Политика

Разнос России с президентом. Как Лукашенко выпорол Кремль и что теперь будет

«Большой разговор с президентом» в минувшую пятницу превратился в публичное избиение главного партнера Беларуси — России, в которое редкими вкраплениями затесались какие-то второстепенные внутренние вопросы: уровень жизни и зарплат, декрет о «тунеядстве», создание национального университета. «Журнал» проследил динамику костерения Кремля в главном политическом шоу года и проанализировал, кому адресованы его основные мессиджи.

Ярмарка тщеславия

Пресс-конференция в якобы-новом-формате проходила в здании, которое президентская пресс-служба нежно называет «Ромашкой» — в выставочном комплексе «Белэкспо», где в былые времена принято было демонстрировать достижения народного хозяйства.

Сейчас, когда достижений в народном хозяйстве поубавилось, а выставки все больше проходят в Футбольном манеже, «Ромашка» с открывшейся подле нее мультимедийной Республиканской доской почета нарастила свой политический вес в стране, сменившей свой главный экспортный товар с любви на мир.

Своекорыстные боевые единицы президентской флотилии — флагманы и шлюпки, легко потопляемые и проржавевшие до дыр от интенсивного использования, гордо сновали в коридорах, излучая уверенность в завтрашнем дне. Приглашенные независимые эксперты держались особняком, не до конца понимая отведенной им роли.

Журналист одного государственного телеканала, фотографируя то место, где через несколько минут воссядет президент, мило пошутил про «селфи с обезьянкой». «Это ты погорячился», — с улыбкой бросил ему кто-то проходивший мимо.

Всё, включая штатных сотрудников службы безопасности, казалось, излучало приязнь и доброжелательность. И только включенный на полную мощность кондиционер был жесток, стремясь то ли заставить присутствующих дрожать хотя бы от холода, то ли очистить воздух от смрада холопов.

И вот — вошло оно, Первое лицо.

Бог не даст — бог не возьмет

«Необходимость диалога диктует сама жизнь», — пояснило Первое лицо смену формата пресс-конференции, на которую позвали даже десяток независимых экспертов (выбор кандидатур, правда, был местами удивительным и стал предметом отдельных фейсбучно-кухонных дискуссий).

Затем последовало не вполне внятное вступление про темы, которые волнуют народ, в которое всё равно ворвалось то, что волнует Александра Григорьевича.

«Пора забывать обо всех этих терминах: льготы, поддержка», — поучал президент своих сограждан азам рыночной экономики, которая ему лично «не нравится», но от которой, по его сведениям, без ума две трети граждан.

Впрочем, — глава государства продолжил рассуждение, — неужели врачи и учителя не заслуживают каких-то преференций? А военные? Особенно военные!

«Мы их к чему готовим?» — спросил он зал про военных. И сам ответил: «К войне».

Прервав тягостнейшее молчание, президент добавил: «Не дай бог».

Частотность апелляций к богу в речи Александра Григорьевича, пожалуй, впервые превысила число воззваний к руководству России.

«Журнал» также рекомендует:

 

«Не видят такого государства»

«Летели на одном крыле. Куда прилетели — сами знаете», — сказало Первое лицо, отвечая, удастся ли Беларуси сохранить его любимую многовекторную внешнюю политику.

Однако, ловя укоризненные взгляды своего пресс-секретаря Натальи Эйсмонт, президент в следующий миг изошелся диферамбами своему «другу Путину», которому подсовывают документы на подпись всякие «разные силы» в российском руководстве.

10-минутная похвальба Лукашенко коллеге по креслу заметно напрягла сидевшего неподалеку от автора этих строк корреспондента агентства УНИАН. Однако украинский коллега нервничал напрасно. За оставшиеся семь часов обращенные на восток риторические фигуры носили лишь негативные оттенки во всем их многообразии: от яростного до уничижительного.

«Чтобы это не было монологом, чтобы мы серьезно проревизировали отношения [с Россией]», — неожиданно проговорился Лукашенко об истинной цели «Большого разговора».

Кажется, не было той сферы взаимодействия с Россией, на которую президент не пожаловался. Болезненные нефть и газ, введение Россией 30-километровой пограничной зоны, желание Москвы забрать наши ключевые предприятия «за бесценок», отказ Москвы продавать Беларуси контрольный пакет «Башнефти» («А как тогда давить?»), попытку Кремля «опустить» вес Беларуси и лично Лукашенко в российских регионах и то, как «мои министры» целый день ожидают аудиенции в приемных своих российских коллег.

«Если вы будете к моим министрам так относится, мы больше к вам не поедем», — беларусский лидер процитировал якобы свои же слова, обращенные ранее к Путину.

Еще по теме:

 

Первое лицо пошло дальше и рассказало, что Россия, в отличие от Беларуси, не считает нужным согласовывать свою политику в чувствительных областях с беларусским партнером и даже уведомлять Минск о своих шагах, которые непосредственно затрагивают Беларусь. «Ввели эмбарго [на поставку продовольственных товаров из ряда стран Запада] — с нами не посоветовались», — привел пример глава государства. Пограничная зона с российской стороны общей границы также появилась внезапно для Минска. И здесь Лукашенко обратил внимание на аспект, который, кажется, упустили независимые эксперты.

«Плохо то, что там привязка к конкретным точкам. Это что, Россия начала проводить демаркацию границы? Так это переговорный процесс», — возмутился Лукашенко, заметив, что таким образом можно оттяпать кусок «чужой» территории — и «получить большой конфликт».

«Ладно. Ну не видят они такого государства как Беларусь», — и эти слова президента (в отличие от пассажа про «Башнефть», например) даже вошли в официальную стенограмму.

Главный мессидж — не Москве

Лукашенко пообещал, что, пока он президент, «ни один камень в сторону русского человека брошен не будет». И это, надо полагать, было главное послание беларусского лидера Кремлю. Мол, ты от меня зависишь не меньше, чем я от тебя!

Остальные мессиджы были гораздо более четкими. Так, Лукашенко впрямую отказался двигаться дальше в интеграционных процессах в ЕАЭС, пока Москва не простит долг, не услышит условия Минска и не возобновит поставки нефти в объемах, соизмеримых с прежними: «Без решения этих проблем я даже не притронусь к этому кодексу».

«Журнал» также рекомендует:

 

Первое лицо в несвойственной ему ясной манере взяло на себя ответственность за потепление с Западом.

«Никакой это не Макей», — Лукашенко одновременно защитил своего подопечного от многочисленных нападок в одиозных российских СМИ и развенчал мифы о всесильности главы МИД, который якобы начал удобную ему политику без отмашки сверху. — «Это согласованная позиция».

Парадоксально, но самый главный мессидж встречи — возможно, в первый раз в истории — был адресован отнюдь не Москве:

«Понятно, что без российской нефти мы обойдемся. Нам будет очень трудно. Сразу скажут, это нерентабельно, неэффективно... Но свобода, независимость — это очень рентабельно и не оценивается никакими деньгами и никакими числами. Это несопоставимо. Мы все равно найдем выход. Этого в России, к сожалению, не понимают».

В России — и не поймут, что, кажется, уже понимает сам Лукашенко. Поэтому эти слова, во-первых, адресованы к беларусским элитам, а еще — к нарождающимся западным партнерам официального Минска, чтобы те обеспечили ему какой-нибудь аварийный выход с подводной лодки.

Насколько такой сценарий вероятен — это уже другой вопрос.

Про правительственную «крышу»

Шли часы, но президент и не думал ограничиваться вскрытием лишь очевидных гнойников. Особо шикарные моменты в его речи — это критика внутренней политики Москвы, переходящая в поучения «как надо», намеки на слабость и управляемость Путина, переходы на личности в российской политике и тычки Кремля, как провинившегося домашнего животного, в лобби отдельных отраслей российской экономики в российском правительстве.

«Существуют межгосударственные отношения, и один министр, пусть даже сильный, ФСБ-шник, одним росчерком пера все перечеркнул», — это было о главе ФСБ Александре Бортникове, который подписал пресловутый приказ о пограничной зоне.

Как бывший пограничник, Лукашенко не преминул возможностью заметить, что россиянам не надо было передавать пограничную службу в ведение ФСБ, проведя аналогии с советским временем, когда за границу отвечало КГБ. «Это не их функция, они с этим не справятся», — сказал он и пошел еще дальше.

«Журнал» также рекомендует:

 

«Не знаю, что ФСБ имеет от того, что у них служат люди, которые на переднем крае ходят», — и этот риторический вопрос Лукашенко уже просто опасен — учитывая ничем не подтвержденные слухи об участии ФСБ в организации наркотрафика из Средней Азии, которые периодически передаются в России из уст в уста. Ни одна фраза про ФСБ в официальную стенограмму не попала.

Отсутствие у российского президента полного контроля над ситуацией в его стране Лукашенко обыграл еще раз, когда изобразил Путина мямлей, извиняющимся перед ним, Лукашенко, за срыв договоренностей по газу, которые якобы произошли по вине третьих сил. Сами эти «третьи силы» Первое лицо изобразило главными строителями барьеров на пути беларусских товаров. «Они [влиятельные члены российского правительства] сами являются производителями товаров и [таковых] крышуют», — отрезал Лукашенко.

«Войнушка ради рейтинга»

Помимо целенаправленной критики при ответе на конкретные вопросы полдюжины раз всамделишное отношение к современной России у Лукашенко проскальзывало как бы между делом.

Оправдываясь за обвинения в реэкспорте подсанкционной продукции в Россию, Лукашенко сказал, что немецкое или польское «качественное» молоко «мы лучше у себя оставим»: «В Россию мы направляем исключительно беларускую продукцию».

Рассказывая о нерушимости своей социальной модели в Беларуси, президент рассказал, как заботится о наименее защищенных слоях населения — «в отличие от некоторых суперрыночных стран, которые вчера с нами были вместе».

Сетуя на невосприимчивость российского истеблишмента к беларусской государственности, Лукашенко заявил, что его удивляет мотивация этого взгляда свысока: «Мол, мы великая Россия. По крайней мере, большая Россия», — протроллил россиян Лукашенко, поиграв на двояком смысле слова «вялікі» в беларусском.

Рассказывая про Трампа, которого «чуть ли не Россия избрала», аналитик Лукашенко продемонстрировал, что разбирается в realpolitik получше, чем вся Смоленская площадь вместе взятая. Трамп — в первую очередь проамериканский президент, сказал глава государства, и он будет «строить великую Америку». «В какой вагон [этого поезда] вы готовы сесть? — спросило Кремль Первое лицо. — В первый — с собой — не возьмут. Так в какой вагон? В двадцать седьмой? В двадцатый, наверное», — сказал Лукашенко, пояснив, что это — место России в мировой экономике.

Финальная плеть неожиданно легла на пятую точку России, когда беларусский лидер распространялся о своем видении современного мира. Глобализация — это тренд на века, который пережует и всплеск популярности популистов, уверен Лукашенко. Его, однако, беспокоит то, что «политики озверели»: «Могут пойти на войнушку, на уничтожение большого количества людей, чтобы поднять свой рейтинг».

Эпилог

Публичная порка — не самый эффективный и не самый одобряемый демократической общественностью способ наказания. Однако в ситуации диспропорции сил, которая существует между Россией и Беларусью — возможно, единственно применимый.

Впрочем, для России, в которой на днях декриминализовали домашние побои, это должно стать привычно. Кремлю придется или смириться и пойти на значительные уступки Минску, или поставить крест на семейных отношениях, которые продлились почти двадцать три года.

Она бы и рада разорвать эти узы. Но кто, в нашем-то консервативном регионе, ее после этого замуж возьмет?