Жизнь

МВД против домашнего насилия. Как государственный патриархат мешает успешной борьбе

933 Вадим Можейко

МВД прогрессивно в своих намерениях бороться с домашним насилием: от физических наказаний детей до преследования бывшими. «Журнал» разбирается, как социально-политический контекст препятствует таким начинаниям.

От порки ремнем до принуждения к абортам

В 2018 году МВД Беларуси планирует представить новую концепцию закона о борьбе с домашним насилием, поскольку сегодня «норм закона все равно не хватает», как считает начальник управления профилактики милиции общественной безопасности МВД Олег Каразей.

Домашнее насилие – это явно плохо, и борьба с ним сама по себе похвальна. К тому же высказывания представителя МВД выглядят крайне прогрессивно: тут тебе и ссылки на рекомендации Стамбульской конвенции Совета Европы, и предложение «поддерживать НГО, которые борются с насилием», и даже призывы к обучению гендерному равенству: «Этому надо учить в школах, в вузах — все должны с самого раннего детства быть приучены к тому, что мы равны — нет ни дискриминации, ни привилегий в зависимости от пола».

Что конкретно хочет добавить в законодательство МВД? Прямой запрет на применение физических мер воздействия в отношении детей. Возможность применять профилактические меры к бывш3им членам семьи, вроде экс-супругов, которые продолжают терроризировать. И в целом ввести ответственность за преследование (например, бывшими партнерами). Плюс бороться с тем, что «нашей культуре не присуще, но есть определенные этнические группы, которые сталкиваются с этой проблемой»: насильственными браками и насильственными абортами. Поднимается и еще одна нашумевшая после скандалов Харви Вайнштейна тема: сексуальные домогательства на рабочем месте.

Как попустительство закона и традиций запускает спираль насилия

Сопредседатель оргкомитета по созданию партии «Белорусская христианская демократия» Павел Северинец критикует инициативу, называя ее, среди прочего «вмешательством в дела семьи» и «попыткой установить тотальный контроль за людьми», а в качестве альтернативы предлагает местное самоуправление с шерифами и церковь. Между тем, как раз консервативный подход наших воцерковленных беларусов к насилию в семье, тем же физическим наказаниям детей, выглядит довольно дико в XXI веке.

Недавно я столкнулся с живым воплощением этой ситуации. В предпраздничной суете супермаркета очереди длинные, и один из детей стоящей следом за мной семьи раскапризничался самым отвратительным для окружающих образом. Бабушка из ближайшей церковной лавки (если и не служительница церкви, то в соответствующем облачении) сочла нужным поучить семью, как воспитывать ребенка: бить ремнем, а когда не бить – то вешать ремень на видное место, чтобы дети всегда видели неизбежность наказания и боялись.

И это прилюдно, в супермаркете – можно только представить, какие советы по силовому воспитанию домочадцев дают такие «божьи люди» в тишине храмов или дома, вдалеке от посторонних ушей. Но парадокс ситуации в том, что кроме как возмутиться и посоветовать бабушке не учить посторонних людей и сделать-то ничего нельзя. Хотя она прямым текстом призывает к насилию над людьми: и в отношении социальной группы (детей в целом), и в отношении конкретного человека.

Если бы так агитировали дееспособного родственника бить инвалида – это было бы поводом обратиться в милицию. А если речь идет о детях – то, согласно закону «О правах ребенка», в милицию нужно идти только в том случае, если насилие представляет угрозу для его жизни, здоровья и развития. Как справедливо замечает Олег Каразей, «закон допускает: если насилие неопасное, сообщать не нужно. Но кто может сказать, опасный удар или нет? Получается, что с точки зрения закона у нас детей бить можно».

Кажется очевидным, если не следовать всяческим мракобесным традициям: бить что детей, что взрослых нельзя. Это наносит не только физический вред тому, кого избили, но и всему обществу: человек привыкает, что решать спорные вопросы и конфликты, выстраивать социальную иерархию послушания насилием – нормальная практика. Так закладывает основа и травли в школе, и дедовщины в армии, а впоследствии – и домашнего насилия над женами и мужьями.

Бороться с харассментом, не перегибая палку

Всё куда сложнее с проблемой сексуальных домогательств и хайпа вокруг них.

Проблема очевидно есть и с ней надо как-то бороться. В Беларуси даже такое образованное начальство, как университетское, часто позволяет себе сексистские шуточки в отношении коллег, равно как и служебные романы. А когда речь идет о подчиненных, то любой флирт выглядит не очень красиво, и даже любое согласие не факт что совсем добровольно.

Однако не перегнуть палку важно в той же степени, что и бороться с проблемой. Канонический случай излишнего рвения с печальными последствиями – кейс Карла Сарджента, министра правительства Уэльса. Его анонимно обвинили в сексуальных домогательствах три женщины, после чего его тут же уволили с работы и временно исключили из Лейбористской партии. Хотя Сарджент и требовал «немедленного независимого расследования», чтобы «очистить свое имя», никакой конкретики ему даже не сообщали – ни кто его обвиняет, ни в чем, ни когда это якобы произошло. В таком положении оправдаться невозможно – и через четыре дня после увольнения министр покончил с собой. Внимание высоких чиновников и партийцев, выразивших соболезнования и раскритиковавших такую поспешную травлю, для Сарджента оказалось запоздавшим. Итог подвел анонимный лейборист в интервью The Sun: «Смерть Карла показала, как в лихорадке политкорректности партия растеряла все чувство справедливости».

Впрочем, Беларуси до таких перегибов еще очень далеко. Сегодня в беларусском законодательстве вовсе нет термина «сексуальное домогательство» (и в целом антидискриминационного закона), судебная практика по статье 170 УК «Понуждение к действиям сексуального характера» практически отсутствует, а вербальный харассмент разъяснениями Верховного суда исключен из уголовно наказуемых деяний. Да и в новой законодательной инициативе представитель МВД считает только необходимым «это понятие рассматривать. По крайней мере начинать диалог с заинтересованными».

Пчелы против меда, отец против патернализма

Когнитивный психолог из Гарварда Стивен Пинкер в своей книге «Чистый лист. Природа человека. Кто и почему отказывается признавать ее сегодня» отмечает, что «насилие – не только биологическая и психологическая, это еще социальная и политическая проблема». А это значит, что нельзя списывать распространение насилия на национальные традиции и привычки: «Покладистые сегодня скандинавы – потомки кровожадных викингов, а Африка, разрушенная войнами, последовавшими за распадом колониализма, очень похожа на Европу после падения Римской империи».

Так и беларусские проблемы с домашним насилием не сводятся к менталитету и прочим «так повелось издавна»: ситуацию можно и нужно изменить, если изменится социально-политический контекст.

Олег Каразей справедливо анализирует, что в основе семейного насилия – «патриархальные устои, в соответствии с которыми мужчина — глава семьи, который может диктовать свою волю остальным домочадцам, устанавливать порядок в доме». Но можно ли победить патриархальную модель семейных отношений в стране, которой руководит Батька?

Беларусская политическая система построена по тому же принципу: отец забоится о своих домашних (так, как он считает это правильным), а те в ответ должны слушаться и подчиняться. Отказываешься работать – вот тебе тунеядский декрет; выступаешь против воли отца – получи ремнем по попе (дубинкой в автозаке) и стань в угол (15 суток на Окрестина). Неудивительно, что на нижних уровнях социальной иерархии эта модель отношений повторяется – вплоть до семьи, которая, как известно, ячейка общества.

В этом ключе звучит и критика Павлом Северинцем инициативы МВД: «Этим занимается ведомство, руководитель которого выходит в мундире НКВДшного палача и который своими действиями просто подтверждает: культ насилия – это наша монополия, культ насилия и агрессии – это наша политика».

Проблемы – сегодня, решения – в отдаленной перспективе

Неудивительно, что чиновничья среда в целом не разделяет идею такого закона. В конце концов, депутаты и высшие чиновники – как раз те, кто ближе других к системе беларусской власти.

«Мы уже неоднократно говорили о необходимости внутренней готовности общества признать проблему. А в госорганах работают такие же люди, которым так же сложно ее признавать», – сетует представитель МВД.

Так что какой бы прогрессивной ни выглядела инициатива МВД, далеко не факт, что она будет реализована. По словам Олега Каразея, закон со всеми этими новшествами уже подавали в план подготовки законопроектов на год, но были возражения, и его включили только в виде концепции, «и сейчас мы все наши усилия прилагаем к тому, чтобы весной представить концепцию закона о профилактике насилия в семье». А работа над принятием этого закона в лучшем случае откладывается на 2019 год.

А пока детей в Беларуси продолжат безнаказанно бить ремнем.

Читайте также:

«Явно дала понять». Что такое «харассмент» и как от него защититься

«Жертв домашнего насилия обвиняют в том, что они сами провоцируют мужей»

В тени женщин. Как мужчины подвергаются символическому насилию

Комментировать