Арт

С волком не желаете? Как Дробыш выдумал Беларусь

Зачем стране нужно «Евровидение», знает каждый пацан. Чтобы мы были первыми. Хоть тут. Хоть однажды. Хоть в чужом сне. Чтобы забоялись нашей мощи гнилые буржуины со своей бородатой Кончитой.

Чтобы рыдали от зависти обкуренные британские продюсеры и бились об стену модной стрижкой толстушка Адель и старушка Милен Фармер. Чтобы было колхозной нации чистое счастье призрака полного триумфа. Пушистого. Карамельного. Попсового. Точно по мерке ее собственного незатейливого разумения. Короче, не по уму, а по понятиям: чтобы наши всем показали. Что именно показали? Да всё! То есть совсем всё.

Если Луну, как утверждал классик, делают в Гамбурге, то поп-Беларусь творят обычно в Москве. Взять Златоглавую — неизменный зенит карьеры. С москвичей обезьянит имидж и саунд наш салонный попс. Туда рвутся за славой и деньгами юные дарования. Там издают нашу нобелистку. И готовы покупать минский андерграунд. Там охотно базарят по-славянски, пляшут с главнокомандующим и шустро меняют русские понты на батькины дензнаки.

Из всех возможных ролевых схем родной попс стабильно выбирает роль филиала Москонцерта. Роль тихого братишки с виноватой улыбкой, заранее согласного с любым решением старшенького.

В этом есть своя логика. Логика покупки дворовой командой пары завозных легионеров. Буйный и зубастый российский шоу-бизнес в сравнении с нашим осторожным маршем на месте и вправду смотрится Брюсом Ли в детской песочнице. Стоит ли удивляться тому, что именно московских регулярно зовут делать нам евро-результаты?

Стоит. Потому что собрать победный попс — совсем не то, что выдрессировать бригаду хоккеистов. Его делает не техника. Не столько знание (часто обманчивое) модных фишечек и трендовых штучек, сколько способность уловить потребительские предпочтения «простаков» и массовые настроения. А в случае международного состязания — еще и умение эффектно аранжировать (а для начала — понять) «душу народа».

Иначе говоря — отобрать яркие и узнаваемые знаки локальной культуры, из которых возможно сложить убедительную для своих и чужих легенду нации. Национальное как аттракцион — вот победная формула, где обе составляющие одинаково важны.

Хотите примеров? Вспомните хотя бы как пробила евро-поп-скептиков львовская Руслана с ее гуцульским драйвом, бешеными барабанами и неистовым переплясом. Или как попала в топы «Евровидения» трэш-хохляцкая Сердючка.

В чем проблема легионеров? В том, что они чужие. В том, что им не болит. Им, туристам на ставке, в общем-то, здесь неинтересно. Их позвали в чужую страну как кризисных менеджеров — поддержать слабаков. Тем самым расписываясь в собственной творческой и культурной несостоятельности.

Что в такой ситуации делает привозной герой? Естественно: начинает играть сильную партию. Лечить материал, вопреки его природе.

Так некогда лепил из Дмитрия Колдуна томного готичного денди московский папа Фил Киркоров. И точно так же строит сейчас своего мальчика-девочку Ivan орденоносец Виктор Дробыш.

Какая еще Беларусь? Какая нация? О чем вы шепчете? У нас тут задача другая: перечудесить бородатую лауреатку. И мы нашли смелое решение: снять штаны и выйти с волками.

А вот в этом вторая заноза. Поскольку нагота — сильный жест. Слишком сильный, чтобы не стать банальным. И здесь легко ошибиться.

Да, есть мятежное измерение ню: когда публично расстегивал ширинку Джим Моррисон, срывал одежду Игги Поп, играли голыми Red Hot Chilly Peppers и N.R.M., раздевались для проекта «Канец словаў» беларуские литераторы (от Акудовича до Рыжкова), показывал задницу покойный Вася Шугалей со своими «Ы.Ы.Ы». Такая нагота — концептуальный шаг артиста. Жест максимальной открытости и предельной честности.

Валентин Акудович на обложке календаря проекта «Канец словаў»

 

Но есть и другое публичное ню: натужно-показушное, зализанное, рекламное. Спекулятивное. Торгующее основными инстинктами в режиме вульгарного соблазнения зрителя: «Вот вам плечико! А там еще и ножка! А гляньте, какая попка!»

Картинки с «дикой» фотосессии Ivan продают не вокал, а молодое мясо. Обычное дело на любой «фабрике звезд». Но «Евровидение» — состязание стран. И тут расклад совсем другой. Вы уверены, что голый зад — это про нас?

Впрочем, не исключено, что в своих странных поисках беларуской идентичности Виктор Дробыш опирался на проверенные источники — высказывания лидера нации, отметившего в свое время: «Я рос среди животных и растений...» Тогда образ лесного найденыша вполне способен стать воплощением духа нации и навсегда закрыть вопрос о ее миссии и предназначении.

Но все-таки как понимать голые фото нашего парня на «Евровидении»? Попытка провокации? Безусловно. Просчитанный ход? Скорее всего. Но на скандал — тем более на шок — никак не тянет. Не та фактура. Не та подача. Не та история.

Да, собственно, и нет никакой истории. Есть игра поп-штампами под пустую песенку отформатированного циничными спецами паренька. Которая сработает лишь в том случае, если ей на хвост прицепить хлопушку.

Вот эту самую хлопушку сейчас и ищут.