Арт

Пионеры, не ставшие героями

394 Лидия Михеева

Победителем фестиваля «Лістапад» в конкурсе «Молодость на марше» стал дебютный фильм Натальи Кудряшовой «Пионеры-герои». Наталья выступила сценаристом и режиссером фильма, а также сыграла в нем одну из главных ролей. Картина действительно получилась очень личной. Демонстрируя блестящую, тонкую работу с исторической памятью, она рассказывает о самоощущении тех, кому сейчас чуть за тридцать. Их успели принять в пионеры – а подвиг совершить так и не вышло.

Вряд ли сегодня можно равнодушно рассуждать об СССР. Новый брежневизм путинской России и беларусское «социальное государство» не стесняются выступать прямыми преемниками всех «лучших» достижений Советского Союза. И как-то неловко начинать разговор про пионеров, когда о создании новой молодежной организации заговорили в Кремле. Какой будет эта новая пионерия, если всяких «Идущих вместе» и слётов на Селегере мало? Еще патриотичней, преданней режиму со всеми его «духовными скрепами» и патриаршими Брегетами…

Словом, повестка дня не очень-то способствует появлению адекватного художественного высказывания о пионерах. Слишком уж много откровенной пропаганды, лицемерной игры во «вставание с колен» и так далее. Но в холиваре поборников «советского наследия», называемых на сленге «совкодр..черами», и их оголтелых оппонентов, для которых ГУЛАГ и Советский Союз – полные синонимы, практически не слышны взвешенные позиции и спокойные интонации. Власти они не нужны – ведь ведется глобальная «борьба добра со злом», в котором частичные правды и личные истины никого не интересуют.

Но именно в такой кислотной среде Наталье Кудряшовой удалось заговорить так, будто не существует ни православного сталинизма, ни Проханова с Прилепиным. Возможно, помогло простое правило – хочешь рассказать подлинную историю – говори о том, что ты лучше всего знаешь – говори о себе.

Фильм Натальи Кудряшовой состоит из зарисовок о жизни трех друзей, знакомых еще с «октябрятского» возраста. Сейчас им тридцать с хвостиком, и судьбы складываются вполне успешно. Все переехали в Москву из Нижнего Новгорода. Героиня Натальи Кудряшовой, Ольга, – актриса. Дарья Мороз играет ее подругу Катю, пиар-менеджера. Их одноклассник в исполнении Алексея Митина стал политическим аналитиком.

Однако в жизни бывших пионеров что-то не ладится. Отсутствует что-то важное, смутно-невыразимое. То, без чего всё кажется пустым, бессмысленным.

У актрисы Ольги Красько – панические атаки и «обычный» психоаналитик ей не помогает. Расспросы терапевта о первых сексуальных опытах героини показаны в фильме в саркастичном ключе. Ее экзистенциальная пустота, тревожные состояния и приступы страха – сигнал фундаментальной утраты, которая ну никак не сводится к половому вопросу.

Усталость, неспособность к спонтанности, радости – все это знакомо и ее друзьям. Сцены из московских офисов и публичных пространств, где не находят себе места герои, перемежаются с воспоминаниями об их детстве. Репетиция детского хора, на которой Андрей не хочет солировать, а хочет как все, «цокать» языком. Баночка с плесенью, которую он выращивает под ванной, чтобы создать специальную таблетку, которая будет лечить от рака. И тетрадочка со схемой этого лечения. Вместе с Олей они пытаются изловить шпиона. Катя видит по телевизору репортаж о самогонщиках и мучается: будет ли верным «сдать» дедушку, который тоже гонит, «органам милиции».

Все эти зарисовки сняты реалистично и без слащавой ностальгии. Было много разного, рассказывает Кудряшова. Советская школа в 1980-х – это и благоговение перед портретами пионеров-героев, и сдача анализов в спичечных коробках. Детство – это вера в то, что говорят по телевизору, и кошмарные сны о том, что дедушку-самогонщика надо все-таки ликвидировать.

Кудряшова обходит все возможные перегибы в работе с памятью о советском детстве. Ее оптика безоценочна, но не отстранена. Невозможно говорить о Советском Союзе в целом, невозможно обобщить все детства всех детей страны. Любое обобщение будет тенденциозным, если не лживым. Зато можно говорить о конкретных событиях, каждое из которых внесло в психологию бывших советских детей что-то неизгладимое – вложило надежду или разрушило ее, научило дружбе или привило аллергию к коллективизму, травмировало или закалило.

Пионеры-герои в фильме Кудряшовой – фигура памяти, подлежащая де-идеализации. Монументальные, они укоризненно взирают на маленьких детей, которых сначала заставили верить в необходимость подвига, а потом лишили возможности его совершить.

Режиссер не предлагает свергать былые идеалы. Повествование выстроено диалектично и тонко. Актеры-дети играют без бодрящегося переигрывания советского детского кино а-ля «Электроник», но их лица разительно отличаются от смазливых звездных детей, копирующих взрослые повадки в телесериалах. Песни Цоя или «Гражданской обороны», звучащие в фильме – контркультурный уход в сторону от всего «советского», который теперь сам символизирует поздний СССР.

В фильме Кудряшовой нет и грубой деконструкции образа пионера как ребенка-камикадзе, терпящего пытки фашистов ради спасения товарищей. Сумрачный некро-романтизм образа ребенка-мученика, распятого ради неких эфемерных ценностей у нее пропущен через личностное восприятие этого мифа. Пионеры-герои господствуют над реальными детьми, их гранитно-мраморные воплощения готовы раздавить их, робких и уязвимых. Но во всем этом возвышенном тоталитарном садизме не отрицается и сопутствующий ему дух личной (а не всенародной) утопии, который заставляет детей продлевать свои возможности и мечты за горизонт, мечтать о помощи всем людям в мире, о становлении «настоящим Человеком». В общем, о «прекрасном Далеко», воспетом в известной песне.

Тяжело без «прекрасного Далеко». И давят уже не репрессивные идеалы, а их отсутствие.

Повторюсь, Кудряшова представляет отнюдь не ностальгическое видение советского детства. Ведь в ностальгии есть что-то от регрессии, это терапевтическое самоубаюкивание, когда ни настоящего, ни будущего уже не надо. Утешаться каналом «Ностальгия», где круглосуточно показывают поэтические вечера шестидесятников, лучшие эстрадные концерты и Визбора с Окуджавой? Это для более старших поколений, которые могут при этом быть как оголтелыми «антисоветчиками», так и верными поклонниками товарища Сталина.

Там, где есть панические атаки, нет места ностальгии.

Поколение, детство которых пришлось на 1980-е, когда идеалы еще до конца не истаяли, но по телевизору уже рассказывали про борьбу с самогонщиками, – более кризисное, чем их родители, успевшие хотя бы начать самореализовываться при Советском Союзе. Сегодняшние 35–40-летние переломаны тем, что им даже не удалось попытаться выполнить наказ «настоящих» (то есть, мифических) пионеров-героев. Добиться комфортной жизни – это очень сложно, но и слишком мало. Выжимая себя на потогонных работах эти люди вынуждены никогда не исполнить всего того, к чему их готовили. Их жизнь должна была, по всем показателям, быть какой-то иной. Отсюда – свербящие фантомные боли по возможному «другому себе», другому будущему.

Интересно, что Кудряшова выносит за скобки политический, патриотический аспект, содержащийся в «подвиге». Для нее готовность на альтруистическое действие важнее тех содержаний, которых в него может внести, например, государство. Искренность детских переживаний не обесценивается абсурдными целями, в которых школа или партия пыталась конкретизировать их внутренние порывы.

Все это сосуществует в неразрывном, травматичном клубке – мечта о возвышенном и душный режим воспитательных учреждений, лицемерные учителя и вполне порядочные взрослые, школьный «тубзик» и парадная «линейка», где октябрятам наконец повязывают долгожданные пионерские галстуки.

Наверное, быть героем в негероическое время все-таки возможно. И поколение 80-х никак нельзя назвать «потерянным». По крайней мере, Кудряшова дает своим персонажам возможность пережить преображение с помощью подвига – личностное, вне всяких связей со строительством коммунизма на всем земном шаре.

В конечном итоге, пионеры-герои чему-то да и научили наше поколение, пусть и ценой психологического комфорта. Может быть, даже депрессия, тревога и страх – симптом какой-то более обостренной человечности, чем та, на которую способен тот, кто никогда на плакал под «Прекрасное Далеко» и не мечтал придумать таблетку от рака. 

 

Фото: КиноПоиск

Комментировать