Арт

Людмила Улицкая: «Наша беда в том, что правят нами футбольные болельщики»

3918 Инна Кулишова

Людмила Улицкая – российская писательница, автор множества бестселлеров, номинантка на Нобелевскую премию по литературе. Среди тем ее творчества – диссидентство, проблемы свободы и отношений индивида и власти. Улицкая активно участвует в политической жизни, оппонируя правящему режиму и идеологии в России. «Журнал» расспросил писательницу о ее видении политической ситуации на постсоветском пространстве и роли литературы в культурной жизни.

– Недавно вы побывали в Грузии. Как вам видится состояние этой страны, а также Украины, Беларуси и других постсоветских стран с разнонаправленным движением, к Западу и к Востоку?

– Продолжается распад советской империи, и это не первый случай «конца империи» в истории. Процесс этот тяжелый, он занимает много времени – читайте Момзена и других историков. Римская империя рухнула давно, но имеется много параллелей. Все проанализировано, все сказано. Это процесс трудный и для метрополии, и для бывших колоний. В Грузии я не была 35 лет, это теперь другая страна. Я принадлежу к поколению людей, принявших мифологию прекрасной теплой Грузии: вино, дружеское застолье, гостеприимность, сердечность, уникальная музыкальность… Это декоративная сторона жизни. Теперь взгляд трезвее: бедная страна, трудно живущая, неухоженная, очень грустно смотреть. Развал промышленности. И все те же чудесные лица, друзья. И всем трудно.

В Киеве я была уже после Майдана – энтузиазм и надежды еще были на самом подъеме. Сейчас уже видна усталость людей и слабость правительства. А Литва в этом отношении гораздо крепче – так мне показалось. Да она и к Европе ближе, и с Россией не такие крепкие культурные связи.

Лукашенко заставляет меня менять свою точку зрения. Прежде он казался советским сатрапом, а сейчас удивляет самостоятельностью поведения. Таково мое общее впечатление. Я не политолог, я человек, который идет по городу и смотрит с любопытством вокруг. И интереснее всего мне люди, а не экономическое положение, не политические противостояния внутри страны.

Развитие постсоветских стран напрямую зависит от гипотетической смены власти в России? Есть ли малейший повод для оптимизма?

– Я не оптимист и не пессимист, я реалист. То, что я наблюдаю, не предвещает такого развития событий, которое мне могло бы понравиться.

 

«Журнал» также рекомендует:

  

 

Являются ли локальные войны лишь неким прологом к Третьей мировой?

– Есть точка зрения, что Третья мировая уже идет, но она имеет иные характеристики, чем предшествующие войны. Слишком много накопилось ядерного оружия, разгрохать весь мир можно в несколько дней. Это понимают все, кроме, кажется, Ирана. Будем считать, что пролог мы уже миновали, идет «тихая» война. Она имеет шанс перейти в громкую.

Какой во всем этом вы видите роль Европы: равнодушие, желание до последнего не вмешиваться, поскольку гражданам ЕС это неинтересно и ненужно?

– То, что вы перечислили, можно принять. Но вы назвали лишь отрицательные характеристики, а к этому можно добавить и осторожность, и взвешенность, и страх совершить непоправимую ошибку, и заботу о будущих поколениях, о сохранении культуры (во время войны французы Париж сдали, но город-то спасли!), и нежелание навязывать свою волю остальному миру.

Сегодня крайний либерализм и консерватизм, точнее, крайний национализм, иногда кажутся одинаково нечувствительными к судьбе отдельного человека. Первый из них несколько инфантилен, а второй – опасен. Согласны ли вы с этим?

– Я бы иначе формулировала эту проблему: страшнее всего глупость. И тех, и других. Умный либерал договорится с умным консерватором, но наша сегодняшняя беда в том, что правят нами «футбольные болельщики». И какие у них в голове идеи, совершенно не важно: они хватают пластиковые (в лучшем случае) бутылки и шарахают ими. И это еще хорошо, что не бутылки с коктейлями Молотова.

Одичание и варваризация мира представляют собой гораздо большую опасность, чем политические идеи. В особенности в тех случаях, когда государствами руководят люди с культурным уровнем футбольных болельщиков.

С распадом Союза распалось и общее культурное пространство. Есть ли сожаление об этом? Или же, как вы заметили в речи на вручении государственной премии Австрии, культура как таковая потерпела тотальную неудачу?

– Есть такие вещи, которые уже не восстановишь, о них можно только грустить. Скажем, в Советском Союзе сложилась уникальная и замечательная литература, написанная людьми, для которых русский язык даже не был родным. Начиная от Юрия Рытхэу и заканчивая Фазилем Искандером. Замечательная литература. Восстановить это невозможно. Только наивные большевики и их последователи считают, что культурой можно руководить. Культура – живой организм, мощный, как океан или землетрясение. Культура знает периоды взлетов и падений, но это органический процесс, не напрямую связанный с амбициями государства и его госзаказом. Но придавить культуру можно. Пример – Серебряный век. И то большой вопрос, не сам ли он скончался. Но власть определенно помогла.

 

«Журнал» также рекомендует:

  

 

Что вам известно о литературном пространстве на русском языке вне России: в Украине, в Беларуси, в Израиле и Америке? Сохраняется ли в этих странах чувство «имперскости» русского языка, разность мироощущений?

– Если говорить об эмигрантской литературе, то проблема языка для нее – это проблема одного поколения. Дети американцев-эмигрантов, так же как и израильтян-эмигрантов часто русского языка не знают и уж, во всяком случае, не пишут по-русски. Великий пример – Набоков. В течение одной-единственной жизни перешел с русского на английский. Но он же гений! Даже у Бродского это не совсем получилось. А писатели размерности Довлатова существуют ровно одно поколение. Но и это время уже ушло. Явится гений, пишущий по-русски, все равно где – мир его примет.

Вы издали сборник произведений украинских писателей на русском языке, собираетесь продолжить идею с грузинскими прозаиками. Чем была вызвана такая идея и каковы ее перспективы?

– Эта идея издания в России сборников украинских и грузинских писателей на нашем уровне всего лишь жест – мы помним, что вы есть, мы хотим знать, о чем думаете, чем живете, что пишите… Последнее десятилетие эта связь прервалась, хотелось бы ее восстановить. Идея эта не нова – во всем мире существует культурный обмен, потому что культура не состоит из отдельных ручьев, она поток, вбирающий в себя все языки. А тут вмешивается политика, мешает нам говорить друг с другом. Слово «космополит» по сей день несет отрицательную коннотацию. Вероятно, я космополит – мне ужасно интересно литература Японии, Африки, Колумбии… Украины и Грузии.

 

«Журнал» также рекомендует:

  

 

Интересно ли вам молодое поколение литераторов?

– Я вынуждена последние годы так много читать «по делу», что совершенно не слежу за новинками. Вот выйду на пенсию и буду читать исключительно для удовольствия. Пока не получается. И вообще – писать и читать – в некотором смысле разные профессии.

– Существует ли врожденная предрасположенность к добру и злу у человека, или это качества приобретенные?

– Думаю, да. Есть злые дети. Из них вырастают злые люди. Но если эти злые люди умные, иногда им удается прожить, не причиняя особого зла окружающим.

– Ваша центральная мысль, восходящая к евангельскому «В Начале было Слово», что человек – это текст. Как вы думаете, меняется ли этот текст в исторической перспективе?

– Текст развивается, постоянно дописывается. И наблюдать за этим – высшее счастье ученых и художников всех мастей.

– Если «литература бесцельна», как заметил Довлатов, то что она все же может сделать сегодня? Насколько писатель обязан быть актуальным, чтобы выйти на широкую аудиторию?

– Кто ставит перед собой задачу иметь читательский успех, тот занимается специальной стратегией. Для меня актуальное – это то, что интересно мне сегодня. Иногда так получается, что не одной мне – и тогда книга становится читаемой. Относительно бесцельности литературы можно согласиться, но тогда мы вынуждены взять шире и признать, что и культура бесцельна. А что создало человечество кроме культуры? Ничего. Остальное не считается.

Насколько можно реализовать себя сегодня на постсоветском пространстве? Что бы вы посоветовали людям, живущим тут, лишенным возможности или желания уехать, но сохранившим творческий потенциал?

– Этот вопрос не географический. Он для всего мира один и тот же. Возьми ручку и пиши. Простите – сядь за компьютер и пиши. Рисуй, сочиняй музыку. Танцуй, в конце концов. Просто это может быть не связано с зарабатыванием денег. Платонов, между прочим, дворником работал, а Кафка был чиновником в банке. Реализовали свой потенциал. И никакая власть им не помешала.

Комментировать