Хоровое пение в безвоздушном пространстве
Когда я учился в последних классах советской школы, «Звездные войны» Джорджа Лукаса уже успели проникнуть в минские видеозалы. Нашему физику-олдфагу сага категорически не понравилась. Услышать отголоски Вудстока и философии хиппи в романтической истории о Силе, пронизывающей Вселенную, ему помешала марксистско-ленинская закалка, без которой в учителя физики в конце 1980-х, я так понимаю, не брали. А астрономическую составляющую воздушных боев он раскритиковал даже жестче, чем Максим Жбанков заседание интеллектуального клуба Светланы Алексиевич.
«В космосе не может быть взрывов, – заявил он. – Для взрывов нужен кислород. Крейсеры и истребители не могут взрываться. И уж тем более в космосе не может быть эффектных звуков выстрелов. Звук в безвоздушном пространстве не передается. Битвы джедаев с ситхами должны были происходить в полнейшей тишине».
Я помню, как меня ошарашила эта метафора: люди, штурмующую «Звезду смерти», совершающие подвиги и погибающие в полнейшей тишине.
Эту метафору я вновь вспомнил в начале этого лета, когда вернулся из очередной затяжной европейской резиденции. На протяжении полугода я тихо радовался тому, как быстро вдруг все стало складываться. Вновь возникло это ощущение, когда любой шаг по ту сторону границы приводит к результату, любое интервью производит резонанс, любой отправленный email прочитывается и получает ответ.
И вот это ощущение – что в культуре там ты окружен людьми, которые мыслят примерно так же, как ты, которые то же, что и ты считают интересным, перспективным, достойным обсуждения или издания, – было одним из самых захватывающих.
Потом я вернулся в Беларусь, пережил, как и все возвращенцы, затяжной период похмелья и «синдрома Одиссея». Теперь, по прошествии уже достаточного времени, могу диагностировать: похмелье прошло, эффективность не восстановлена. И, я боюсь, это перманентно.
Та скорость решения вопросов, та понятность ситуации, которую видишь там – просто не про нашу с вами Родину. Конечно, у меня были идеи. Конечно, я писал имэйлы. И получал на них какие-то буксующие ответы. Давал интервью, которые читали близкие друзья и те люди, которые следят за мной в социальных сетях.
И тут я вспомнил про космос. Ибо ближе всего это походило к ситуации штурма «Звезды смерти» в обстановке полной тишины.
В Беларуси как будто глобально не хватает воздуха, который передавал бы звуки от одного думающего человека к другому. Мы окутаны вакуумом, в котором гаснут наши коммуникативные усилия. Тут есть тысячи культурных героев, которые ежедневно делают что-то очень важное. Однако отсутствие воздуха не позволяет им об этом сообщить другим людям, потенциальным слушателям, читателям и зрителям.
И, совсем как в фильме «Гравитация», тут нужно стучать по обшивке корабля для того, чтобы что-то передать через вибрацию металла тому, кто, через этот же металл, может тебя услышать.
Понятно, что роль воздуха в любой культуре играют медиа, критика, увеличивающие передаточные значения заслуживающих внимания феноменов. Но дело не только в том, что у нас эти институты работают совсем не так, как в Западной Европе. Дело в более глубинных вещах – в тех, на кого направлены критика и медиа. Как будто вся нация тут немного забыла о том, что для того, чтобы жить – нужно дышать.
Я бы не хотел, чтобы эта моя реплика была воспринята как нытье. Собственно, я не жалуюсь, я скорее восхищаюсь. Теми людьми, которые в условиях мертвой тишины умудряются браться за руки и что-то все-таки делать.
Начальная стоимость любого музыкального альбома, любой книги, любого фильма, любой, черт побери, хорошей и умной статьи – гораздо выше, чем в немецкоязычном или англоязычном мире. Для того, чтобы мы смогли это прослушать какая-то группа джедаев во тьме и вакууме смогла что-то распланировать, сыграть, снять, записать.
Как просто издать книгу в старой Европе, где твой email будет прочтен издателем, твой текст – будь он стоящим – обязательно заметят критики, а затем – и жюри литературных премий. Тут многие культурные институции работают как ретрансляторы тишины. Как фабрики по производству вакуума, заглушающего стоящее – своим.
Нет ничего удивительного в том, что защитники Осмоловки не могут заставить власти считаться с ними. Ведь, по большому счету, их не слышат даже соратники по беде: защитники Тракторозаводского поселка, или улицы Красноармейской, или уплотняющихся двухэтажек в районе площади Победы.
Без воздуха невозможно услышать друг друга и договориться об объединении. Без воздуха можно только бессильно кричать в бесстрастные лица распорядителей, явившихся на общественные обсуждения.
Преодолима ли эта ситуация? Вакуум человеку неподвластен. Даже если все население Земли очень сильно захочет заполнить пространство солнечной системы кислородом, чтобы врубить Smoke on the Water так, чтобы на Марсе завибрировали раскаленные камни, – из этого ничего не получится.
Поэтому единственное, что мы можем сделать – быть внимательными. Прислушиваться к ударам по обшивке корабля. И, если мы слышим что-то важное – передавать дальше.
Ведь культура не может быть несколькими сольными ариями, исполняемыми в пустоте. Культура – это всегда хоровое пение.
Как петь в условиях, когда тебе нечем наполнить легкие, можно спросить у тех, кто поет. И поет красиво.
«Журнал» также рекомендует:
Комментировать