Арт

«Джульетта» и ее «сестры». Альмодовар для семейного просмотра

Есть такая степень зрелости таланта – когда никому ничего доказывать уже не нужно, и, вроде как, главные шедевры миру уже явлены. Кто-то в этом месте подламывается и начинает катиться вниз: мол, «звезда рок-н-ролла должна умереть». У кого-то начинается новая жизнь, в которую можно прожить в другом агрегатном состоянии. Перестать хулиганить, тем более что былая лихость уже давно приобрела сильный привкус светского глянца и сама превратилась в «формат». Сменить леопардовый плащ на уютный свитер грубой вязки.

Да-да, это я о нем, о новом Альмадоваре, снявшем фильм, столь вкрадчивый по тональности, что его вполне можно было бы рекомендовать для семейного просмотра.

С 25 августа программа «Лістапад. Коллекция» представляет его фильм «Джульетта» в минском прокате. В фильме маловато смачных «фишек», по которым зритель безошибочно узнает почерк испанского сангвиника. Но всё снова о женщинах.

Но аттракционы отходят задний план, метафоры ненавязчивы, пейзажи беззастенчиво прекрасны, а сюжет настолько прост, что с одинаковой вероятностью его источником могли оказаться и красивая древняя легенда, и сентиментальный женский сериал. В действительности не обошлось без большой литературы: в основу положены рассказы нобелевской лауреатки Элис Манро, безусловно, близкой Альмодовару своей любовью к сложным женским характерам.

Главная героиня фильма, Джульетта, – девушка-мечта, учительница литературы со непослушным пергидролевым ёжиком и смелыми ногами. Ими она уверенно шагает по жизни навстречу чему-то прекрасному.

Действие, однако, застает ее уже увядающей женщиной, про которых говорят «она все еще красива», не понимая убийственность этого «все еще». Что-то сложилось не так, пошло наперекосяк, заставив Джульетту постоянно нести немое бремя прошлого. Тут и начинается сериал «Понять и простить», с поправкой на хороший вкус и способность его создателя развить тривиальную историю до масштабов мифа.

Связь с мелодрамой и мыльной оперой лежит на поверхности: Альмодовар не скупится на случайные судьбоносные встречи, загадочные конверты и все объясняющие разорванные фотографии… Все это трогательно педалируется музыкальными всхлипами и замираниями.

 

«Журнал» также рекомендует:

  

 

Но, в конце концов, даже сюжетный штамп – всего лишь повторение штампов, которые разыгрывает с нами сама жизнь. Тем более что Альмодовар умеет любую банальность заставить работать на общую архитектуру фильма, складывая из простых кирпичиков конструкцию, где есть и мерцающая глубина, и радующая сердце цветистость декора.

«Джульетта» – непретенциозный фильм, имеющий дело с достаточно глубокими (и, опять же, банальными) истинами человеческих отношений. В женщине, по Альмодовару, скрыта невероятная сила, которая при неверном использовании способна превратиться в сокрушительное оружие.

Неординарная, самостоятельная, энергичная, и, конечно, по-Альмодоваровски знойная Джульетта – сретодоточие сильных страстей, которые оборачиваются не только против ее близких, но и против нее самой. Женская ревность, обида сминает все на своем пути, оставляя после себя воронку депрессии, выползять из которой придется десятилетиями.

На женщине – огромная отвественность, заставляющая ее научиться владению своей силой, иначе без драм не обойтись. Эта мягкая, исподволь присутствующая в фильме мораль отнюдь не мешает воспринимать его как открытое для интерпретаций произведение.

И все-таки, Альмодовар – не моралист. Прежде всего, он любуется. В «Джульетте» есть и тонкие ноты магии в виде почти сказочного оленя, являющегося героине в качестве предвестника то ли большого счастья, то ли неотвратимой беды, и переклички с произведениями Гомера, и гедонистическая цветистость визуального ряда, в котором жар красного и хтоническая глубина синего цвета вступают в немое противоборство.

Во-вторых – он воспевает и оплакивает. Женщина у Альмодовара – создательница, ей принадлежит право и уменье начинать, преобразовывать, двигать и возделывать.

 

«Журнал» также рекомендует:

  

 

Она же, любящая, всегда более уязвима и расплачивается за свой дар созидания: обессиленные болезнью, старостью, жизненным крахом женщины Альмодовара способны вызвать неподдельное сопереживание. О простых вещах, которые сами по себе не представляют никакой особой сюжетной находки (вроде внезапной болезни), Альмодовар рассказывает так, что это по-настоящему трогает.

В-третьих, Альмодовар исследует. Не совершая никаких революций, и уж тем более не вдаваясь в феминизм в классическом понимании, он лишь немного изменяет стандартную патриархальную оптику сюжетосложения. В центре оказывается не мужчина и его отношения (с миром, собой, Богом, женщинами), и не пара (еще одни Он и Она) – а женщина и ее отношения с другими женщинами.

В «Джульетте» таких типов отношений множество. Главная драма вины и прощения разворачивается, конечно, между матерью и дочерью. Но есть множество дополнительных силовых линий, исследующих отношения женщины-хозяйки и женщины-подчиненной, женщин-соперниц, женщин-подруг, женщин-родственниц разных поколений.

Особое место у Альмодовара занимает, снова и снова, тема женского «сестринства» – союза, строящегося по принципу безусловного принятия и взаимопомощи. Мужчина из этого мира не исключен – он присутствует, причем в весьма лестных ролях, но временно выведен на второй план, давая режиссеру показать всю самодостаточность и значимость отношений женщин друг с другом.

За такой сдвиг в оптике большого мирового кино – ему вечная и большая благодарность. А значит – больше Альмодоваров, хороших и разных!