Политика

Уроки беларусского. Премьерам ЕАЭС показали Запад

— Шчыра вітаю вас у горадзе Гродна, — обратился глава правительства Беларуси Андрей Кобяков к коллегам из России, Армении, Казахстана и Киргизии. И уже по-русски, настойчиво — минимум дважды — заметил, что все они попали в «один из» беларусских исторических городов.

Трудно сказать, о чем думал вчерашний либеральный президент и сегодняшний консервативный премьер России Дмитрий Медведев, проезжая узкими улочками Гродно, но спустя несколько часов он посетовал, что так и не отведал беларусских устриц.

И тут же спохватился: поставки чужеземной продукции к нам под видом беларусской — это, конечно, ужас-ужас, что вы.

Тоску Медведева по санкционным продуктам, придавленную премьерской ношей, развеял Андрей Кобяков. Он намекнул, что если Медведев соберется еще поездить по беларусским регионам, то накормят его и устрицами (в Бресте), и пармезаном (в Гомеле), — в соответствии с регламентом, исключительно беларусского производства.

Единственным серьезным итогом заседания межправительственного совета Евразийского союза, на который собрались премьеры, стала договоренность о единой промышленной политике. Профессиональный председатель (на этот раз — Коллегии Евразийской экономической комиссии) Виктор Христенко даже порадовался, что документ родился раньше срока.

В остальном мероприятие оказалось столь же мало интересным, как любой врачебный консилиум в хосписе.

Самым бодрым на совещании выглядел врач Масимов: у его пациента Казахстана — самый легкий диагноз, от которого, поговаривают, где-то в Китае уже почти изобрели лекарство.

Из всей пятерки Карим Кажимканович лучше всех изъяснялся по-русски: логично, без акцента и слов-паразитов. Не исключено, что столь выдающийся навык ему привили в его первой alma mater — Пекинском институте языка.

Масимов скромно напомнил о казахском авторстве идеи об огромной зоне свободной торговли в Евразии. Правда, в отличии от ее российского римейка про «от Лиссабона до Владивостока» Астана предпочитает очерчивать ее похожими, но не тождественными рамками — «от Атлантики до Тихого океана».

Глава правительства Армении Овик Абраамян, устремив свои горящие глаза в стол, поддержал инициативу России платить друг другу в национальных валютах и уходить от долларизации. А позже, случайно или нет, детализировал: торговать стратегическими товарами в ЕАЭС надо «на базе рубля».

Овика Аргамовича можно понять: в последнее время сложно делать другие заявления, когда у тебя в стране российская военная база. Но... вдруг господин премьер имел в виду беларусский рубль?

Лечащий врач Киргизии Темир Сариев с виду подыграл было беларусской стороне, потребовав формировать правила игры в союзе «без изъятий и ограничений». Правда, тут же оказалось, что это он о Казахстане, на границе с которым есть проблемы с «перемещением товаров и людей».

Хозяин встречи, Андрей Кобяков, был гостеприимен и горяч.

Для начала он заявил, что сложностей после запуска ЕАЭС стало больше, чем на этапе разработки договора о нем и что практика выявила «нестыковки и неурегулированные вопросы». Впрочем, Кобяков назвал этот процесс естественным и призвал относится к этому «спокойно, отчасти творчески».

Творческий подход Кобякова заиграл красками в части выступления, посвященной взаимодействию национальных финансовых институтов. Главным образом он проявился в умелом прикрытии эвфемизмами полноразмерного срама: так, чтобы чуть-чуть все-таки было видно:

— Пока не так быстро, как нам хотелось бы, разворачивается работа по налаживанию эффективного взаимодействия. Или у нас нет идей по совместной конструктивной работе, или, может быть, готовности быть более транспарентными для партнеров?

Но настоящим разоблачителем ЕАЭС стал мозг и кулак интеграционного объединения, глава правительства России Дмитрий Медведев.

— Как справедливо было сказано премьер-министром Кыргызстана, мы находимся сейчас в более сложной экономической ситуации по сравнению с той, в которой союз наш создавался, — так Дмитрий Анатольевич выставил премьера Киргизии, вступившей в ЕАЭС за четыре недели до этого, полным идиотом.

— На экономике России <...> сказывается санкционное давление, — здесь и другим участникам Совета следовало понять, что денег интеграция им не принесет.

— В крайней фазе неопределенности остается рынок углеводородов, — в этой неопределенной фразе слух grammar nazi потребовал заменить «крайней» на «последней», а слух журналиста — избавиться от «неопределенности».

— В текущих условиях важно не допустить так называемой конкурентной девальвации, — предупредил Медведев, умолчав о том, что где-где, а здесь у России в ЕАЭС конкурентов нет.

Позже участники совета приняли важное решение о международных контактах Евразийского союза. Они единогласно утвердили документ в статусе записки — о том, как ЕАЭС очень хочет дружить и торговать с Евросоюзом. Поставив там свою подпись, Дмитрий Анатольевич, надо полагать, передал пламенный привет «Искандерам», скорчившимся уже в приступе смеха.

С уходом Дмитрия Анатольевича с должности президента о нано- и прочих технологиях в России ничего особенно не слышно. Поэтому технологию электронной маркировки товаров, которая решала бы проблему их «серости», пришлось разрабатывать белорусским ученым. Премьеры новинку посмотрели, одобрили и решили применять — сперва для маркировки меховых изделий, ну а когда-нибудь потом, возможно, еще для нескольких «чувствительных» групп товаров.

Про дедолларизацию к концу встречи уже вообще не вспоминали, хотя здесь наличествует исключительный пример для подражания. Как известно, Беларусь давно уже рассчитывается за российскую нефть в российских же рублях — по актуальному на момент расчетов курсу доллара.

***

Моя далекая от политики любимая женщина с ходу уловила огромную диспропорцию в евроазиатском блоке — с которой непонятно, как он вообще существует.

Сие открытие посетило ее, когда я расшифровал ей ЕАЭС.

— Значит, «Е» — это мы, а все остальные — это «А»? — она была кратка и, как всегда, проницательна.

Возможно, премьер России Медведев, который увидел во вторник наш самый европейский город, снова затоскует по нормальной еде и приедет покушать в еще какой-нибудь исторический центр.

А там мы ему — снова:

— Шчыра вітаю вас у горадзе...