Жизнь

«Побеждает самый отвратительный». Почему в новой медиа-реальности нет места фактам

Петр Померанцев. Фото: Пресс-клуб Беларусь

 

Казалось бы, в XXI веке информационному авторитаризму не осталось места: границы открыты, любые данные доступны как никогда ранее, и возможностей докопаться до истины среди тучи выдумок и информационного шума — пруд пруди.

Но современные авторитарные режимы не только приспособились к такому миру — они нашли способ заставить достижения либеральной части человечества работать на укрепление своей мощи.

Фабрики агрессивных троллей, виральные небылицы, и в то же время — тотальная слежка за пользователями национальных сегментов Сети.

«Интернет оказался очень полезным инструментом контроля. Людям он дает возможность выпустить пар, а правительству позволяет замерять подлинное состояние общественного мнения», — говорит Петр Померанцев, сотрудник лондонского Legatum Institute.

Сын советского диссидента, Померанцев вырос в Великобритании, но после девять лет работал в России — в том числе на телеканале ТНТ. Он был тем, кто привез в Россию реалити-шоу и другие продукты, которые «развратили великую русскую культуру». А после написал книгу про отражение современной России в медиа-реальности — «Ничего не правда и все возможно» (Nothing Is True and Everything is Possible).

Противодействие современной пропаганде обсуждали на лекции Померанцева в минском Пресс-клубе.

Как это работает

«В мире происходит что-то очень странное: слились внешняя политика, война и реалити-шоу. Ты смотришь на господина Путина и господина Трампа — и уже непонятно, они из твоего мира или из мира МИДовцев или министерства обороны», — говорит Померанцев.

Еще по теме:

  

Предмет своих исследований Петр определяет так: «как современные хитрожопые режимы используют пропаганду для того, чтобы опутывать свои народы». При этом он утверждает, что популярный ныне термин «информационная война» — это пустышка, мифологическая конструкция: «Таких войн нет вообще».

Десятилетия тому назад, когда можно было легко держать на замке границу, глушить иностранное вещание и сажать несогласных конвейерным методом, главная роль пропаганды состояла в индоктринации — ежедневном доказательстве того, как круто гражданам жить под руководством влиятельного лидера великой страны, и какие ужасы происходят за ее прочно охраняемыми рубежами.

В век, когда каждый человек со смартфоном — сам себе медиа-центр, акцент сместился. Сейчас вожди экспериментируют с той или иной формой капитализма, позволяют своим подданным свободно перемещаться по миру и оптом скупать блага западной цивилизации — чем больше, тем лучше.

Петр Померанцев. Фото: Пресс-клуб Беларусь

 

Никто больше не возводит свой исключительный строй. Индоктринация сменилась сигнализированием: теперь задача — не убеждать, а устрашать. Мол, где бы вы ни были, ребята, наша держава сильна и всевидяща; шаг в сторону — и за вами придут.

Самые мудрые и действительно сильные режимы давно не боятся интернета, а используют его неограниченные возможности. Политические онлайн-дискуссии — отличный способ выпустить пар населения. Десятки тысяч китайских интернет-цензоров давно спокойно относятся к критическим комментариям пользователей в адрес действующей власти. Что они пресекают мгновенно — так это попытки граждан организоваться для оффлайновых выступлений против любых инициатив властей, касаются ли они планов строительства или экологии.

На корню подавить потенциал самоорганизации общества — вот с чем успешно справляются самые смекалистые государственные строители по всему миру.

Следующий шаг — размытие правды. Действенный инструмент пропагандиста — YouTube-ролик с шокирующей, явно фейковой информацией, которой многие начинают верить просто из-за того, что продукт качественно сделан. Виральные сущности множатся и заполняют собой всю вашу ленту в социальных сетях. В телевизионных «информационных» программах выдумывают такое, что ни один более-менее образованный человек не поверит. Но даже образованные смотрят это запоем!

Один режиссер объясняет: цель не в том, чтобы убедить зрителя в истинности какой-то странной истории — но «в том, чтобы запутать, затруднить различие между истинным и ложным».

«Если у людей слишком много версий реальности, до правды нельзя дойти. Это когда все, что ты видишь, превращается в реалити-шоу», — говорит Померанцев.

«Журнал» также рекомендует:

  

Любимый пример Петра здесь — покойный президент Венесуэлы Уго Чавес. Он получал около 40 часов медийного времени в национальном эфире в неделю, и вишенкой на торте было его безлимитная воскресная передача «Алло, президент!»:

«Это реально очень смешное шоу. Это такое слияние Бенито Муссолини, Вани Урганта и «Нашей Раши». Вся страна смотрела! Президент щедро делился с аудиторией своими взглядами на все, что угодно от бейсбола до Джорджа Буша, отвечал на звонки, рассказывал истории, увольнял министров, объявлял войны или просто начинал петь. Гостями шоу в разное время были Наоми Кэмпбелл, Шон Пенн, голливудские актеры, помогающие своими громкими именами подпирать чавесовский бренд перманентной революции».

Размывание смыслов, создание и внедрение экзотических конструктов работает и на иную важную цель. Сирийцы, жившие при Хафезе аль-Ассаде в конце 1990-х, без конца повторяли абсурднейшие лозунги режима: например, о том, что глава государства, имевший фармацевтическое образование — «самый великий фармацевт страны».

«Сила режима состоит в том, чтобы навязывать национальные фикции и заставить людей говорить то, что они в другой ситуации не стали бы. Такое послушание делает граждан соучастниками, вводит их в самонавязанные отношения господства и подчинения. Если нормальный сириец повторяет фразы типа «Ассад — самый великий фармацевт», он начинает быть частью этой сюрреалистической хореографии и абсурда» — говорит Померанцев.

Казалось бы, какой более-менее грамотный человек подчинится этому? Однако первые плоды мы пожинаем уже сегодня — и совсем близко. Русскоязычные телезрители стран Балтии живут в двух медиа-реальностях одновременно — в балтийской и в российской.

Первая, с ее демократическими ценностями, свободным передвижением, им в основном больше по душе. Однако развлекательная реальность эмоциональных российских медиа, с фантазиями и выдуманными ужасами, удачно вписанными в картину дня, становится более привлекательной. Ведь это такое шоу!

Что в итоге? «Этнические русские, участвовавшие в фокус-группах в Латвии, говорили, что российские каналы эмоционально привлекательны, потому что некоторые новости выглядят, как интересные фильмы. Ты не веришь им, конечно — но смотришь с удовольствием. Этнические русские, живущие в Эстонии, смотрящие и кремлевские, и эстонские каналы, перестают верить обоим сторонам, и не справляются с формулированием ясных точек зрения».

Но наивно полагать, что эпидемия популизма и пропаганды затрагивает лишь страны, исковерканные, в недавнем прошлом или настоящем, тоталитарной идеологией. Среди побед новых медиауправленцев — Брексит и избрание Дональда Трампа в США.

«То, что интересно в Трампе — он просто применяет принцип реалити-шоу в политике. Ему совершенно плевать на правду. Факт-чекеры проверили его высказывания: 76% — неправда. И спрашивают у людей, которые хотят за него голосовать: «Как так, он же придумывает вещи?» Те отвечают: «Да, конечно, он врет, но это нормально, все врут». Трамп просто применил логику реалити-шоу: быть максимально хамом, максимально отвратительным. Когда мои коллеги делали «Дом-2», побеждал всегда не самый милый и умный, а самый отвратительный. Настолько отвратительный, что нельзя оторвать глаза».

«Журнал» также рекомендует:

  

Померанцев считает, что жители постсоветских стран, многие из которых живут в неопропагандистских условиях постоянно, выработали иммунитет — и не так сильно подвержены ее влиянию. Хуже — странам Запада, для которого новые инструменты контроля представляют наибольшую опасность. Ведь стандарты честной западной журналистики требуют транслировать разные мнения на одно и то же в одинаковом объеме. Но впервые одно из этих мнений почти полностью основано на лжи.

«Если есть конкуренция между разными версиями реальности, то та сторона, которая меньше связана с необходимостью говорить правду, с большей вероятностью выиграет. Но если это так, то либеральная концепция медиа просто теряет смысл», — грустно заключает Померанцев.

Что делать с этим дивным новым миром? Уже звучат разные предложения — но все они далеки от идеальных.

Кто-то считает, что больше ответственности должны взять на себя технологические компании, такие как Google и Facebook, чтобы конспирологические сайты не могли оказываться на верхних строчках в результатах поиска, и был выработан некий признанный критерий достоверности. В этом случае, однако, есть опасность скатиться в зависимость от правды, навязанной теперь уже технологическими компаниями — и по сравнению с этим текущая ситуация покажется раем.

Кто-то считает, что в дебатах, транслируемых в прямом эфире, в студии должен находится факт-чекер, который будет оперативно проверять сказанное на достоверность — но вспомните историю с Трампом: гражданам во многом стало плевать на достоверность фактов.

Более того, люди, принимающие для себя неправду как данность, начинают искать неправду. Так что, считает Померанцев, работать надо в первую очередь не с распространителями лжи, и даже не с людьми — а с их мотивациями.

А как сделать это, пока непонятно. Вообще.