Арт

Медленный вестерн. Тарантино по горло в снегах

Квентин – наше всё. Квентин – наше всегда. Он научил трепаться о поп-шлаке, не давать чаевых и доказал, что черный костюмчик с белой рубашкой – это круто. Особенно, если залить его кровью. Ему под силу воскрешать мертвых героев и кормить бульварным чтивом миллионы. А еще Тарантино не может устареть. Потому что никогда не был молодым. Его «Омерзительная восьмерка» – с гордым штампом «восьмой фильм Квентина Тарантино» – очередной нахальный вояж в большое кино прошлого века.

Трудно понять, чего тут больше: сентиментальных реверансов или личных самоповторов. «Бешеные псы» – только в два раза длинней и без Мадонны? «Криминальное чтиво» из 1865 года? Возможно. Но твиста в носках ждать точно не стоит: снега в Колорадо нынче высокие.

Большие авторы – как большие авто: на скоростном хайвэе валят как лоси, а вот на горном серпантине резко теряют прыть. После отличного старта с адреналиновыми «Бешеными псами» (1992) – шекспировские страсти в грязном гараже и мужская любовь сквозь револьверный лай – Тарантино стал главной надеждой нового поколения.

Он работал быстро, грязно и страстно. «Тарантинность» повенчала попс и арт, подняв первый до культурного канона, а последний превратив в набор броских цитат. Авансы для тощего матерщинника в черных годаровских очках были столь велики, что соответствовать им оказалось просто невозможно.

Золотое «Криминальное чтиво» (1994) стало пиком моды на скорострельные окрошки из мусорных книжек, архивного музкомплекта, голливудского шарма и гонконгского драйва. Тарантино убил Тарантино. И началась жизнь после жизни.

Нет, он и дальше делал кино. Но «новые Тарантино» были как новые пластинки остывшей звезды: трассу держит, а вот рекордов не жди. «Джеки Браун», «Убить Билла 1», «Убить Билла 2», «Доказательство смерти», «Бесславные ублюдки», «Джанго освобожденный»… Ага, сотый сборник гавайского серфа. Поставь галочку в списке – и забудь.

Прежний чумовой перец превратился в имитатора. Усох до примерного жонглера цитатами – экранного Паоло Коэльо, важного лишь тем, кому лень искать первоисточники. Динамит выгорел и стал попкорном. Бах-бах! Я притворюсь, что стреляю. А ты притворись, что убит.

Легко стать мусором, если живешь на свалке. Ну, ладно, не на свалке – в музее поп-культуры. Задержавшийся посетитель сам становится экспонатом. И единственный способ обозначиться как автор – реорганизовать экспозицию. А для начала – расчистить место. «Омерзительная восьмерка» хороша как пересмотр личного багажа и очистка Тарантино от «тарантинности».

Летит по трассе транспорт с пассажирами. А навстречу – одиночка в длинном плаще и широкополой шляпе. Стал посреди дороги. И не сходит. Этой экспозиции достаточно, чтобы запустить сюжет: дорожный чужак с пистолетами и грузом мертвецов. Рейнджер из дилижанса с прикованной к руке пленной бандиткой. И снежная пустыня вокруг.

Зачем снег – знает каждый, кто смотрел «Фарго». Чтобы обнулить контекст. Зачистить лишнее. Выбелить чрезмерное. Тарантино гасит барочную помпезность своих последних работ. Он убирает картинность и оставляет графику. И пишет свое просто: черным по белому. Изредка вспрыскивая красным.

А еще в снегопад не выходит спешить, даже если хочешь. К слову, Квентин всегда любил тормознуть: «Ублюдков» спасает только сцена игры в карточки, в середине «Джеки Браун» клонит в сон, а монументальность «Джанго» вырубает уже где-то на двадцатой минуте. Но на этот раз всё к месту, всё работает. Поскольку режим рассказа органичен и обоснован.

Во-первых, занесенная снегом дорожная станция с восьмеркой опасных визитеров – отличный повод нагнать драматизма и закрутить саспенс не хуже, чем в «Веревке» Хичкока. Война всех против всех на тесной площадке, закрытой от мира – знаковая для Тарантино фишка, классическая схема «Бешеных псов»: минимум расходов, максимум эффекта, адреналин зашкаливает, зритель твой – от разгона до финала. Просто потому, что его ничто не отвлекает.

Во-вторых, вынужденный минимум внешнего экшна дает повод блеснуть актерам (а состав тут, как всегда, ударный: от Тима Рота и Сэмюэля Джексона до Майкла Мэдсена и Брюса Дерна) и шанс показать фирменный класс безразмерной болтовни с пулями вместо точек и запятых: «Я просто хотел достойного поражения вместо безусловной капитуляции!», «Оставить опасных парней в живых – верный способ умереть…»

А за актерскую работу очередной тарантиновской «находки из чулана», крайне популярной в 1990-х Дженнифер Джейсон Ли – криминальную оторву с повадками ведьмы и мимикой Дженнис Джоплин – можно легко отдать весь сезон «Джессики Джонс».

Наконец, Тарантино в «Восьмерке» не просто блещет привычной эрудицией – он делает это точно и по делу. Никаких самурайских мечей, цитат из Годара и африканского буги в саундтреке! Заснеженный брутальный вестерн на восемь персон – открытый и стилистически выверенный поклон старомодному Голливуду. С его пафосными струнными и суровым мужским хором за кадром (спасибо, Морриконе!), статичной операторской работой, любовью к графически ярким персонажам, верой в давно устаревший широкоэкранный формат anamorphic 70 mm (Квентин снял кино именно в нем – да еще настоял, чтобы семь десятков кинотеатров купили соответствующую аппаратуру) – и да, неспешной раскруткой сюжета.

Тем, для кого новый Таратино «длинный-скучный», стоит вспомнить, что кроме «Безумного Макса», есть и другие скорости кино. Даже в вестерне. Скажем, 165-минутный «Однажды на Диком Западе» Серджо Леоне (1968). Или «Дикая банда» (1969) Сэма Пекинпа, с ее вполне тарантиновским миксом мелодрамы и гиньоля.

А нехватка суеты, пальбы и рукопашных – совсем не страшно. Иногда мало – как раз сколько нужно.

 

Фото: Кинопоиск