Жизнь

Ответ Барковскому. Как беларусам стать самими собой

899 Владимир Мацкевич

Первое впечатление, которое у меня возникает, когда я читаю критику Павла Барковского, состоит в том, что вся критика бьёт мимо цели. Критик никак не относится к тому, что является главным в этом цикле статей «Глобальное потепление после холодной войны», к тому, ради чего он написан – просто уделяет внимание несущественным деталям и оспаривает то, чего в тексте нет.

Для начала уделю внимание главному моменту всего цикла – и тому, как Павел Барковский смог его вскользь коснуться.

Цитата из Барковского: «Это вновь-таки вопрос собственного выбора при осуществлении системной политики изменений и реформ. Вопрос: не с кем вы, беларусы? А когда вы будете сами с собой? Каковы наши реальные цели при изменении сложившегося статус-кво: достижение определенной планки потребления? Выход на рынок глобальных технологических инноваций? Построение «общества знания»? Участие в ведущих мировых процессах? Если мы сформулируем для себя конкретные цели и определимся с основополагающими ценностями, то только в таком случае стоит вести речь о полноценной программе изменений и реформ».

И цитата из цитаты. Павел глубокомысленно вопрошает: «Вопрос: не с кем вы, беларусы? А когда вы будете сами с собой?»

Да, да. Именно об этом мой текст – о том, что мы должны стать самими собой. Именно с этим уточнением – с заменой местоимения множественного числа в третьем лице «вы беларусы», на местоимение множественного числа, но в первом лице «мы беларусы». Можно считать это мелкой придиркой. Но я так привык – говорить важные вещи не о ком-то, а от первого лица. Даже во множественном числе, помня о себе как о меньшинстве в этом множестве.

Павел глубокомысленно провозглашает: «Если мы сформулируем для себя конкретные цели и определимся с основополагающими ценностями, то только в таком случае стоит вести речь о полноценной программе изменений и реформ».

Так в чем же дело? Я беларус, формулирую для себя и для нас, беларусов, конкретные цели, определяюсь с основополагающими ценностями. И сформулировав конкретные цели, определившись с основополагающими ценностями, веду речь о программе изменений и реформ.

Чего не хватает? Мой текст как раз и даёт этот ответ, а мой критик в упор этого ответа не видит. Не хочет видеть или сознательно игнорирует, забалтывая, уводя в сторону или передёргивая. Ведь вопрос «чего не хватает» разбивается на несколько подвопросов, или упрёков к моему ответу:

– Не хватает полноценности в программе изменений и реформ?

– Цели неконкретные? Или вовсе не такие? Или не сформулированы?

– Ценности не основополагающие? Или вовсе не определены?

Но Павел не разбивает свой вопрос-упрёк на логические составляющие. И не критикует, а просто констатирует: Ты (Мацкевич) – это не мы. То есть, беларусам не подходят ни твои цели, ни их конкретика беларусов не устраивает, ни ценности, которые беларусы вовсе не считают основополагающими, ни полноценности в твоей программе нет. То есть, ты (Мацкевич) не можешь говорить от имени беларусов, то есть от «мы».

Ну, не могу. Согласен.

А кто может? Павел Барковский может? А Лукашенко? Или Макей с Шуневичем? Или МИД вместе с ПВТ? Кто?

Отвечу сам: тот, кто сформулирует конкретные цели и определится с основополагающими ценностями, и сможет вести речь о полноценной программе изменений и реформ! Я это делаю. Я это сделал. А Барковский? Он даже не критикует меня, а занимается обычным академическим пустословием. И я покажу это, цитируя его текст. Поехали!

1. Цитата из Барковского: «…почему в дальнейшем тексте автор так упорно настаивает на неизбежности и однонаправленности логики развития современного мира, который упорно стремится к модернизации, информатизации и глобализации как неизбежной судьбе всех стран и регионов, в независимости от их желания».

А можно подтвердить этот упрёк материалом любой из частей текста «Глобальное потопление после холодной войны»? Цитатами, анализом контекста?

Нету в тексте ничего такого. Ни однонаправленности логики, ни неизбежной судьбы.

Есть логика описываемых процессов. Я в тексте затронул много разных процессов: глобализация, принудительное потребление, информатизация, дигитализация, потепление и другие. Обо всех этих процессах я говорю в изъявительном наклонении. Я всё это вижу в мире, со всем этим я вынужден считаться.

А что, нет глобализации? Нет модернизации? Нет навязанного потребления? Нет колонизации?

Тут я чего-то не понимаю. Есть это, или нет всего этого? Я настаиваю.
Я настаиваю только на конкретном ответе: это есть, или этого нет? Если что-то и есть неизбежное в мире, так это необходимость считаться с тем, что в мире есть и существует.

А если глобализация есть, она существует и осуществляется, то с нею надо считаться. И все реалистичные люди с нею считаются. Кто-то включается в глобализацию, способствует этому процессу, кто-то, наоборот, борется с глобализацией, мешает ей. Кто-то использует глобализацию в личных целях, кто-то терпит её и пытается от неё спрятаться.

И это всё, что я утверждаю. Где тут «старая телеология общественно-исторических процессов, самодовольный евроцентризм и позитивистская вера в общественный прогресс, который со временем должен объединить все страны и народы под одним знаменем во главе огромной процессии, где впереди гордо шествуют европейские нации с недавно присоединившимися к ним избранными народами Азии и Северной Америки»?

Это, конечно, ужас – самодовольный евроцентризм и всё такое. Только ничего этого в моём тексте нет. Нет веры в неизбежность прогресса. Поэтому я несколько раз повторяю, что Беларусь может развиваться, а может не развиваться. И это мы выбираем САМИ. Никакой предзаданности и неизбежности в этом нет. А выбираем мы в соответствии с тем, как формулируем конкретные цели, и как определяемся с основополагающими ценностями, и разумно ли, полноценно ли разрабатываем программу изменений и реформ.

Мой текст об этом. И это всё можно подтвердить самим текстом. А приведённые цитаты Барковского о чем-то другом, а не о моём тексте, и о ком-то другом, а не обо мне.

2. Цитаты: «Во-вторых, без всяких обсуждений и альтернативных мнений на передний план выводится Ее Величество Инновация как высшее благо для общества, стремящегося к переменам».

«Недаром главным продуктом, экспортируемым сейчас из азиатского региона странами «золотого миллиарда» являются далеко не инновативные, но сильно при этом востребованные «духовные технологии» – буддизм, йога, фэн-шуй, каббала, ушу и даосизм, различные эзотерические учения».

«При этом благость инноваций самих по себе для человека воспринимается как факт безусловный, хотя ставка на технологический прогресс и усиленный рост капиталистического производства остается одной из самых критикуемых и обсуждаемых тем в самом западном интеллектуальном сообществе».

Возможно, я был не прав, что не привёл схему инноваций, которой мы в ЕвроБеларуси и Летучем университете пользуемся уже лет десять. Это удлинило и усложнило бы текст, но, видимо, это стоило бы сделать.

Но не соглашусь, что выведение инноваций «на передний план» делается «безо всяких обсуждений». С обсуждениями, и немалыми. Да, без альтернативных мнений, но именно потому, как и для чего вводится категория инноваций. А вводится она именно как альтернатива. Альтернатива иным (объявляемым мною устаревшими) представлением о главном товаре на современном рынке.

Инновации вводятся как основной товар современного рынка, самый прибыльный, самый дорогой товар. И этот товар вводится в рынок, где изменились отношения производство–потребление. Потребление выходит «на первый план» вместо производства. Именно в этом заключается парадоксальность современного рынка.

Именно поэтому я так много в тексте уделяю внимания процессам потребления, пассивного потребления, перераспределения. Именно изменением положения этих процессов в общей структуре рыночных процессов (производство-обмен-распределение-потребление) делает недействительными все идеологические споры о преимуществах капитализма (делающего ставку на процессы обмена) и социализма (сосредоточенного на распределении). Даже того, предпринимательского капитализма, который описан у Шумпетера и в австрийской школе – где изобретение было главным маржинальным товаром. И предприниматель получал прибыль как премию за правильный прогноз, за риск (Цитата: «Не зря Ульрих Бек именует новое глобальное общество обществом риска». Увы, это он определял старое общество, устаревшее).

Сейчас маржинальным товаром являются инновации, а не изобретения, и это происходит благодаря распространению принудительного потребления.

И в моём тексте вообще нет ничего о «благости инноваций самих по себе». Есть констатация рыночной ценности инноваций в перераспределительной экономике. И всё.

Причём, я специально подчёркиваю, что меня не интересует происхождение и производство инноваций. Инновации могут происходить из Третьего мира, так же, как и из Первого. Инновации – это не нечто новое; это то, что продаётся, распределяется и потребляется как новое. Поэтому «йога, фэн-шуй, каббала, ушу и даосизм», даже коммунизм могут быть инновациями, но только если продаются, распространяются и потребляются как инновации.

Я даже подчёркивал, что Первый мир характеризуется не тем, что производит инновации, а тем, что первым их потребляет. Он их ищет, находит, расценивает как новое, потребляет, а потом распределяет и продаёт во Второй и Третий мир.

Могу принять упрёк в том, что я невнятно рассказал всё, что касается инноваций. Хотя, думаю, что дело не во мне и моём тексте, а в зависимости критика от «критикуемых и обсуждаемых тем в самом западном интеллектуальном сообществе».

3.  Цитаты: «Все это весьма в духе мир-системного подхода И. Валлерстайна и теорий постколониализма, правда без ссылок на имена и мнимым отказом от обсуждений вопросов в неоколониальном стиле».

«И дело даже не в том, что это достаточно устаревшая терминология времен Холодной войны или в том, что по сути это заимствование триады центр–полупериферия–периферия из геополитической теории Валлерстайна, а в принципиальной ангажированности данной картины мира. Кажется, что и сам автор не вполне готов однозначно сказать, какой смысл он вкладывает в данные понятия. Хотя он и предлагает считать их идеальными типами, не вполне умещающимися в конкретные границы реального мира, но все же даже идеальный тип задается вполне определенными характеристиками. А здесь в плане терминологии намечается сплошная путаница».

Валлерстайну, значит, можно делить мир на три части, а мне нельзя?

Ничего я у Валлерстайна не заимствовал.

Да, трёхчастное деление похоже. Даже в чём-то мы с Валлерстайном апеллируем к одним и тем же эмпирическим фактам и интуитивным полаганиям. Но ведь и на три мира Холодной войны это тоже похоже! Но не более того.

Правда, готов признать, что озаботившись тем, чтобы показать, чем мои три мира отличаются от трёх миров времён Холодной войны, я не сделал этого в отношении центра, полупериферии и периферии. Да, я не придал этому значения. Более того, меня не устраивает номинация миров у Валлерстайна. Нет у глобального мира центра. Такая концептуализация с центром и периферией автоматически навязывает колониальные и неоколониальные представления. А мне в моём анализе и конструировании эти представления не только не нужны, но и мешают. Я не могу обойтись без анализа процессов колонизации, но наполняю их другим содержанием, которое вытекает из всей системы разворачиваемых мною представлений. Но поскольку критик не удостоил этого вниманием, то я и не буду.

Могу предположить, что мой конструкт Трех миров Павел Барковский прочёл как Валлерстайновский, и именно поэтому ничего не понял и всё переврал.

Это типичная установка академических гуманитариев – всё новое интерпретировать через известное из учебников, классиков и модных авторов. Поэтому для них никогда «нет пророка в своём отечестве», и они не способны увидеть новое, потому что, интерпретируя любой текст, видят в нём только уже известное. И чем авторитетнее для них автор, концептами которого они пользуются при интерпретации, тем меньше они понимают.

4. Цитаты: «Еще одной «священной коровой», с которой стоило бы хорошенько разобраться прежде, чем идти дальше, в анализируемом тексте является проблема глобализации и сами установки глобализма».

«Но дело даже не в том, что к глобализации накопилось множество вопросов, как с точки зрения экономики, культуры, так и мировоззрения, политики, но в том, что и сам автор достаточно быстро забывает про глобализационную риторику в духе Д. Харви, З. Баумана или И. Валлерстайна и применительно к описанию ситуации в постсоветских странах и особенно в Беларуси вновь возвращается к модели суверенного государства-субъекта, полномочно распоряжающегося всеми ресурсами общества и игнорирующего вялые попытки перехватить у него инициативу в деле распределения. В целом благополучно огрызаясь на системные попытки глобализирующих тенденций в экономике, производстве и политике изменять себя по краям. Поэтому предложенный вектор глобализации остается рассматривать лишь как описание позиции людей, ориентированных на ценности «первого мира» и зачастую голосующих «ногами» в пользу проживания в странах с более благоприятным им социально-политическим климатом».

Ладно уж, не стану реагировать на «священную корову». Кратко отреагирую на это: «сам автор достаточно быстро забывает про глобализационную риторику в духе Д. Харви, З. Баумана или И. Валлерстайна». Да не забываю я. Мне это просто не нужно.

И не нужно критиковать мой текст «в духе NN, X, B, V». Но, видимо, это непосильно эрудированным критикам.

Я отношусь к глобализации примерно так же, как к потеплению, тоже, кстати, глобальному. Они есть. Просто есть.

Я не могу утеплить потепление или охладить его. Я не могу углубить и расширить глобализацию, или остановить её.

Я могу относиться к ней как к естественному явлению, и делать вид, что меня это не касается, так же как пятна на Солнце и взрыв сверхновой звезды в соседней галактике.

А могу принимать глобализацию как вызов. Это значит, я должен решить, как мне на этот вызов отвечать. Что я могу знать и делать в условиях глобализации? Что мы, беларусы и Беларусь как субъект мировых международных отношений, можем знать и делать в условиях глобализации? Что мы можем и что должны знать и делать?

И я ищу ответы на эти вопросы. Нахожу и решаю.

Мы ДОЛЖНЫ ЗНАТЬ то, о чем ведётся речь в этом моём тексте «Глобальное потепление после Холодной войны». Должны знать всё это, и, вооружившись этим знанием, принимать решения о том, что мы ДОЛЖНЫ ДЕЛАТЬ.

Я знаю, и делюсь этим знанием. Но я никого не могу обязать знать и делать. Не могу, но хотел бы. Хотел бы познакомить с этим знанием людей Первого и Второго мира в Беларуси. Познакомить и вовлечь в совместное решение о том, что НАМ ДЕЛАТЬ. Включая Павла Барковского.

Но как раз с Павлом у меня ничего не получилось. Ему Харви, Бауман, Валлерстайн интереснее и важнее. А зря. Они-то ничего не будут с нами, беларусами, решать, что нам надо знать и делать, а уж тем более, что мы ДОЛЖНЫ знать и делать. Что ж у них своих дел нет, чтобы нами заниматься?

5. Цитата: «Вопрос: не с кем вы, беларусы? А когда вы будете сами с собой?»

Вот и думайте, беларусы, с кем вы?

С Павлом Барковским, который много знает про Бека, Харви, Баумана и Валерстайна, о том, что они говорят о мире, ничего не говоря о Беларуси в этом, описанном ими мире. Поэтому сам ничего не может сказать ни о мире, ни о Беларуси, и только вздыхает о конкретных целях, основополагающих ценностях и программах изменений и реформ? Или со мной, автором текста «Глобальное потепление после холодной войны» и программы Культурной политики?

И когда мы будем самими собой?

Когда будем читать Бека, Харви, Баумана и Валерстайна, ну и Барковского, которые ничего про нас с вами не говорят и не знают?

Или будете разбираться со всеми конкретными целями, основополагающими ценностями и программами изменений и реформ вместе со мной? Со мной, глубже и лучше меня. Решайте.

6. Цитата: «Каковы наши реальные цели при изменении сложившегося статус-кво: достижение определенной планки потребления? Выход на рынок глобальных технологических инноваций? Построение «общества знания»? Участие в ведущих мировых процессах? Если мы сформулируем для себя конкретные цели и определимся с основополагающими ценностями, то только в таком случае стоит вести речь о полноценной программе изменений и реформ».

Вот ведь, действительно! И каковы же наши реальные цели?

А это У КОГО спрашивает Павел Барковский?

Если это риторический вопрос, то он сам бы и должен отвечать. Это был бы мощный критический ход. Может быть, Павел спрашивает у КОГО-ТО конкретного? Тогда у кого, не у меня ли?

Но если у меня, то в моём тексте есть ответ. Странно, что Павел не критикует этот ответ, а как бы заново задаёт вопросы. А ответ у меня есть. Даже пять ответов!

Три разных ответа – для людей трёх разных миров.

Плюс развитие ответа в направлении согласования ответов Первого и Второго миров, я назвал это термином Кима Хадеева «навстречность миров».

Плюс называние трех мировых проблем или вызовов глобального порядка, которые стоят перед человечеством, и от которых Беларусь никак не спрячется, хотя есть такое желание – заползти в норку Третьего мира, а за пределами этой норки – хоть потоп, хоть трава не расти!

Лучше бы критики обсудили эти пять ответов о конкретных целях и основополагающих ценностях. А при такой критике всё сказанное и написанное пролетает мимо.

Читайте полностью текст Владимира Мацкевича «Глобальное потепление после холодной войны»:

Часть 1. Возможны ли реформы в Беларуси?

Часть 2. Что происходит в мире и регионе

Часть 3. Немного о перераспределительной экономике

Часть 4. Положение дел в Беларуси

Часть 5. Страна second hand

Часть 6. Онтология и гуманитарные технологии

Часть 7. Навстречность миров

Часть 8. Новая антропология

Часть 9. Менять мир самим или ждать, пока нас изменят?

Комментировать