Арт

Сергей Пукст: «Публика уходит к прямо говорящим мудакам»

1452 Максим Жбанков

Сергей Пукст. Фото: Александр Гелих

 

Жаркое время для горячих релизов. На днях вышел второй альбом проекта True Litwin Beat – совместной затеи Сергея Пукста и экс-гитариста «Красных звезд» Евгения Белова. «Ненужная правда о беларусах-2» – гремучая смесь вербального панка, вокального эквилибра, порно-подпевок, личных стрессов и персональных наездов. Короче, македонская критика культурного процесса.

Если и сравнивать, то только с последним Вольским: старая гвардия смывает грим и отключает внутреннего редактора. Посреди душного минского лета говорим с Сергеем Пукстом о его новой музыкальной диверсии.

«Ненужная правда о беларусах-2». Зачем? С какого счастья?

– Ну, фантазии нету. Зачем придумывать новое название, когда первое хорошее?

– Вообще-то цифирь к названию обычно цепляется вдогонку успеху первого релиза.  Если тот покатил. Значит ли это, что ты доволен результатами первого альбома?

– Нам понравился альбом сам по себе и показалось, что название не раскрыло свой коммерческий потенциал. И мы решили его удвоить.

– То есть продать то же самое еще раз?

– Нет. Это все еще ненужная правда, и беларусам она на фиг не сдалась.

– Правильно, и мы поэтому будем снова о ней говорить.  Похоже на какой-то тупиковый вариант: правда никому не нужна, но я все равно буду ее озвучивать. Если она не нужна – зачем, прости, она нужна?

–  Настоящее искусство – это не вопрос «зачем?» И даже не вопрос любви или нелюбви. Оно просто есть. Правду никто не говорит. И она, по большому счету, никому не нужна. Сегодня правда используется как инструмент: дозы правды, полуправда, какие-то мнения, выдаваемые за правду. Это какая-то правда ретранслятора. От Веллера, который рассказывает про Путина, мы узнаем что-то про Веллера. Но это не Путин. Та же история и здесь.

«Журнал» также рекомендует:

 

– Но ведь ты сам продуцируешь точно такую же постправду. Чем ты в таком случае лучше или хуже того же Веллера?

– Мне никто не платит. И я свое мнение не продаю. Во всяком случае, его пока никто не купил. Понимаешь, существует такая масочка артиста. И артист всегда работает в определенном образе. А здесь образа, как такового, нет. Я просто развернулся.

– Публично рвешь тельняшку на груди?

– Да нет! Рвать тельняшку – это тоже дизайн такой. Вот Шнуров – в образе такого простого, средненького человечка, исподлобья характеризующего события в стране. У меня нет образа. У меня есть только я. Говорю то, что действительно думаю. И не знаю, как это применится, как отзовется. И форма тоже для меня, в принципе, непроверенная. Это по сути альбом исключительно мой, как ни относись. Абсолютно откровенный альбом.

– То есть True Litwin Beat – это не образ?

– Практически нет. Там упрощение минимизировано.

– Такой трушный Пукст?

– Развернутый наружу, да. Это так и есть. Если говорить о текстах. Музыку делали Евгений Белов и группа True Litwin Beat. К музыке я не имею практически никакого отношения. Мои два момента – тексты и читка.

– Первый релиз True Litwin Beat в сравнении с новым кажется черновиком. Набором эскизов и набросков. Он был такой сырой, растрепанный, гаражный. Второй альбом смотрится гораздо более точным, ясным и прозрачным по смыслу и звуку. Налицо шаг вперед – с неизбежной потерей прежней уличной истеричной шероховатости. Насколько осознанно вы движетесь в сторону управляемого и просчитанного?

– В первом альбоме мы как собаки кидались на все подряд. Лично мне хотелось высказаться по поводу практически всего. Во втором я кусаю уже намного более осознанно. Там другой уровень лирики. Там есть такие стихотворные куски… Ну просто нормальные мысли, которые достаточно дорого стоят. Над которыми думал. Крым снашивается и это становится нашим… Не думаю, что кто-то еще такое сформулировал.

А первый – да, такой наглый. Он был принят многими очень хорошо. А кем-то не был принят вообще. Естественно: какая-то странная роль, в которой никто меня не привык видеть. Женю Белова – тоже. И мы хотели, как ни смешно, во втором эту наглость оставить. И в каких-то местах она у нас есть.

Но в чем-то синдром второго альбома сказался: мы знаем, что первый – заявка, а второй обычно тише звучит. Поэтому надо было сделать что-то совершенно другое. И вот в этом наша эволюция, трансформация. Сделать настолько же вменяемое и яркое – но другое.

– Странно слышать «я к музыке тут не имею отношения» от человека, известного как раз своими звуковыми хулиганскими опытами, музыкальными экспериментами, завернутым звуком и изощренным саунд-продюсированием. С чем связано такое сознательное упрощение, вычитание себя из музыки?

– Я вообще уже очень давно старался отделить текст от музыки. Мне кажется, что это очень перспективная идея. Хотелось рассказывать те тексты, которые мне кажутся важными, серьезными. Хотелось, чтобы они просто звучали сами по себе. Без мелодики. Потому что мелодика очень часто ворует смысл.

Ведь и с Георгием Добро так. Он возник, потому что практикуются запрещенные приемы. Которыми я, как интеллектуал, почему-то пользоваться не могу. А почему? Китч же – прекрасное средство. Очень яркое. Я тоже такой вот мужчина средних лет, средней полноты мужчинка. Который вполне мог бы выступить в роли очень успешного музыканта. Почему нет? Это сильные средства, они применяются против меня. Они используются, чтобы убить то, чем я занимаюсь.

 – Подожди, давай по порядку. Используются против тебя? Шансон против Пукста – ладно, понятно. Но хип-хоп против Пукста – это, прости, уже смешно. Он тоже применим против тебя?

– В данном виде – да. Как коммерческая, вторичная совершенно вещь.

– Ты про Макса Коржа? А хип-хоп, черный хип-хоп слушал?

– Ну да. Public Enemy, Доктор Дрe.

Тогда понимаешь, что, воюя с хип-хопом, убиваешь не только условного Коржа, но и условного Доктора Дре – поскольку действуешь абсолютно поперек традиции?

– Дело в том, что в данной ситуации хип-хоп – вынужденная форма. Это не эстетика. Это инструмент. Просто высказывание. Самое прямое высказывание, какое есть. И я этим пользуюсь. Вот и всё. Захотелось высказаться достаточно прямо о ситуации. Потому что даже все условно прямо говорящие коллективы говорят все равно что-то не то.

– А кто у нас прямо говорящий?

– У нас нет прямо говорящих коллективов. По всей видимости. Сегодняшний продукт, который я слышу – это либо «наркотики-бабы-лимузины», либо какая-то чушь, припыленная то леворадикальными лозунгами, то еще чем-то. Это мысли, которые они сейчас решили обострить. Непонятно зачем.

– И тогда появляешься ты со своей ненужной правдой…

– Ненужной, потому что она не черно-белая. Это просто как есть. Как у меня в данный момент складывается, так я и высказываюсь.

– Твоя работа с лирикой всегда имела достаточно экспериментальный характер, с четкой отсылкой к традициям абсурдизма, практикам обериутов, стилистика европейского сюрреализма и так далее. Когда я слушаю True Litwin Beat, при всем обаянии этих растрепанных текстовок, я вижу массу вещей, за которые в каком-нибудь Литинституте убили бы на месте. Условные рифмы, сбои ударений, ломка размеров, смещение акцентов, какая-то раздолбайская речь. Эти сбои, сбивки, разломы – это и есть твой естественный голос?

– Это просто наиболее удобный в данный момент способ проартикулировать мысль. Если мне нужен сбой, я не задумываюсь над тем, будет ли это понято в Литинституте. Нужен «ТиматИ на  кроватИ» – будет «ТиматИ», нужен «ДоренкО» – будет «ДоренкО». Потому что именно они должны прозвучать, именно о них речь. Сбои… Ну и что? В живой речи тоже масса оговорок. Почему бы и нет? Я не вижу никаких ограничений. Уж если я позволяю себе мат, то, извините, при чем здесь Литинститут?

– В своем походе против несовершенства мира ты, на мой взгляд, сражаешься с призраками. Тебя по-прежнему цепляют Боря Моисеев, Киркоров, Познер, Дугин, Соловьев, Доренко, Распутина… Абсолютно фэйковые персонажи, давно списанные в утиль. Нормальный человек, который в нашей не самой комфортной среде пытается жить независимо и самостоятельно, уже от всех этих призраков свободен. А ты все еще от них зависишь. И выходит, что Задорнов всегда с нами, поскольку о нем поет True Litwin Beat.

– Ты говоришь «нормальный человек»? Я этих «нормальных людей» могу пересчитать по пальцам. Те 3-5 процентов, которые не зависят от упомянутых в альбоме персонажей. Большинство живет по инерции и не отслеживает процессы. Они не в курсе, почему находятся в таком ужасном состоянии.

– А ты им хочешь объяснить?

– Да. Ведь если говоришь, что мир плох, нужно объяснить: кто конкретно виноват. Так вот: все поименованные фигуры имеют прямое отношение к ситуации, в которой мы живем.

– Но для тех, кто тебя знает и ценит, с этими персонажами и так все ясно. А что изменит очередная читка для тех, кто впервые услышит тебя через True Litwin Beat?

– Те, кто встретится со мной через True Litwin Beat, уже не встретились со мной через мои предыдущие проекты. Они меня все равно не знали. И никогда не узнают, если я не начну просто конкретно давать по морде.

Для меня это новый характер творчества. Мне сейчас интересен опыт прямого сообщения. Потому что те надстройки и конструкты, которыми я занимался раньше – усложненные, во вторую-третью степень возведенные образы – они сегодня уходят. Публика уходит! Уходит как раз к этим прямо говорящим мудакам. Так пусть хотя бы с ними поговорит не мудак, а нормальный человек. Под которым я понимаю себя.

В новом релизе происходит не просто шлифовка звучания и мировоззренческих позиций. В нем гораздо больше личного. Для меня второй альбом True Litwin Beat – опыт самоопределения автора. И именно этим интересен. Начиная сражаться с мусорной поп-средой, ты ее фактически преодолеваешь. Сквозь нее проходишь и выплываешь наружу.

– True Litwin Beat ни c кем не борется. Есть один призыв: начинать думать. Больше ничего. Но вот есть ли голос у людей за сорок? Есть ли у них прямая речь? У них есть эзопов язык остаточный, какая-то постбрежневская манера выражаться, кухонный треп-перетёр. А прямой речи относительно мира нет. А этих людей довольно много.

– И ты один из них?

– Да. Я часть своего поколения.

– Кажется, что во второй альбом ты вбил практически весь иконостас фигур для поношения и критики. С кем будем сражаться в третьем релизе?

– На данный момент список исчерпан. Я дал по морде всем, кому хотел. Со всеми разобрался.

– Спрошу иначе: третий альбом будет?

– Если да – то будет опять непохожим. Это будет «Ненужная правда-3».

– Которая убьет две предыдущих?

– Не исключено. Потому что наша задача – убивать, убивать и убивать.

Вот это непременно надо оставить. А все предыдущее – зачеркнуть.

Читайте еще по теме:

 

Комментировать