Арт

Join the MOVAment! Роман Виктора Мартиновича в графике

691 Журнал

Виртуальная выставка работ Натальи Горячей по роману Виктора Мартиновича «Мова».

Наталья Горячая родилась в Поставах, училась в Минске, Санкт-Петербурге и Торуни. Сейчас живет в Минске, работает в галерее «Ў» и выступает куратором выставок молодых художников в программе «СтАрт». Среди иллюстраторских работ Натальи – сотрудничество с журналом беларусской литературы «Макулатура», а теперь – и визуализация мира романа «Мова» Виктора Мартиновича. Графические работы Натальи, выполненные по «Мове», были впервые выставлены в Минске в рамках event-выставки “MOVAment” 22 октября 2014 года. Ее работы украсят третий дополнительный тираж белорусского оригинала романа, а также его иностранные издания.

Наталья Горячая о романе “Мова”:

Роман захватывает сюжетом, описаниями атмосферы будущего. Угрозу, о которой говорится в романе “Мова”, ощущаем мы все, и после прочтения романа невозможно остаться равнодушным. В тебя проникает отчаяние, ты не соглашаешься с тем будущим, которое описано в книге, и вынужден брать ответственность за настоящее, чтобы такое будущее не наступило.

Основное визуальное впечатление романа – это отчужденность огромного города, антиутопического Минска. Это искусственная среда, не слишком дружественная человеку, в ней огромное количество деталей, которые каждый из нас не воспринимает, город наваливается на его жителей как одно огромное впечатление. Моя работа состояла в том, чтобы как раз проявить всё богатство эти маленьких деталей, сделать так, чтобы каждая из них играла свою, рассказывала свою историю.

Виктор Мартинович об иллюстрациях Натальи Горячей:

Иллюстрации Натальи просто взорвали мне мозг. Это идеальное воплощение мира романа. Подполье, контрабандисты, трансформирующиеся городские пространства и китайская экзотика – все это она сумела передать близко по духу и в очень изысканной манере.

Сложно точно определить стиль, в котором выполнены иллюстрации, но я бы назвал его New Urban Realism. Есть в них что-то и от Mural Graffiti, и работ Бэнкси. Графика Натальи подходит «Мове» примерно так же, как легендарные иллюстрации Слаука – «Шляхцичу Завальне» Яна Барщевского. Ее техника требует очень внимательного взгляда, и, чем больше вы рассматриваете каждую из иллюстраций, тем больше вы «вычитываете» из нее, тем больше она пробуждает ваше воображение интерпретировать и домысливать увиденное.

 

Электричка

Виктор Мартинович: Особенность работ Натальи в иллюстрации «Мовы» в том, что героя-рассказчика никогда нет на самом изображении – мы все видим его глазами. Самое главное Наталья делает чуть приглушенным, незаметным: на этой иллюстрации Великая китайская стена и знаки новой реальности проступают, только если чуть-чуть приглядеться.

Наталья Горячая: Жанр научной фантастики научил нас, что некоторые привычные нам вещи перекочёвывают в далекое будущее, совершенно не меняясь – загадочно и немного зловеще скорее то, как черты нашей сегодняшней повседневности будут выглядеть в будущем. Здесь – знакомая всем электричка, в которой едет один из главных героев, Барыга, вместе со своим рюкзаком. Действительность только на первый взгляд выглядит привычно, на самом деле множество деталей говорят о том, что мир кардинально изменился…

 

Рюкзак

Наталья Горячая: Казалось бы, просто рюкзак. Но любого, кто читает роман «Мова» волнует, что же это за волшебное устройство рюкзака, в который никто посторонний так ни разу не заглядывает… Эту работу я назвала «Внутри». Где-то там лежит самое большое сокровище, которое и бросает героя в безумный водоворот сюжета. Может быть, там внутри какой-то другой мир, в котором все бесследно пропадает? Рюкзак провокативно приотрыт, приглашая заглянуть в этот «другой мир».

 

Карла Маркса – пешеходная улица

Наталья Горячая: Мы видим город глазами главного героя, он идет по улице, через толпу. Это – будущая «пешеходная улица Карла Маркса». Здесь так много людей, что машинам здесь уже не место. То, о чем мы так мечтали, воплотилось, правда, в совершенно неожиданном виде. Герой идет через толпу, а может быть, и следует по течению, и лишь обернулся, чтобы посмотреть на лица минчан будущего.

 

Спальня Барыги

Наталья Горячая: Незастланная кровать – это всегда очень интимно. Это и символ апатии (человек не в силах убрать постель), и знак теплоты, уюта. Кровать – внутреннее гнездо человека, тут он проводит много времени в себе, происходит глубокая, подсознательная рефлексия над событиями дня. По контрасту с городом, где очень много деталей, спальня Барыги полна интимной пустоты. Это одиночество – вакуум личного пространства, который наступает, когда дверь в город плотно закрывается.

Виктор Мартинович: Эта иллюстрация напоминает мне что-то из Станислава Жуковского, одного из самых сильных мастеров интерьерной живописи. Уникальность Жуковского в обилии зеркал и окон, а также окон, отражающихся в зеркалах, в его интерьерах. Я думаю, что Наталья не создавала реминисценцию к Жуковскому специально – это скорее ассоциация, которая связана с особой работой драматургии в композиции изображения, того, в каком порядке наш взгляд исследует разные ее элементы. Здесь мы сначала видим одинокую постель и узнаем сцену из романа (когда Барыгу оставляет его возлюбленная), потом – книгу (это перевод сонетов Шексипира Дубовки), а потом замечаем в зеркале и самого Барыгу, и понимаем, что смотрим на весь интерьер именно его глазами.

 

Чайна-таун и Немига

Виктор Мартинович: Множество деталей, паутинка из домиков, многоярусных надстроек, немного жутко и головокружительно – именно так и я представлял себе воображаемый минский чайна-таун. Это пространство с искаженной перспективой, место-лабиринт, где все ориентиры верха и низа, права и лева больше не имеют значения, и где очень просто потеряться. Если просто попробовать проследить взглядом направление одной из этих улочек, мы скорее всего просто запутаемся – здесь не может быть прямых путей.

Наталья Горячая: Пожалуй, минский чайна-таун – это заглавная иллюстрация, которая передает общий дух романа. Все здесь устроено максимально непривычно для человека, привыкшего к прямым проспектам Минска и его стандартной застройке. Но даже знаменитый новый дом на Немиге, который сегодня все ругают и ненавидят, выглядит в будущем уже как часть сентиментального прошлого, и выглядит даже как-то мило с перспективы того нового города, который вырос в центре Минска.

 

Хот-пот

Виктор Мартинович: В романе есть момент, когда одного из главных героев приглашают на необычную церемонию. Сцена, которая ее описывает, кажется мне достаточно напряженной в эротическом смысле. Писать ее мне был непросто – хотелось, чтобы все это не выглядело китчем, пошлостью. Тем более сложным мне казалось как-то проиллюстрировать эту сцену, и у Натальи это удалось очень удачно: закуски, которые герои едят с тела обнаженной девушки, она изобразила в форме орнамента, а само тело обозначила лишь легкими линиями. И эти две руки с палочками – красивая ироническая аллюзия на знаменитый фрагмент росписи Сикстинской капеллы Микеланджело.

Наталья Горячая: Мне кажется, что эта сцена иллюстрирует одно из пониманий «любви», о котором идет речь в романе, – то самое более чувственное ее измерение. Я постаралась сделать так, чтобы рассматривая этот рисунок, зритель сам сделал вывод, насколько действительно отдается этому переживанию главный герой, где грань между аппетитом и эротизмом, приятным возбуждением и тревогой.

 

Кафешка

Наталья Горячая: Кафе для современного человека – второй дом. Так и для Джанки, одного из главных героев романа, кафешки стали важным местом – тут он «читает» фрагменты беларусской литературы в поисках кайфа. Тут уютно – как дома, но здесь он не один, он среди людей. В кафешках и барах принято создавать интерьеры с помощью различных ретро-вещей, забавных штучек, которые служили человеку в прошлом и несли какой-то смысл, а теперь – всего лишь элемент декора, часто выбранный совсем наугад. Здесь я решила немного пошутить – изобразила над стойкой три портрета. Это небольшая деталь ретро-интерьера минской кафешки будущего. Три столпа беларусской литературы – Короткевич, Колас и Купала, забытые и неузнанные, смотрят на Джанки с них.

 

Элоиза в заброшенном храме

Наталья Горячая: Это моя любимая иллюстрация, потому что она про ту самую настоящую любовь, слово для обозначения которой ищут герои романа. Контрабандист Сережа смотрит на Элоизу, которая только что помогла ему совершить нечто вроде инициации в мир новых ценностей, показав ему заброшенный храм и исполнив для него прекрасную песнь. Этот духовный катарсис совпал для него со влюбленностью в эту женщину. Она стоит спиной, и это очень интимно – герой рассматривает ее в момент, когда она этого не видит. В то же время сама она устремлена в иной мир – ему не доступный. Волевой взгляд Элоизы сочетается с нежными волосками на ее шее, которые влюбленный в нее мужчина рассматривает с обожанием и тоской по недоступности для него этой женщины, этой красоты.

 

Небо над Минском

Наталья Горячая: Финал романа печален. Это логично, ведь перед нами – антиутопия. Героям не удалось ничего спасти, изменить. Исчезновение одних культур и вечное существование других – трагедия, но где-то там, вверху, где-то между крышами, мостиками минского Чайна-тауна, все же еще виднеется небольшой лоскут неба. Вечное, непреходящее небо всегда остается над нами, что бы ни проходило. Свидетель всех земных событий, оно говорит, что ничего необратимого нет, что все, что происходит, уже было раньше, а значит – и в будущем все еще возможно.

Комментировать