Арт

Радио Тишина. Как мы молчим о культуре

Максим Жбанков. Фото: Глеб Малофеев

 

Борьба со словами – наш национальный спорт. За мову все еще можно получить в глаз. Суд за «не ту» публикацию – легко и просто. Блогер гасит рокмэна, рокмэн гасит блогера, народ ликует и просит еще. Качество текста меряют числом кликов и лайков. Сетевые батлы переводят войну идей в партер, на уровень коммунальных разборок. И превращают вербальный плеск в агрессивный уличный гон.

Неизвестно, что хуже: восторженный хор или групповой наезд. И то, и другое нынче исполняется бездарно. В тотальном параде шумовых оркестров критичный автор выглядит дурковатым выскочкой с плохими манерами, трезвый аналитик – циничной сволочью без любви и идеалов. Это особенно заметно в резонансных текстах о культуре. Или в отказе их делать.

Уберите из медиа-поля политических экспертов – и это сразу станет ощутимым. Уберите культурную критику – все останется как было.

Культуру у нас не разбирают. В лучшем случае с ней дружат. Либо борются. Поскольку трактуют ее по старинке – как пропагандистский ресурс и инструмент народного сплочения вокруг очередной идеи. В таком раскладе культурные герои – совсем не герои и никак не суперстарз. Они вторичны и зависимы как вспомогательный персонал глобального шоу, имеющий публичный вес лишь в двух ипостасях – лицедея и агитатора.

Обе роли на событие никак не тянут. Серьезно разбирать там нечего. Глубокомысленно анализировать смешно.

А потому любимые жанры культурного письма – анонс и фотосессия. Беглые селфи на фоне суеты, притворившейся событием. Даже условно продвинутая столичная арт-туса стабильно существует в порочном кругу нулевых действий с нулевым резонансом: анонс – презентация – фотоотчет – пауза – анонс…

Синхронно обнуляются как способность делать важное, так и умение об этом внятно сказать. Статус культурного эксперта необратимо стремится к низшей отметке.

Тому есть несколько причин.

Первая, самая утешительная: так получилось. В новом мозаичном мире интеллектуал теряет сакральный ореол, суждения элит больше не директивны, критическое мышление ущербно, объективность дискуссионна. Аналитик попадает в зазор между карточным фокусником и Казимиром Малевичем, привлекая не светом правды, а резвостью пера и борзотой повадок. Умник стал клоуном. Удел клоуна – рассмешить и забыться. А пока скачи повыше и кричи отважней.

Вторая, травматичная: критику съел контекст. В нормальном раскладе динамичного социума идет расширенное воспроизводство идей, концептов, трендов и форм. Его культура живет в режиме перманентного апгрейда, обновляя собственную стилистику и словарь. И критик ей нужен как оперативный эксперт этого процесса, вдумчивый наблюдатель и коллекционер смыслов. Переводчик с авторского на юзерский. Лоцман духовной работы, размечающий путь в информационном хаосе конкретно взятой культурной зоны.

Такое, однако, возможно лишь при наличии самой зоны – и ее внутренней динамики. Наша географическая отдельность не тождественна культурной. Она лоскутна и инерционна. Мы пока дышим чужими сдвигами, внешними поп-интервенциями, залетными трендами – по колено в Москве, с головой в Амстердаме. Про Москву все объяснят московские, про Европу – западные. Под их перекрестным огнем локальный критик смотрится туземцем в тени схлестнувшихся колониальных держав. Он вторичен и необязателен.

Третья, интеллигентская: сами виноваты, плохо старались. Практически нет умных авторских лонгридов. Остро не хватает аттракционных разборов и кинжальной экспертизы. Беларусское письмо о культуре в своих медийных форматах либо одномерно и застенчиво как журфаковская дебютантка, либо отважно и косноязычно как сетевой тролль. И читателю крайне повезло, если его автор – Татьяна Замировская или Ольга Бубич.

Белкульт живет рядом своей потаенной жизнью – но в наших московско-берлинских стеклах его не разглядеть. Как быть с беларусским? Кажется, не ответит никто. Не у кого списать. А думать учили слабо.

Оперативной аналитики культуры не видно ни на журфаке, ни в эмигрантском ЕГУ, ни в минском ECLAB. Как и способности к независимому суждению, школы сомнения и практикумов техничного наезда.

Вербальный флуд с закосом под работу мысли ничего не добавляет к пониманию ситуации. Не способен ее расписать и объяснить. И, соответственно, убивает привычку читать разбирательства. Тем более – искать/делать спорное.

Причины ступора нашей культур-аналитики скучны и очевидны: нулевой интеллектуальный маркетинг, монотонность культуры, жизнь в чужом инфо-поле, вялое письмо, размытая оптика.

Радио Тишина бьет в мозг не тогда, когда райтер молчит. А когда он сдается среде, отказываясь быть острым, кайфовым, значимым.

А потом можно удивляться, что двадцать лет наш протест-культ воевал без побед. Бодаться с вышиванками. Тупо молчать о новом Вольском и новом Иноземцеве. Зависать на «Медузе». Растерянно рассуждать, почему не идут на мастер-классы заезжих профи. Хамить несогласным. Не знать, что делать с «Басовищем», Navi и «Славянским базаром». Банить слабо в нас влюбленных. Пропускать главное – глубинные сдвиги в коллективной душе нации.

Не страшно? Другие так живут и ничего?

Во-первых, не все: стоит глянуть хотя бы на польских или украинских соседей. А во-вторых, отсутствие адекватной экспертизы и внятных оценок делает культуру необратимо провинциальной и неспособной к качественному росту.

Потому начинать стоит с себя.

Воспринять текущее состояние белкульта как личный вызов. Включить интеллект. Пообещать себе не врать. И выдать динамитный текст. Словно в последний раз. Словно тебе не интересно, сколько за него дадут. Словно это единственное, что останется после тебя. Словно есть те, кому это еще надо.

«Журнал» также рекомендует: