Арт

«У нас рады, когда государство хотя бы не мешает»

Таня Артимович. Фото: Ольга Бубич

 

В Беларуси есть талантливые актеры и режиссеры, есть зрители, готовые воспринимать современный театр – но катастрофически не хватает многих других составляющих для развития живой театральной среды. Каких? Режиссер и театровед Таня Артимович рассказала об этом «Журналу» по мотивам международного форума «ТЕАРТ».

– «ТЕАРТ» – единственное в Беларуси театральное событие такого масштаба. Он важен и для беларусских зрителей, и для нашего театрального сообщества. Мы остаемся изолированными от глобальной сцены, по-прежнему центром для многих является Москва, хотя это всего лишь одна из десятков возможных перспектив.

Пока очень мало беларусов имеют возможность и желание ездить и смотреть, что происходит в мировом арт-контексте. Имена Ромео Кастелуччи, Кшиштофа Варликовского, Кристофа Марталера приходят к нам опять же через российскую критику. Но благодаря усилиям Анжелики Крашевской и ее команды у нас есть возможность самим делать выводы и давать оценки.

И, как показал последний «ТЕАРТ», спрос есть. У нас есть зрители для экспериментального, провокационного искусства. То есть свою основную задачу «ТЕАРТ» уже выполнил, но, конечно, это не предел.

– Как на фоне признанных во всем мире постановок выглядит беларусский театр?

– Изначально «ТЕАРТ» был исключительно международным форумом. В его рамках минчанам показывали зарубежные спектакли при поддержке основного спонсора «Белгазпромбанка», а также таких институций, как Гете Институт в Минске, Институт Адама Мицкевича в Варшаве, посольств. Беларусской программы не было.

Предположу, что основная причина – отсутствие средств для ее достойной реализации. Было бы логично, если бы такой проект поддержало Министерство культуры, но этого не происходит.

«Журнал» также рекомендует:

  

Тем не менее беларусский шоукейс – несколько дней показа исключительно беларусских спектаклей накануне основной программы – появился. И оказалось, ажиотаж он вызывает не меньший, чем международная программа. Для нас самих это отличная возможность увидеть, что такое беларусский современный театр сегодня и какие у него перспективы.

В этом году специально на программу приехало около 30 зарубежных критиков и фестивальных отборщиков, многие из которых признавались, что ничего не знают о беларусском театре. Почему? Ответ прост: государство не заинтересовано в продвижении беларусского искусства за рубежом.

Может, оно и к лучшему: вряд ли в такую промоцию попали бы действительно качественные «продукты», многие из которых не соответствуют идеологической рамке нашего государства.

Подать заявку на «Belarus Open» может любая театральная группа (проект), независимо от своего статуса – кураторов программы интересует в первую очередь качество, что кардинально отличает процесс и результат от той же Национальной театральной премии. Поэтому именно в рамках «Belarus Open» стала возможной такая банальная для мировой сцены вещь как вечер перформанса, когда в рамках театрального форума свои работы показывали художники.

Междисциплинарность искусства во всем мире давно стала нормой, но у нас такой «спектакль» смог произойти только на негосударственной платформе. Увы, это тоже не удивляет.

– Какую роль в становлении беларусского театра и его репутации сыграл Беларусский Свободный театр и насколько актуальна его деятельность сегодня?

– Именно благодаря Свободному театру в основном о Беларуси знают в театральном мире. Хотя время от времени гастролируют по миру и наши репертуарные театры. Например, Купаловский театр проехал с туром по Европе со спектаклем «Свадьба», поставленным российским режиссером Владимиром Панковым.

Забавная ситуация случилась в 2012 году. Свободный театр пригласили участвовать в Шекспировском фестивале в Лондоне, специально для которого Владимир Щербань поставил «Короля Лира». Говорят, тогда Министерство культуры возмутилось: мол, почему Беларусь представляют какие-то «сомнительные личности». В ответ были организованы гастроли Купаловского театра со спектаклем «Похищение Европы или Театр Уршули Радзивилл». В государственных СМИ, конечно, тогда писали о «фуроре», который якобы вызвали в Лондоне «купаловцы». На самом деле все это выглядело, как полная потеря ощущения реальности и глобального контекста.

Так что спекулятивные разговоры о том, что Беларусский Свободный театр успешен исключительно как политически-ангажированный продукт, – ерунда. Театров с открытой политической повесткой во всем мире десятки, но только единицам удается попасть в театральный топ, а для трупп из Восточной Европы это вообще практически невозможно.

В этом смысле БСТ удалось сделать невероятную вещь: «продать свою восточноевропейскую идентичность» (цитата из спектакля Владимира Щербаня «Цена денег»), сохранив себя. Надо понимать, что «продать» в мировом арт-контексте, даже для активистского протестного искусства, – абсолютно естественная вещь. Но это отдельная тема для разговора, связанная с тем, как функционирует арт-система.

Успех Свободного театра показывает, что кроме четкой концепции и профессионализма, они разговаривают со зрителем на актуальном языке и, главное, на актуальные темы, связанные не только с Беларусью. Когда в 2011 году театр по политическим причинам покинул страну и его часть, в том числе руководители, остались в Лондоне, стало понятно, что для них наступает новый период – фактически они утрачивали преференции театра из «последней диктатуры Европы» и включались в общемировой театральный процесс.

И им удалось не только сохранить себя, но и выйти на новый уровень: я имею в виду спектакли «Цена денег» Владимира Щербаня и «Пылающие двери» Николая Халезина.

Отметим и организованный ими фестиваль «Staging Revolution» в Лондоне в прошлом году. Для беларусского театрального контекста это большое событие! Но оно осталось «незамеченным» государственными институциями и критиками – так же, как и в случае с Нобелевской премией Светланы Алексиевич.

– Есть ли на беларусской театральной сцене авторы, которые способны актуальным языком говорить на острые темы?

– Конечно, есть – и драматурги, и режиссеры, и талантливые актеры, фактически здесь не востребованные.

Много лет, например, активно шла защита «новой драмы», уже признанной в российском театральном пространстве и даже, как в случае с Павлом Пряжко, повлиявшей на его ландшафт. За последние годы мы как будто видим положительные тенденции – появляются спектакли по текстам молодых драматургов – Дмитрия Богославского, Виталия Королева, Андрея Иванова. Но почему-то тот же Павел Пряжко по-прежнему «вне списка». Да, вроде бы согласились, что он талантлив, но его творческая жизнь в Беларуси не изменилась: его по-прежнему здесь нет. Предположу, что так или иначе происходит отбор, и в театры попадают «компромиссные» пьесы.

На этом фоне, деятельность Беларусского Свободного театра остается вне конкуренции по своей актуальности. Другое дело, что в Беларуси они также продолжают существовать «вопреки» – без достойной площадки и условий, что для любой другой европейской страны нонсенс.

– Как финансовые вопросы пытаются решать немногочисленные альтернативные театральные труппы?

– Это один из главных вызовов. Даже у наших ближайших соседей на уровне государства развита грантовая поддержка независимой культуры. У нас же рады, когда государство хотя бы не мешает. Основными источниками финансирования остаются энтузиазм и собственные средства.

Но в таких условиях невозможно развивать профессиональное театральное поле. Поэтому такие институции как «АРТ Корпорейшн» постоянно ищут новые форматы финансирования и организации.

Например, несколько лет назад в рамках «ТЕАРТа» пытались продвинуть идею «проектного театра». Это такой формат, когда режиссер и актеры собираются под конкретную постановку и ставят спектакль для его дальнейшего «проката». Но в итоге никакого «проката» так и не вышло: связано это с условиями аренды площадок, которые фактически не позволяют окупить постановку.

Еще одним примером «выживания» стал краудфандинг. Таким способом были собраны средства на постановку режиссером Александром Марченко пьесы Виталия Королева «Опиум».

Все это стало возможным благодаря коллективной работе менеджеров «АРТ Корпорейшн». И таких организаций нам не хватает – заинтересованных в продвижении качественного альтернативного театрального продукта.

У нас есть несколько отличных культурных менеджеров, например, Катерина Солодуха. Но для решения больших задач, для изменение поля, промоции, поиска спонсоров нужны организации. Одному человеку справиться со всем этим сложно, если мы не говорим про единичные проекты. А если речь идет о трансформации условий в целом, об изменении культурной политики, это вообще невозможно.

– Что мешает тому, чтобы такие организации появились?

– Во-первых, у нас недостаточно развита театральная среда, хотя это дело времени, и положительные тенденции уже видны.

Во-вторых, море бюрократических ловушек.

В-третьих, пока не так много людей, готовых инвестировать в культуру на профессиональном уровне. Нет альтернативных конкурсов, премий. Поддержка масштабных проектов возможна пока лишь при помощи больших корпораций вроде «Белгазпромбанка» – и они вкладываются в культуру, скорее, вопреки госполитике, абсолютно нелояльной к институту меценатства и не заинтересованной в развитии независимой культурной сцены. Пока во главе остается идеология, ожидать чего-то другого было бы наивно.

Остается актуальным и вопрос зрителя. И здесь мы приходим и к проблеме нашей системы образования, и к отсутствию «посредника» в виде СМИ. О чем может идти речь, если на крупнейшем портале страны вообще нет рубрики «Культура»? Писать о культуре для беларусского журналиста не статусно, профессиональных «культурных» журналистов я могу перечислить по пальцам.

Да, в последнее время все больше говорят о важности культуры для развития общества, но пока она продолжает находиться на маргинальных позициях. Бизнес все еще мыслит категориями мгновенной очевидной прибыли. Как объяснить, что в данном случае речь идет о долгосрочном вложении, результаты которого не всегда будут очевидны даже по прошествии многих лет? Но они будут, это несомненно!