Политика

Повторим через год? Пять вопросов организаторам #БНР101

Участница неразрешенной акции на площади Якуба Коласа в Минске, 25 марта 2018 года. Фото: Влад Гридин, Радыё Свабода

 

Праздник 25 марта у Оперного удался. Но поводов признавать его реальным шагом к диалогу общества с властями нет. Татьяна Яворская сформулировала пять вопросов к возможным организаторам празднования 101-го Дня Воли.

25 марта моя лента пестрела фото с улыбающимися лицами у Оперного и фото задержанных на площади Якуба Коласа в Минске. Позже контраста добавили и отзывы — от вдохновения от хорошего праздника до переживаний тех, к кому незаконно применили насилие за пределами выделенной для него площадки. Но несмотря на такой разброс впечатлений, мнение большинства — праздник удался.

После него прошел почти месяц. За это время началась посевная, Макей рассказал о «протянутой оппозиции руке», Ермошина намекнула на возможный референдум, Лукашенко рассказал об информационных войнах, а Павел Белоус — о концепции празднования 101-й годовщины объявления БНР. Павел предлагает к концерту добавить презентацию беларусского искусства, бизнес-форум, расширить фудкорт и переименовать все это в День Беларуси. И отмечает, что все это не мешает желающим митинговать. В общем, все говорит о том, что после #БНР100 выбор между запрещенными мероприятиями и разрешенным празднованием — это наши новые реалии.

Вместе со своими предложениями Павел анонсировал заседание оргкомитета, на котором будет обсуждаться празднование #БНР101. Праздник у Оперного во многом финансировали сами люди – и если организатором были нужны не только деньги, но и соучастники события, вовлеченные сторонники на будущее, то будет правильным сохранить публичность и дать обществу возможность видеть все процессы изнутри и делать свои выводы.

Татьяна Яворская

 

На всякий случай я сразу попрошу видеотрансляцию будущих заседаний оргкомитета #БНР101 с возможностью задавать вопросы. Свои вопросы я подготовила заранее (чтобы у оргкомитета было время подготовить ответы), ибо у меня есть предчувствие, что организаторы будет больше обсуждать технические детали, а не принципиальные вопросы. А таковых у меня пять.

Вопрос 1.

В период принятия решения «шествие или концерт» одним из аргументов организаторов «Свята Незалежнасці» было: «от шествия ничего не поменяется». Один из со-организаторов праздника, зампред Партии БНФ Алексей Янукевич даже рассказал депутатам Европарламента, что концерт возле Оперного – беспрецедентный случай и шаг к диалогу с властями о правах человека.

Я поддерживаю концепцию праздника, но хочу получить четкий ответ от организаторов на вопрос: вы оцениваете праздник у Оперного как массовое мероприятие оппозиции или это этап/шаг/точка невозврата в сторону демократизации беларусского общества?

Если первое – можно оценивать успех по количеству пришедших людей, а недочетом считать маленький фудкор. Если второе – то расскажите, что изменилось в стране после праздника и на каком уровне находится диалог о правах человека между властями и оппозицией?

«Свята Незалежнасці» возле Оперного театра в Минске, 25 марта 2018 года. Фото: Радыё Свабода

 

Вопрос 2.

Несмотря на заявления Янукевича о явном политическом значении разрешенного #БНР100, многие организаторы настойчиво подчеркивают, что политике на празднике не место. Например, Павел Белоус обосновывал «аполитичность» «Свята Незалежнасці» угрозой «черных списков» для музыкантов. А Эдуард Пальчис предлагал заниматься политикой остальные 364 дня в году, считая «Чарнобыльскі шлях» для этого более примлимым.

Итак: если разрешают только определенным людям и только определенный формат, по договоренности с исполкомом вводят цензуру на банеры вне тематики БНР (об этом заявлял и сам Павел Белоус в Facebook, а на практике прочувствовала активистка инициативы «Матери-328», которой приказали убрать плакат «Верните наших детей») – то являются ли организаторы праздника участниками (я не утверждаю, что сторонниками) политики властей или нет?

Позволю себе аналогию. Скажем, в США времен политики сегрегации были места для белых и черных; если вы садились на места для белых, то таким образом поддерживали политику сегрегации. Или другой пример: на оккупированных нацистами территориях вводились запреты на продажу товаров евреям; и если вы не продавали чего-то евреям, то таким образом поддерживали политику рейхсканцлера немецкого народа. Разумеется, можно при этом дружить с соседскими евреями и темнокожими, считать это несправедливым, мотивы и последствия разные – но если вы не занимаетесь политикой, то чем?

Предвижу встречный вопрос: «Так что, ничего не делать?». Нет, делать нужно. Не нужно лукавить. Запретили не только шествие Статкевича–Некляева, запретили также другие инициативы «неполитического» характера. Например, чиновник, который выдал вам разрешение, мне лично запретил историческую реконструкцию (конечно, на самом деле сказал, что ответ будет за пять дней до планируемой даты, но мы же все понимаем). Не разрешили подобное мероприятие и Национальному историческому музею на закрытии выставки. Так что вопрос не только в недоговороспособных оппозиционерах.

«Свята Незалежнасці» возле Оперного театра в Минске, 25 марта 2018 года. Фото: Радыё Свабода

 

Вопрос 3.

В принципе нет ничего принципиально плохого в договоренности с властями. Это политика. Плохо, когда нет полной картины того, кто, о чем и на каких условиях договаривался. И что кому будет в том случае, если договоренности не исполняются.

Я хочу получить ответ на вопрос: задержания и насилие в отношении правозащитников и журналистов, простых людей на улице с национальной символикой, воровство техники, фиксация всех участников праздника на видео – все это является нарушением договоренностей со стороны властей или этих вопросов в повестке обсуждения с ними вообще не было?

Да, я читала про «животных» у Эдуарда Пальчиса и возмущение Антона Мотолько в отношении милиционеров. Но в целом эти события не являются причиной для пересмотра концепции «праздника», а наоборот вдохновляют организаторов на расширение подобного формата. Поэтому у меня возникает ощущение, что сотрудничество с обеих сторон высоко оценено и стремительно развивается.

Здесь есть два варианта: либо такой договоренности не было (тогда понятно, почему организаторам нечего предъявить), либо она была, но оказалась нарушена (тогда организаторам нужно объяснить свое последующее лояльное поведение).

Я прошу не прикрываться заявлениями на сайтах партий и в медиа. Не через медиа вы подавали заявку и вели переговоры о формате праздника. В итоге его организаторы не сделали даже совместного заявления, чтобы продемонстрировать принципиальность в этом вопросе, и не пошли на прием к тем милиционерам, с которыми договаривались. А если при всем при этом вы решили расширять формат, то на каком основании вы считаете, что таких рисков больше нет?

Задержание участников неразрешенной акции на площади Якуба Коласа в Минске, 25 марта 2018 года. Фото: Влад Гридин, Радыё Свабода

 

Вопрос 4.

На счет «повторить». Концерт привлек гораздо больше людей, чем могло собрать шествие — это неоспоримо, хотя как организаторы оценивают разницу в результате, нам стоит узнать у них самих (см. мой Вопрос 1).

Эдуарт Пальчис говорил, что идея праздника витала еще до БНР99, но в разгар войны с тунеядцами было не до того. Я думаю, никто не будет спорить, что «праздник» выглядил бы странным и в 2006-2007 и в 2011-2012 годах – во время жестоких репрессий в стране. Поэтому хочу заранее получить ответ от организаторов: при каких условиях вы считаете праздник приемлемым и какими принципами вы руководствуетесь при его организации?

Очевидно, нарушения прав человека во время праздника, цензура, а также избирательность при выдаче разрешения такими принципами не являются. Я против войны на улице и никуда не пойду под лозунгами «Лукашенко в ж**у». Вопрос в том, стоит ли на следующем Дне Воли «Дне Беларуси» сделать дешевым пиво в разлив, установить надувные замки для детей (конечно, в б-ч-б цветах) и переносные тиры для расширения аудитории сотрудниками ОМОНа? Я уважаю бизнес-подход, но остается ли что-то кроме него и бело-красно-белых цветов в обозначенном властями периметре?

Например, Павел Белоус, комментируя свою новую концепцию для Радыё Свабода, сетовал, что на «Свяце Незалежнасці» не хватило места для фудкорта ресторана «Лидо», который принадлежит Управлению делами президента страны. Если кто не в курсе, то организаторы массовых мероприятий получают деньги за предоставленную точку продажи (сколько денег получили за это организаторы «Свята Незалежнасці» и на что они были потрачены, в отчете кампании не указано), и на любые городские праздники таких желающих десятки. Если представить, что «Лидо» платит организаторам на Дне Волі (сколько?), а потом делает месячную кассу из нашего кармана в пользу Управделами президента, то пришедшим на праздник стоит об этом знать заранее.

К слову, Антон Мотолько часто поднимает вопрос коррупции и госзакупок, мы все знаем, как чиновники платят из бюджета своим фирмам, иногда по завышенной стоимости. Думаю, хорошим жестом со стороны организаторов была бы финансовая прозрачность по собранным деньгам: сколько и за какие деньги закупалась символика у Symbal.by, кому и по какой цене заказывали печать листовок и т.д. Если мы требуем этого от властей, логично следовать принципу прозрачности и чистоте сделок перед обществом.

Вопрос 5.

Напомню, что Алексей Янукевич оценивает «Свята Незалежнасці» как прорыв в диалоге с властями, министр иностранных дел Беларуси Владимир Макей также заявил о руке, «протянутой» оппонентам. О шаге к объединению нации пишет и уважаемый аналитик Артем Шрайбман.

Если у нас действительно появился шанс на перемены, до #БНР101 нужно протестировать, наступило ли время праздника. Нет, я не предлагаю требовать немедленных свободных выборов и праздника демократии на возможном вскоре референдуме. Пусть это будет совместно разработаная программа по спасению беларусского языка, за который пока получают штрафы в том числе организаторы #БНР100. Или освобождение от налогов издателей книг на беларусском языке.

Давайте делать малые реальные шаги – но такие, которые меряются не количеством пришедших на очередной митинг людей, а показывают системные изменениями.

Так каким будет наш следующий шаг?

Татьяна Гацура-Яворская – правозащитница, председатель совета общественного объединения «Звено», директор Международного фестиваля документального кино о правах человека Watch Docs Belarus.

Читать дальше:

Как перестать переживать и начать действовать. Пять способов не вестись на манипуляции режима

День Воли как точка отсчета. Пять причин считать БНР фундаментом нашей государственности

Оппозиция и 100-летие БНР. Хроника объявленной политической смерти

Давайте не делать того, чего хочет от нас режим