Жизнь

Про Настю, страх изнасилования и жесточайшую экономию

Настя очень боялась высоты и быть изнасилованной. На почве последнего страха, Настя спала со всеми, кто проявлял к ней хоть какое-то внимание. И если не проявлял, все равно попадал в сети Настиного секса.

Казалось ли ей, что таким образом шанс на изнасилование станет меньше? Может быть, если переспать со всеми, то никто ее уже и не захочет против воли? Или это уже насилие над собой и подавление собственной воли? В любом случае, секс был – и только с крестиком на шее.

Выбор мужчин был угрожающей непредсказуем. Я не понимала, почему ей нравится, когда ее унижают, или зачем ей закатывать скандалы, унижая своих избранников?

Скандалы были замысловатые, и повторных сценариев не существовало. Они всегда были какие-то с переподвывертом. Если Настя собирала дома вечеринку, то в конце обязательно в людей летели шоколадные конфеты из коробок. А Настя сообщала очередные шокирующие факты из своей жизни.

Вот все сидят. Смотрят телек. Вкусно поели, говорят за жизнь. Врывается Настя, начинает открывать коробки с конфетами, бросать со всей дури в очередного ухажера и орать: «Сука! Блядина! Кабелина! Я тебя ненавижу! Ты, блядь, меня не обнял, ты, блядь, буськи мне не дал! Потребовал жрать и уселся перед телевизором. И это после того, что было между нами в пятницу?! Я отдала тебе всю себя, я трахалась с любовью! А ты приходишь и говоришь про жрать?!»

Когда первый шок проходил, избранник начинал заламывать ей при всех руки. Остальные молча и переглядываясь, собирали конфеты с пола на фоне жаркой драки между Настей и ухажером.

Или, вот. Если шли в магазин компанией, то из неоткуда могли начать вырываться крики на весь супермаркет. Мы знали, кто это орет, краснели и хотели провалиться сквозь землю. Но звук только давал крещендо и масштабно покрывал наши головы пеплом: «Макароны? За 20 баксов? Да вы о***ли! Да я на эти деньги три недели проживу. Мажоры!»

Настя подходила к продавщицам и нарочито отчитывала: «Вы все поо***вали! Столько драть с людей! За что?! Я работаю уборщицей, мою полы в церкви. И я не могу позволить себе такую жратву! Так если человек верующий не может себе это позволить, то для кого вы это продаете? Вы все от дьявола! Скотины продажные!»

Однажды на джазовых субботах в Минске начался сильный дождь. Я была со своей дочкой Элькой, и Настя повела нас спрятаться от дождя в News Cafe. Мокрые, почти без денег, одетые, «как засранки», мы ввалились в заведение. Столик у входа был свободен, нас усадили.

Эльке дали меню и она захотела пасту за 25 долларов. Я скромно и тихо объясняла, что такую пасту могу сделать и дома. Не обязательно покупать сейчас. А тут мы просто прячемся от дождя и пьем чай.

Настя решила, что о выборе пасты нужно услышать всей богеме, которая собралась в кафе. Поэтому Настя принялась объяснять «жэстачайшую экономию» Эльке по-другому и конечно же громко:

«Понимаешь, эти макароны стоят фигову кучу денег. Больше, чем все, что на мне одето. Вот видишь ту тётю?» – Настя показала на модельной внешности женщину в красивом облегающем платье с шикарной прической и идеальным маникюром.

Рядом с ней был мужчина за 50 в спортивной мастерке. И пускай безвкусно, но кричаще заметно – мужик при деньгах.

Настя ткнула в него пальцем и сказала моей дочери: «Видишь, ей дядя вино покупает? Дорогое вино. А потом повезет в дешевый мотель. Да куда там в мотель! На “Ауди” в лес – и совсем не за грибами. И вся эта прическа, маникюр и дорогое платье превратится, как у Золушки, в ношенное платье продажной женщины. Поэтому, Элька, не привыкай к дорогой еде, если ты не можешь ее сама себе позволить. Иначе заблудишься!» 

Я сидела, открыв рот, и ничего не могла сказать. Рядом с Настей у меня всегда пропадало красноречие.

Элька выбрала ананасовый сок. Настя попросила официантку налить кипятка в наш уже пустой чайник с чаем. На прощание Настя сказала официантке, чтобы баночку от сока ей отдали, она в нее бусинки будет класть.

Элька вышла и долго читала по слогам объявление: «Взять кредит. Быстро. Без оформления бумаг».