск намерен развивать сотрудничество по обеспечению глобальной безопасности с ООН, региональной — с ОБСЕ и НАТО. Про взаимодействие в рамках обеспечения региональной безопасности сказано и в пункте 20.3, где речь идет об отношениях в СНГ. То, что ОДКБ, по мнению Минска, больше не играет даже существенной региональной роли, можно трактовать как плевок в сторону альянса, но также можно объяснить тем, что Беларусь считает своим домашним регионом. И это, судя по тексту доктрины — ни разу не евразийское пространство: везде в тексте доктрины поясняется, что Беларусь волнует только «европейский регион».

Арсений Сивицкий считает, что институты евразийской безопасности в глазах беларусских властей совсем недавно претерпели серьезную девальвацию:

«Постсоветские интеграционные структуры в сфере безопасности показали очень низкий уровень институциональной дисциплины. В ситуации обострения Нагорно-Карабахского конфликта Россия, по сути, не оказала никакой помощи своему союзнику по ОДКБ Армении».

В доктрине, например, есть такая формулировка: необходимо «организовать противодействие деструктивным идеологии и пропаганде, а также использованию информационно-коммуникационных и информационно-психологических методов и технологий, направленных на <...> причинение ущерба военной безопасности Республики Беларусь и безопасности ее союзников».

Ввиду того, что НАТО сейчас активно обсуждает способы противодействия российской пропаганде, в случае организации такой кампании против отдельных российских СМИ Беларусь, согласно текста доктрины, вынуждена будет противодействовать операции НАТО. Эксперты, однако, говорят, что в этой ситуации не прописаны конкретные сценарии, а формулировка выглядит общей и ни к чему Минск не обязывает.

«Я думаю, что это знак союзнической верности, дежурная фраза, которая призвана показать тот факт, что Беларусь находится в союзе с ОДКБ и Россией», — говорит Алесин.

«На протяжении последних нескольких лет единственным субъектом, который проводил масштабные информационно-психологические операции против Беларуси и ее высшего руководства, была Россия, — напоминает Арсений Сивицкий. — Напомню про 2010 год (когда на российском ТВ развернулась широкая кампания против высшего руководства Беларуси — прим. «Журнала»). Беларусь не будет участвовать в информационно-психологических операциях, которые проводятся РФ против западных стран, стран НАТО. Беларусь тоже является объектом воздействия российской пропаганды, поэтому речь прежде всего идет о выстраивании собственной инфраструктуры, в том числе в наших Вооруженных силах, способных проводить собственные информационно-психологические операции, а также противодействовать таким операциям, которые проводятся извне — будь их организатором НАТО, Россия или кто-то еще».

Противовес России

В случае нападения — как извне, так и силами внутреннего незаконного вооруженного формирования, подпитываемого ресурсами извне, Беларусь оставляет за собой право обратиться не только к странам-членам ОДКБ, но и «другим государствам в соответствии с международными договорами Республики Беларусь». Договор о стратегическом партнерстве, который такой механизм предусматривает, у Беларуси подписан с Китаем.

Александр Алесин уверен, что именно Китай давно рассматривается властями Беларуси как противовес России — и все больше именно в военно-политическом плане: «Все дело в том, что и Китай, и Россия — постоянные члены Совета безопасности. И достаточно будет Китаю наложить вето, и никакое решение, даже поддерживаемое Россией, не пройдет».

 

«Журнал» также рекомендует:

  

 

По мнению Сивицкого, военно-политические и военно-технические отношения Минска с Пекином уже являются фактором сдерживания агрессии против Беларуси: «Именно взаимодействуя с Пекином по военно-технической линии Беларусь смогла получить ряд чувствительных технологий в военной сфере, которые позволяют создавать современные эффективные высокоточные системы вооружений и военной техники. В качестве такого примера можно привести РСЗО «Полонез», которая была разработана совместно беларусскими и китайскими специалистами. Такое сотрудничество усиливает потенциал стратегического сдерживания беларусской армии».

Однако пойдет ли Китай на предоставление открытой военной помощи, если на Беларусь нападет некий крупный игрок — и связанные со вмешательством риски для Пекина будут велики?

«В статье 5 Договора о дружбе и сотрудничестве между Беларусью и Китаем есть интересная фраза: «китайская сторона поддерживает усилия беларусской стороны, направленные на защиту независимости, суверенитета, территориальной целостности страны и обеспечение политической и социальной стабильности, выступает против вмешательства внешних сил». Эта статья свидетельствует: Китай готов брать на себя определенные обязательства и оказать беларусской стороне поддержку, если возникают угрозы для независимости, стабильности и безопасности для Беларуси извне», — считает Сивицкий.

Однако это — формальность. Как поведет себя Китай в реальной ситуации, угадать сложно. Готовность Пекина защищать Беларусь находится в прямой зависимости от количества китайских денег в нашей стране: «Чем больше здесь будет китайских инвестиций, стратегических проектов, тем большим будет интерес Китая в том, чтобы обезопасить свои активы и защитить их в случае конфликта».

Алесин считает, что Китай окажет помощь Беларуси, даже если агрессором будет выступать Москва, которая в последние годы декларирует курс на мощные экономические связи с Пекином:

«Китай, несмотря на провозглашаемое сотрудничество с Россией, не хочет чрезмерного ее усиления — и будет противодействовать ей там, где видит угрозу своим интересам. Китай хочет использовать Беларусь как транзитный коридор, как часть своего Шелкового пути. И он не заинтересован, чтобы этот коридор полностью контролировался Россией. Он желает иметь дело непосредственно с правительством Беларуси. Ему тут проще; у него нет с Беларусью геополитических и стратегических разночтений. С Россией такие разночтения есть. Они сейчас отодвинуты на второй план, но это шило, которое может вылезти».

Дело еще и в имидже, говорит Алесин: «Китай изначально себя позиционировал как лидер — раньше говорили «стран Третьего мира», «Движения неприсоединения», сейчас говорят — развивающихся стран. И он как раз заинтересован в том, чтобы его авторитет в этих странах, в которые он сейчас интенсивно проникает, не падал. Значимость как защитника угнетенных и обиженных — вот что важно для Пекина».

Угрозы, связанные с дистанцированием от России

Текст военной доктрины явно демонстрирует стремление Минска дистанцироваться от Москвы. Помимо разных с Кремлем пониманий некоторых понятий (в новой доктрине появился целый раздел с подробными дефинициями), задокументированы различия в понимании причин региональной и общемировой нестабильности.

Например, если Россия официально считает, что во всем виноваты США как главный центр силы, то беларусские аналитики намного ближе к реальности. Согласно доктрине, «усиление национального, этнического и религиозного экстремизма, сепаратизма, ведущих к появлению негосударственных субъектов, включая террористические и экстремистские организации, создающих и применяющих вооруженные формирования» вызвано «выстраиванием и развитием архитектуры многополярного мироустройства наряду с активизацией интеграционных процессов и становлением новых геополитических центров силы».

Арсений Сивицкий уверен, что главный адресат таких формулировок — международное сообщество. Причина их появления: Беларусь не хочет более рассматриваться как часть России в военно-политическом плане (как заявил недавно глава МИД Литвы Линас Линкявичус).

«Цель принятия доктрины — заявить принципиальную приверженность нормам международного права, особенно в сфере поддержания региональной и международной безопасности, и в этом дистанцироваться от России. А еще — задекларировать сугубо миролюбивый и оборонительный курс военной политики Беларуси», — говорит Сивицкий.

Александр Алесин уверен, что вывод о реальном дистанцировании от России — большая логическая ошибка:

«Лукашенко не желает дистанцироваться от России дальше, чем распространяются его интересы. Как только возникает угроза его интересам, он заявляет, что будет с Россией до конца. Это сохранение российского рынка для нашей машиностроительной продукции, получение нефти в качестве сырья для наших нефтеперерабатывающих заводов. Поэтому если в данный момент ему выгодно определенным образом отодвинуться от России, от отодвинется. Но он знает пределы, на сколько можно отодвигаться. Лукашенко — это король баланса; он балансирует на лезвие ножа. Он выработал свой алгоритм поведения, и против России он не пойдет».

Однако даже декларации в подобном духе грозят большими рисками.

«Представляя военную доктрину, министр обороны сказал, что беларусы не будут воевать за пределами территории Беларуси, что вызвало многочисленные нападки со стороны нашего восточного союзника на Лукашенко и официальный Минск», — говорит Алесин.

«Принятие новой военной доктрины вызвало неоднозначную реакцию в российских экспертных и военных кругах, тем более что в ней содержится прямой намек, что некоторые страны подрывают территориальную целостность, конституционный строй и независимость государств в европейском регионе, инспирируя внутренние вооруженные конфликты, — говорит Арсений Сивицкий. — На Западе это называют гибридной войной, мы называем это внутренним вооруженным конфликтом. Даже этого уже достаточно для того, чтобы в Москве восприняли принятие новой военной доктрины как антироссийский шаг».

Новая военная доктрина может взволновать и пророссийски настроенную часть военного руководства Беларуси и властной вертикали в целом. Эксперты, впрочем, уверены: таковых людей в беларусской власти осталось мало — сказалась многолетняя кропотливая кадровая работа.

«Работа по расстановке и подбору кадров велась на протяжении значительного времени достаточно интенсивно. Прежде всего она заключалась в том, чтобы не дать образовываться каким-то прочным кампаниям по интересам в военном руководстве. Его периодически «перетряхивали», передвигали. Политика Лукашенко заключается в том, чтобы в руководстве Вооруженных сил были только лояльные ему люди. Каких-либо прочных пророссийских групп влияния там нет», — уверен Алесин.

Сивицкий высказывает схожую позицию. Однако обращает внимание: изменения и дополнения в текст доктрины готовили «не только структуры, связанные с военным ведомством, но и все остальные». То, как долго эта доктрина принималась в итоге, свидетельствует о возможном лобби пророссийски настроенных представителей других силовых структур:

«Я думаю, что была попытка влиять на содержание доктрины [со стороны пророссийского лобби в других силовых ведомствах], — уточняет он, не называя конкретные структуры, которые могли за этим стоять. — Однако если говорить только о Вооруженных силах, можно констатировать: сегодня беларусское государство взяло курс на построение полноценной инфраструктуры, которая способна обеспечить самостоятельность, независимость и военный суверенитет Республики Беларусь».

О том, как идет чистка беларусских силовых ведомств от слишком пророссийски настроенных кадров, «Журнал» расскажет в одной из следующих публикаций.

Полная или частичная перепечатка материалов «Журнала» возможна только с письменного разрешения редакции. Связаться с нами

Комментировать