Деньги

Юань освобожденный. Что происходит на мировых рынках

На новую экскурсию к краю пропасти беларусский рубль отправило российское турагентство «Нефтяное всё» — при активной поддержке Нацбанка РБ, который в прошлом году увеличил долю российского рубля в определяющей курс «зайчика» корзине валют. Нефть, однако, падает не только и не столько из-за снятия санкций с Ирана — но на царящем на мировых рынках разочаровании, серьезнейшем с 2008 года.

Мировые биржи в первые недели 2016-го преподнесли «подарок» всем недоразвитым экономикам. Пике ведущих индексов стало самым ощутимым за семь с лишним лет, и некоторые приснопамятные инвесторы — Джордж Сорос, например — говорят, что это лишь начало длинного пути вниз.

И виноват во всем этом вовсе не Обама. А Китай.

Первый звоночек на фондовых рынках прозвенел еще в прошлом году. Неожиданная девальвация юаня и отвязка китайской валюты от доллара США застали врасплох многих — особенно тех, кто активно торгует с Поднебесной, рассчитываясь в национальных валютах. Напомним, что дедолларизация расчетов — это любимая популистская игрушка противостоящих проклятому капитализму режимов от Каракаса до Москвы.

Впоследствии постепенная девальвация юаня продолжилась. И хоть проводится она крошечными шажками, у инвесторов сильны воспоминания о произошедшем в начале 1990-х пятикратном обесценивании китайской валюты, которое во многом обеспечило задел для бурного 25-летнего роста Китая. Задел, который нынче оказался исчерпанным — поэтому опасения насчет того, что Пекин задумал новый скачок с подобным сценарием, витают в воздухе.

Однако усиливает панику предварительная статистика китайской экономики за 2015 год. Китайский центробанк за этот период потратил на поддержание курса нацвалюты из самых больших в мире резервов 513 млрд долларов — это, на минуточку, 123 раза по золотовалютному резерву Беларуси.

И хоть 3,33 трлн долларов осталось еще в пекинском загашнике, скорость сжигания китайского золотого запаса и ее лавинообразное ускорение к концу года (108 млрд потрачено только в декабре) говорят о чем-то большем, нежели о простом замедлении роста с 7% до 4% в год.

О чем же? Процветание Китая обеспечило работников хорошими зарплатами — и производство многих товаров в Поднебесной, особенно с учетом дорогостоящей логистики, стало неконкурентоспособным. Инвесторы активно перевозят заводы и фабрики в более бедные и потому более перспективные Вьетнам и Индонезию — и даже, как ни парадоксально, возвращают производственные мощности в ЕС и США. Только за февраль-ноябрь 2015 года из китайской экономики вывели небывалые 843 млрд долларов.

Именно реагируя на вывод производств, Пекин пытается трансформировать свою экономику из инвестиционно-экспортной в еще одну растущую на потреблении. Однако здесь есть проблемы.

Дрожжами для потребления обычно выступают кредиты — а их дальше брать уже некуда: кредитная нагрузка на китайскую экономику за 25 лет активного роста достигла баснословных 28 трлн долларов, или 272% ВВП страны.

Помимо этого, для потребительского роста важен свободный рынок — но правящие круги Китая демонстрируют противоречивые сигналы насчет своей готовности к экономической свободе.

С одной стороны, все больше факторов указывает на продолжающуюся постепенную либерализацию, с другой — свежо воспоминание о 2013 годе, когда председатель Си Цзиньпин взял и сконцентрировал в своих руках принятие решений экономической политики, которое ранее было отдано на откуп второму человеку в Компартии — премьеру.

Западные аналитики все чаще говорят, что чистого рынка в Китае не будет еще десятилетиями, потому что сама его идея предполагает неминуемые социальные изменения, которые могут угрожать правящей коммунистической партии. Однако идея ослабления контроля — она даже не про уход от коммунистической идеологии. Это посягательство на тысячелетиями складывавшийся китайский менталитет — а его нельзя так просто взять и вытравить.

Противоречие между необходимостью рынка и его невозможностью играет с Китаем злую шутку, воплощение которой в первую неделю января можно было наблюдать на фондовых рынках. Когда Поднебесная со свойственной зарегулированному гиганту медлительностью внедряет рыночные механизмы, инвесторы пугаются когнитивного диссонанса и бегут. Тогда Пекин пытается тушить пожар административными рычагами — и тут случается вообще полный коллапс.

Такая двойственность запутывает трейдеров, 80% которых на торговых площадках в Шанхае и Шэньчжэне — частные лица (против в среднем 15% на биржах США). Это усиливает падение китайских индексов.

С предвещающим новый апокалипсис Джорджем Соросом не согласны многие западные инвесторы. Они обращают внимание на то, что в Китае далеко не все так плохо: падающие фондовые рынки в Китае, в отличие от других стран, не так сильно связаны с реальной экономикой и не так переплетены с другими мировыми площадками.

Так что рычаги влияния на ситуацию — не на биржах, а в руках китайского правительства. Только продуманная политика и четкие рыночные сигналы могут снизить отток производств и предотвратить жесткую посадку промышленного гиганта, а с ним — и всего мира.