Арт

«На заснежаны востраў». Путешествие в мир других и самой себя

Вам приходилось разнимать пьяную драку в кафе? А объяснять иностранцам, что Беларусь – это не Россия? И что вы вообще знаете о мигрантах, свободе и шовинизме? Эта книга будет близка тем, кто пока не знает, кем будет, когда вырастет. Татьяна Светашёва прочитала новый роман Анки Упалы «На заснежаны востраў».

Роман – прекрасный образчик сращения прозы с блоггингом: это жизнь-после-смерти-автора, новейшая искренность, описание жизни as it is. Да и что греха таить – дневниковая проза уже закрепилась в качестве одного из самых актуальных направлений беллита.

Образ поезда в начале романа неслучаен: места и персонажи в жизни героини – это заоконные пейзажи и случайные попутчики. Весь текст пронизывает ощущение наблюдения за жизнью, а не участия в ней.

В книге «На заснежаны востраў» Анка Упала описывает два семестра стажировки в одной из народных школ Швеции, в пригороде Стокгольма. Действие в романе замедленно и несколько условно: в основе сюжета – повседневность, обыденные студенческие заботы.

Изобилие «водных» пейзажей задаёт общий тон повествованию – неспешному, зыбкому, туманному. И сама героиня – Але (Алена) – ощущает себя и других частью этого «водянистого», «текучего» мира:

«Мяне чамусьці ўразіла тое, што вада, якую мы п’ём у Яблычным горадзе і Стакгольме, бярэцца з Мэларэн. У маім родным горадзе пітная вада бярэцца з-пад зямлі, у яе няма імені. Паколькі чалавек больш чым на палову складаецца з вады, за той час, пакуль я жыла побач з возерам, я таксама зрабілася яго часткай. І не толькі я. Марыям, Астрыд, Явар, Марта, Мацільда, Ніна, Расці, Фартун, Ясмін – мы адно і тое ж возера».

Наблюдательность героини и её внимание к деталям создают эффект вращающегося калейдоскопа. Перед ней мелькают самые разные персонажи, люди разных национальностей, фрагменты их судеб – именно фрагменты, – и всё это вместе складывается в причудливую мозаику. Ее кусочком становится сама Але, которая осторожничает и с окружающими, и с жизнью:

«Я напісала, што не маю ніякіх планаў і проста жыву кожны дзень без чаканняў, каб не расчаравацца. Гэта праўда, я асцерагаюся ілюзій пра людзей і будучыню».

Так совпало, что когда-то давно я тоже проходила стажировку – намного более короткую – в одной из народных школ Швеции. И должна сказать, что мои впечатления кардинально отличались от того, что описала Анка Упала. Мне тогда было около двадцати – примерно столько же, сколько основной части соседей главной героини по кампусу, среди которых ей так сложно найти друзей – не только и не столько из-за возраста, хотя и это немаловажно. Але – глубокий интроверт, которому не чуждо ничто интровертское: печаль, одиночество, рефлексия, коммуникативные трудности:

«Мая самота не змяшчаецца ў радкі. У прасторы паміж імі не пустата, а ПУСТАТА. Увесь час, калі я колькі-небудзь не занятая, яна са мной».

«Журнал» также рекомендует:

 

Перед Але стоит сложная задача: представлять свою национальную идентичность. И тут не обходится без до боли знакомой нам всем проблемы «маленькой» нации: «Беларусь – это же Россия, да»?

Героиня неизбежно сравнивает шведское общество с беларусским. И, хотя Скандинавия абсолютно не идеализируется, сравнение обычно не в пользу Беларуси. Например, описывая майские демонстрации, автор не скрывает иронии по поводу «демократии» на родине:

«На занятках па шведскай у Мінску выкладчык-швед аднойчы пацікавіўся, ці выходзяць людзі ў Беларусі на першамайскія дэманстрацыі. – Ніхто не выходзіць! Беларусы ўсім задаволеныя! – адказала жанчына з чыноўніцкай фрызурай, якая хадзіла на ўрокі шведскай, бо ў яе ў Швецыі дачка і ўнукі…»

Но основная тема книги – это то, как люди разных национальностей приспосабливаются к жизни в чужой стране; то, какой они – разные – видят эту жизнь. Але много размышляет о судьбах мигрантов из разных стран и сама примеряет на себя эту роль, хоть её пребывание в Швеции недолгосрочно:

«Шведскія бібліятэкі напраўду жывыя месцы. Напэўна, да прыгожых і цікавых кніг добра прыходзіць, калі на душы гадка. Мяркую, яны многіх ратуюць. Быць як расліна, выдраная віхурамі са сваёй глебы, і ўкараняцца ў іншым месцы – несалодкая доля».

Анка Упала в маленьком читальном зале старой шведской библиотеки

 

Иногда слова героини звучат настолько наивно, что повествование начинает напоминать эссе по одному из изучаемых предметов:

«Мне робіцца смешна з дапушчэння, што адчуваць прыхільнасць адна да адной можна паводле колеру скуры. Гэта як гуртавацца даўганосым з даўганосымі, ці, скажам, паводле памеру абутку. Даволі бязглузда – для ідэальнага свету. Але мы не ў ідэальным свеце».

Местами лиризм рискованно повышает градус пафоса:

«– Цікава, чаму дрэвы не дыскрымінуюць па колеры лісця? – кажа Тунтэматон. – Ніхто не лічыць, што жоўтае лісце горшае за чырвонае. Розныя колеры – гэта прыгожа, – думаю я».

Но для героини важно проговорить эти «промежуточные» выводы, пусть даже и для самой себя; остановиться и хорошенько обдумать порядок вещей, – и это также сближает книгу с личным дневником.

Новым опытом становятся для нее вопросы расовой дискриминации, ведь это те проблемы, с которыми наш соотечественник сталкивается редко. Мы живём в довольно закрытом мирке, несмотря на географическое положение, и нам редко выпадает случай задуматься на эту тему. Но наше общество довольно ксенофобное, вопреки мифу о «толерантности» беларусов:

«Мама пытаецца, ці не з’явілася ў мяне ў інтэрнаце белых сябровак. Мама не адна, у асобе мамы мне пазваніла мая радзіма».

Некоторые суждения автор периодически повторяет, вкладывая в уста то одного, то другого героя; а некоторые выводы набросаны пунктирно – Анка Упала оставляет их читателю. Например, о том, что общемировых ценностей в принципе быть не может, если даже в рамках одной нации люди не совпадают в стремлениях и ценностях. Или о том, что люди, объединённые относительно схожими целями, не могут договориться даже о порядке на кухне. Лишь намечена провокационная идея относительности свободы – даже в либеральной Скандинавии; ведь свобода существует лишь для «правильных» идей и мнений:

«Урэшце Марта кажа яму “ш-ш-ш!”, каб ён сцішыўся, але ён у запале крычыць на яе: – Чаму ты шыкаеш на мяне? Чаму толькі на мяне? Я нічога не магу сказаць! Замаўчыце ўсе! Я хачу сказаць!»

В этом месте ясно напрашивается аналогия с нашим публичным пространством.

Анка Упала в Швеции. Фото: Алина Нильсон

 

Важна для автора и женская повестка: героиня критикует шовинистические стереотипы. В новом свете тема феминизма играет, когда речь заходит о выходцах из исламских стран. Однако наиболее пронзительным в этом смысле мне показалось описание жизни русской девушки:

«Ніна амаль не спіць: раніцай адвозіць дачку ў школу, удзень вучыцца, увечары ці ўночы мые і прыбірае ў кінатэатры і на паркоўцы. Дома робіць усю дарэшты хатнюю працу, бо яе брат лічыць, што гэта жаночая справа, і кпіць, што ў Ніны “паўгалавы занятыя рэцэпцікамі”. Аднойчы ён разбудзіў яе, бо не мог знайсці свае нагавіцы. Пакуль яна не зарабляе столькі, каб дазволіць сабе і дачцэ асобнае жытло».

«На заснежаны востраў» – очень откровенная книга. И по градусу искренности, и по открытости прямого высказывания. В ней виден контраст между огромной дистанцией с окружающими и практически нулевой – с читателем.

Але потеряна между двумя мирами. В Беларуси она живёт по шведскому времени, в Швеции – по беларусскому. Парадокс в том, что эта потерянность уравновешивает её внутреннюю неопределённость, неоседлость, конфликт между желанием иметь в жизни что-то постоянное и стремлением лишь наблюдать эту жизнь из окна:

«І анкі, анкі, шведскія белыя свойскія качкі. Анка – гэта я, хатняя качка, якая ўсё-ткі падарожнічае».

Незадолго до отъезда напряжение Але увеличивается, тоска её усиливается, возрастает ощущение растерянности и отчуждённости.

Возвращение на родину не равно возвращению к прежней жизни; и, хотя ничего сверхъестественного не произошло, почему-то понятно, что «как раньше» уже не будет. Вообще, не совсем ясно, что там дальше – после этого небольшого большого путешествия в мир других и самой себя.

Книгу Анки Упалы «На заснежаны востраў» в электронных фоматах можно скачать здесь.

Читайте дальше:

Наши первые 500. Список самых важных беларусских книг всех времен

Не кекам адзіным. Беларускія пісьменнікі ў жыцці і анекдотах

«У любви у нашей села батарейка». 4 причины, чтобы забросить Kindle