Жизнь

Как Беларуси использовать ее историческую амнезию

Наблюдения за природой в ванзейском лесу натолкнули на одну простенькую мысль, разглядеть которую из Беларуси как-то не получалось. Тот факт, что в виду уплотнительной застройки и упорядочивания тротуаров в центре города скоро не останется ни одного дерева старше ста лет – не только проблема, но и преимущество. Раздербаненный центр Минска, развороченная развалом Союза экономика, прохудившаяся инфраструктура, изжившая себя социальная модель — все это не только проблемы, но и потенциал. Использовать который можно только изменив способ осмысления себя.

Так сложилось, что мы стали страной без архитектуры, без памяти, без истории. Причем, без самого главного ее вида — без истории обыденных вещей. По почтальону в Германии видно, что он — носитель философии и мифологии этой службы: следование традициям тут видно в дизайне сумок, тележек, на которых они развозят журналы, даже в том, как именно они звонят в дверь, когда нужно доставить срочную телеграмму. Клерк в «Дойчебанке» — это как бы пять поколений клерков, служивших в системе до него, с их шутками, модой, с их туфлями и их двухпуговичными пиджаками.

Поэтому в Берлине так сложно найти вай-фай (недавно был ошарашен, не обнаружив его даже в американской Burger King в Тиргартене), поэтому тут никто не слышал про Kindl, поэтому тут прекрасно продаются бумажные книги, о которых на нашей территории скоро и вспоминать забудут.

Традиции, при всем их очаровании, умеют бывать не только ценностью, но и тормозом. Сравните метро в Вене, S-Bahn в Берлине с системой общественного транспорта в Бангкоке, и вы поймете, о чем я говорю. В Европе — выпущенные в 90-х желтенькие вагончики, в Тайланде — пневмопоезда и монорельсы, люди в которых разговаривают шепотом, чтобы не мешать другим наслаждаться тишиной.

Оказавшись с полустертой историей, в ситуации постсоветской амнезии, Беларусь могла бы устремится туда, куда пошли другие постколониальные страны без традиций: в будущее.

Есть такой странный город на Земле, называется Куала Лумпур. По сути — это маленький кусочек расчищенной от джунглей земли, в парках которого до сих пор гудят орды малярийных комаров. Но в 300 метрах от нетронутых джунглей начинается граница города будущего: растут из тротуара березки, для которых был обеспечен специальный микроклимат, высятся исполинские башни Петронас из стали и стекла, теснятся «Старбаксы» и «Пиццы хат». Половина официантов в ресторанах говорят на двух языках — прекрасном английском и местном диалекте того племени, в котором они воспитывались до того, как покинули архаичную среду.

Для Сингапура, Малайзии, Тайваня новой истории не существует. Она стерта колонизацией, глобализацией, сменой покровителей и скачками цен на нефть. Они живут в 21 веке, стремительно создавая его вокруг себя.

В каком веке живет Беларусь, понять можно еще на этапе прохождения паспортного контроля в аэропорту. Почему-то мы решили, что у нас новая история есть. И эта история — история СССР. На поддержание традиций и этоса которой государство бросило все свои силы (вспомним одетых в советскую форму контролеров на пункте пропуска Гудагай).

Беларусский почтальон не может вспомнить почтовые традиции времен ВКЛ, «Нашу ніву» он не читает, а по телевизору его разворачивают к ценностям «Почты СССР», ее маркам и конвертам, ее манере общаться с клиентами. Отсюда вечные очереди на «Белпочте», равнодушные девицы на кассах и общее ощущение, что пришел в поликлинику. Советскую же.

Ситуация касается всего, в том числе и тех самых поликлиник: тайский или малайзийский вариант заключался бы в привлечении в здравоохранение молодых менеджеров с незашоренными мозгами, которые придумали бы, откуда брать деньги на докторов без введения налога на тунеядство.

Поэтому у нас такие заводы: открывать новые — предавать советские производственные традиции, лучше соскребать ржавчину со старых станков, вставлять стеклопакеты в кривые окна и бесконечно красить цеха. Поэтому у нас такая политика: президента выбирают ровно так же, как в СССР выбирали депутатов. Поэтому у нас такие ЖЭСы. Поэтому у нас такая эстрада, такой телевизор, такой Солодуха, такие крашенные камни в лесах, такие плакаты «За Беларусь!», такое метро, такие музеи в маленьких городах, такая школа и такое распределение после таких университетов.

Беларусь решила держаться до последних сил за то, от чего нужно отказываться в первую очередь. Это как если бы Малайзия вспомнила времена португальской оккупации, сделала бы португальский основным государственным языком и одевала своих таможенников в расшитые золотом камзолы, чулки и рубахи с плиссированными воротниками.

Несколько десятилетий назад Индия пыталась идти по этому же пути сохранения британских колониальных традиций как своей собственной культуры. Это привело к очень причудливым формам администрирования, к строительству странноватых мест памяти, а в конечном счете — к дорогам без обочин, отказу от сбора мусора, к лени и коррупции на всех уровнях системы. Сейчас Индия плавно разворачивается в ту же малайзиско-сингапурскую сторону осмысления себя как независимого игрока, идущего в будущее без груза устаревшего викторианского хлама. Среди администрации тут уже не модно играть в крикет. Хотя дороги остаются без обочин, а мусор по-прежнему никто не собирает.

Наша амнезия — это наш шанс. Для того, чтобы этот шанс сработал, нужно перестать пытаться реанимировать те вещи из СССР, которые не работали в нем самом.