Европа на месте. «Правый реванш» и «развал ЕС» не состоялись
Александр ван дер Беллен празднует победу на выборах президента Австрии, 22 мая 2016 г. Фото: Roland Schlager, AFP PHOTO / APA
На этой неделе вся Европа, затаив дыхание, смотрела на Австрию: впервые во главе европейского государства мог стать представитель крайне правой партии. Но этого не произошло: с перевесом всего в 31 тысячу голосов Александр ван дер Беллен (формально – независимый кандидат, де-факто – представитель Партии зелёных) обошел кандидата от Австрийской партии свободы Норберта Хофера.
Тем не менее, разница в 0,6 процента между победителем и проигравшим дала повод европейской прессе твердить, что «страна и континент теперь разделены, как никогда».
То, что происходит в Европе, некоторые называют правым реваншем, распадом Европы и разгромом европейских ценностей.
На последних выборах во Франции в первом туре Фронт Мари ЛеПен взял аж шесть регионов из 13-ти.
На выборах в парламент Великобритании в мае 2015 года депутаты крайне правой Партии независимости Соединённого Королевства (UKIP) получили 3,8 миллиона голосов. В этот же список некоторые зачисляют победу на выборах в Польше прошлой осенью консервативной партии «Право и Справедливость».
23 июня в Британии пройдет референдум, который определит, оставаться ли стране в составе Евросоюза или гордо уйти. Виктор Орбан, авторитарный венгерский премьер, открыто торпедирует общую энергетическую политику ЕС, заключая договор с Россией о строительстве в Пакше атомной станции.
Единая миграционная политика отсутствует. Нидерланды голосуют против ассоциации с Украиной. В прессе царит безостановочная истерика по поводу очередных «торпед» в общие проекты ЕС. Список можно продолжать.
Процент голосов, которые набрали крайне-правые партии на недавних выборах в странах Евросоюза. Источник: BBC
Посмотрим на все эти факты с другой стороны.
Фронт Мари ЛеПэн, победивший в шести регионах в первом туре, феерически не взял ни одного во втором, когда все остальные силы объединились, чтобы не пропустить «крайняков» во власть.
Британская избирательная система развенчала надежды Найджела Фараджа на власть: его электорат в 3,8 миллионов проголосовавших за UKIP ни в одном округе не присутствовал настолько концентрированно, чтобы дать юкиповцам победу хотя бы в одном округе – и нет, эта система существовала все последнее столетие, если вы подумали, что её как-то переделали дабы не дать «народному лидеру» пройти во власть.
Референдум в Великобритании скорее всего закончится в пользу сторонников «остаться» – хотя опросы и показывают достаточно нервный (в смысле маленький) разрыв между сторонниками и противниками ЕС.
Кроме того, этот референдум – не первый и видимо не последний. В 1970-х годах страна уже решала, остаться в Европейском сообществе или покинуть его – в итоге решила остаться. Британия не является членом-основателем ЕС: она гордо стояла в сторонке, когда шесть стран, которых после назовут the founding members, подписали договор об Объединении угля и стали – прекурсоре ЕЭС, предшественнике ЕС.
Британия присоединилась к ЕЭС, как многие другие страны. Она не создавала правил Евросоюза, потому что посчитала, что выше этого. Она не участвует ни в Шенгенском соглашении, ни в зоне евро, а ее экономика, хоть и приличная, составляет всего 1/5 экономики всего ЕС (если посчитать уже без неё).
Так что даже если британцы решат уйти (что вряд ли, учитывая соотношение 46 на 43 процента в пользу остаться плюс 11-12 процентов неопределившихся, которые всегда голосуют за статус-кво), то это будет уход ветреной любовницы, а не страны-основателя. Уход Бельгии, страны-основателя Союза, имиджево был бы гораздо более страшен, так как свидетельствовал бы о неразрешимых конфликтах в самом ядре ЕС.
Что касается Польши, то тут не все так однозначно. Несмотря на популистскую риторику и снятие в какой-то момент европейских флагов в канцелярии премьера, правящая партия является по сути вполне себе проевропейской; её лидеры понимают, что Польша получила от ЕС больше, чем ЕС требует от неё взамен.
Вроде бы безнадежная ситуация с Конституционным трибуналом, который фактически был заблокирован последними действиями нового парламента (что грозило санкциями ЕС), на этой неделе начала разрешаться: прибывший в Варшаву еврокомиссар Франс Тиммерманс и польская премьер Беата Шыдло уже заявили об «очень конструктивном диалоге». Так что ситуация развяжется, хотя остаётся куча других моментов, вроде нового закона о СМИ, который наверняка вызовет очередной раунд напряжения в отношениях с Брюсселем.
Но говорить о распаде Евросоюза на восточном фронте – это стопроцентный wishful thinking. Кроме того, правящая партия в Польше имеет всего около 35 процентов поддержки. Так что плюрализм никуда не делся.
Нидерландский референдум, на котором против ассоциации с Украиной проголосовали 6 из 10 явившихся – и который при этом еле прошёл порог явки, чтобы считаться состоявшимся – также не является репрезентативным.
Во-первых, он носил исключительно консультативный характер, и нидерландское правительство уже заявило, что не будет блокировать ассоциацию Украины с ЕС, а только «несколько её скорректирует». Во-вторых, сложно назвать демократией блокировку ассоциации по желанию 20 процентов населения одной небольшой страны ЕС.
Мигрантский кризис постепенно разрешается: забор на греческо-македонской границе и соглашение ЕС с Турцией о репатриации незаконно прибывших беженцев взамен на открытие легального канала миграции из турецких лагерей на границе с Сирией привели к тому, что в этом мае в Грецию приплыло чуть больше тысячи мигрантов – против десятков тысяч в прошлом году.
Есть приметы консенсуса по реформе Дублинской системы: мигранты все так же должны будут просить об убежище в первой стране въезда, но при накоплении их в этой стране больше определённого порога включится механизм перераспределения. При это странам Восточной Европы, которые сопротивлялись любому централизованному механизму переселения, будет легче согласиться на такой вариант: миграционный кризис спал, а основная нагрузка по принятию будущих беженцев все равно ляжет на Грецию и Италию.
Несмотря на явные уступки Восточной Европе – это компромисс. А ведь говорили, что компромисса не будет и Европа чуть ли не развалится. Не разваливается, стоит и функционирует.
Европейские ценности никуда не делись. Внешний кризис всегда вызывает выплывание на поверхность партий, пропагандирующих крайние решения. И эти решения выглядят привлекательными для какой-то части населения, которая отдаёт свои голоса представителям крайне правого политического спектра.
Но причитания о распаде Европы, конце мира и растущий список странных решений никого не должен вводить в заблуждение: это дискуссии в свободной прессе свободных стран.
На постсоветском пространстве привыкли к тому, что в газетах пишут о погоде и надоях, а люди без кормчего не знают, что делать. Мы привыкли к тишине как символу стабильности, и горячие дискуссии на публичных площадках воспринимаем как истерику и примету распада.
Как доказали последние события в Европе, граждане свободных стран видят и понимают, что делать, без всяких кормчих. Пусть даже с перевесом в 0,6 процента.
Пик кризиса пройден. Проигрыш в 0,6 процентов вполне могут остаться самым лучшим результатом правого кандидата в Европе на последующие десятилетия.
Комментировать