Жизнь

Разбираемся: что на самом деле предлагает концепция закона о противодействии домашнему насилию

Бить или не бить детей? Беларусы активно обсуждают этот вопрос, вместо того, чтобы внимательней взглянуть на предложенную концепцию законопроекта о противодействии домашнему насилию.

Глава государства ляпнул, затем разоткровенничался, затем раскритиковал – медиа подхватили, загудели социальные сети, сошлись в неравном и заранее проигрышном бою сторонники и противники телесных наказаний детей, концепцию законопроекта о домашнем насилии мгновенно окрестили «законом о шлепках». Но дело в том, что она совсем не об этом. И воспитание и наказание детей в ней играет далеко не первую скрипку.

«Журнал» прочитал документ и сравнил, что в беларусском законодательстве есть уже сейчас, что именно предлагают изменить разработчики и чего опасаются противники принятия закона о домашнем насилии.

Законы есть

Итак, бить нельзя. Никого. Уже сегодня. Да и вчера тоже нельзя было. Возможно, это удивит критиков концепции – но шлепать, бить ремнем, подручными предметами и прочими вещами детей, взрослых, дееспособных или нет, нельзя. Запрещено законом. Наказуемо. В рамках административного и даже уголовного права (зависит от последствий).

Для этого Беларусь не только приняла внутренние законы, но и подписала Всеобщую декларацию прав человека, ратифицировала Конвенцию о правах ребенка, Международный пакт о гражданских и политических правах, Конвенцию о правах инвалидов и другие международные документы.

При этом разработчики концепции закона «О противодействии домашнему насилию» говорят, что Беларуси нужен специальный закон о домашнем насилии, потому что он определит, что это такое, поможет правоохранительным органам такое насилие идентифицировать, определит полномочия, права и обязанности всех субъектов и многое другое.

Законы о домашнем насилии уже приняты во многих постсоветских странах, включая Молдову, Украину, Литву, Казахстан, Азербайджан, Армению. В России и Беларуси их по-прежнему нет. Но есть другие.

Кстати: Ежегодно в милицию Беларуси поступает свыше 180 тысяч сообщений о семейно-бытовых конфликтах. В результате около трети граждан, совершивших противоправные деяния, – свыше 50 тысяч – привлекаются к административной ответственности. Около 8 тысяч человек в итоге попадают на контроль за своим образом жизни со стороны органов внутренних дел.

Семья – понятие сложное

Определение «насилие в семье» в Беларуси существует в законе «Об основах деятельности по профилактике правонарушений». Под него подпадают только насильственные действия в отношении членов семьи – а ими признаются только близкие родственники.

Если же вдруг супруги оказались разведенными, либо конфликт с применением насилия случится между незарегистрированными супругами, либо речь будет идти о дальних родственниках, проживающих под одной крышей, правоохранительные органы не оценят это как «насилие в семье». А значит, не смогут применять тот немногий профилактический инструментарий, который у них сегодня есть.

Именно поэтому разработчики предлагают ввести термин «домашнее насилие». И определив его как «умышленные действия физического, психологического, сексуального или экономического характера, члена семьи (бывшего члена семьи), близкого родственника по отношению к другому члену семьи (бывшему члену семьи), близкому родственнику, нарушающие его права, свободы, законные интересы и причиняющие ему физические и (или) психические страдания».

Читайте также:

Как правильно бить своего ребёнка?

Тот, кто бьет, должен уйти

Ключевые инструменты в профилактике насилия в семье сегодня описаны все в том же законе о профилактике правонарушений. Это профилактическая беседа (устный разговор с представителями правоохранительных органов), официальное предупреждение (письменное), профилактический учет (агрессора будут контролировать какое-то время) и, наконец, защитное предписание.

Последнее выглядит довольно серьезным инструментом, поскольку может предписать агрессору уйти на время (от 3 до 30 суток) из дома и не приближаться к жертве. На деле же получить такое защитное предписание очень сложно.

Сегодня жертва насилия должна дважды в течение одного календарного года не просто вызвать правоохранительные органы в дом, но и добиться того, чтобы агрессор получил официальное предупреждение или был поставлен на профилактический учет. Начался новый календарный год? Начинай сначала.

При этом если защитное предписание все-таки выносят, агрессора вряд ли накажут за его нарушение. Сами правоохранительные органы такие нарушения не отслеживают, для этого необходимо, чтобы жертва написала очередное заявление в милицию. Для многих жертв насилия такие требования оказываются непосильной психологической ношей.

Удивительно, что проведение проверки в рамках административного или уголовного процесса, равно как и факт возбуждения уголовного дела, не являются основанием для осуществления профилактической работы с агрессором, отмечают разработчики концепции законопроекта «О домашнем насилии».

Потому концепция предлагает расширить круг лиц, в отношении которых применяются меры индивидуальной профилактики правонарушений, а заодно и позволить обращаться с заявлениями о насилии в семье третьим лица, разграничив профилактическую деятельность с ведением уголовного или административного дела.

В концепции законопроекта прямо прописано, что добровольность получения помощи гарантирована всем, кроме несовершеннолетних и недееспособных граждан, поскольку они не могут воспользоваться такой помощью в силу возраста или психофизических особенностей.

Этот момент пугает противников закона. Они боятся, что вмешательство третьих лиц «разделит семью», а также сможет использоваться как инструмент давления на неугодных властям граждан, например.

Сторонники концепции отмечают, что инструментом разделения семьи в стране стал Декрет №18, который позволяет изымать детей из семьи без суда и признавать семьи находящимися в социально-опасном положении. Именно этот декрет и практика его применения останавливают многих жертв от заявлений о насилии в семье. Поскольку в итоге и агрессор, и его жертва остаются жить под одной крышей, а детей изымают в приют.

Коррекционные программы для агрессоров и помощь жертвам

На сегодняшний день закон не может заставить агрессора пойти к психологу или врачу-психиатру, его нельзя заставить посещать группы поддержки либо учиться на специальных курсах по подавлению гнева. Впрочем, и самих курсов и коррекционных программ практически нет. В то время как они определенно нужны, считают разработчики концепции.

В свою очередь, противники концепции отмечают, что «коррекционные программы, предусмотренные концепцией, не нацелены на единение семьи и работу со всеми участниками конфликта», а также называют сомнительной процедуры определения обидчика, в результате которой «подстрекатель ссоры легко может оказаться пострадавшей стороной».

Жертве нужна помощь вне зависимости от степени ее решимости наказать обидчика, считают разработчики концепции. Сегодня помощь жертвам насилия оказывают медики, социальные работники, психологи (в том числе на многопрофильных телефонных линиях), в стране работают несколько «кризисных комнат», но часто попасть в них могут только близкие родственники агрессора.

При этом, например, если женщина спряталась от агрессора в «кризисной комнате» вместе с детьми, решение вопроса с их образованием (особенно это касается детей-дошкольников) может оказаться слишком сложным, а порой неразрешимым.

Потому создатели концепции закона говорят о необходимости сотрудничества различных государственных органов и институтов по организации профессиональной помощи, как жертвам, так и агрессорам. По их мнению, защита пострадавшего и оказание ему социальных и иных услуг не должно зависеть того, готов ли пострадавший писать заявление или давать свидетельские показания в отношение агрессора.

Чек-лист и опросник для милиции

В действующем законодательстве есть понятие физического и психологического насилия, но нет – экономического. Между тем, организации, которые работают с жертвами насилия, нередко отмечают, что жертвы сталкиваются с тем, что агрессор полностью берет семейный бюджет в свои руки, не дает возможности жертве распоряжаться, например, пособием по уходу за ребенком, лишает ее возможности подрабатывать и иметь свои средства.

Определить экономическое насилие – не просто, признают эксперты. Нужна правоприменительная практика, которой у нас, по понятным причинам, нет.

Как нет у милиционеров работающих опросников, получив ответы на который, они могли бы оценить степень риска для жизни и здоровья жертвы, понять, на сколько опасен агрессор, случится ли с ним рецидив агрессии.

Такие опросники, по мнению экспертов, смогли бы не просто упростить коммуникацию с жертвами, которые находятся в стрессовой ситуации, но и повлиять на выбор инструментов воздействия на агрессора.

При этом милиционеры могли бы оценивать риски для жертвы не только исходя из текущей ситуации, но и «анамнеза» агрессора. Например, ранее зафиксированных фактов агрессии в отношении животных, либо наличия права на ношение оружия и прочее.

Круглосуточный телефон экстренной помощи для размещения в Убежище для женщин и их детей, пострадавших от насилия: +375 29 610 83 55 и 8-801-100-8-801.

Сайт общенациональной горячей линии для пострадавших от домашнего насилия – здесь.

Текст концепции законопроекта о противодействии домашнему насилию можно прочитать здесь.

Читайте дальше:

МВД против домашнего насилия. Как государственный патриархат мешает успешной борьбе

«Жертв домашнего насилия обвиняют в том, что они сами провоцируют мужей»

«У папы есть краник, у мамы — дырочка». Как половое воспитание детей решит проблему абортов