Жизнь

COVID-19. Когда мир вернется в норму и что будет с экономикой

Уже в ближайшие дни мы узнаем, работают ли меры жесткого карантина, принятые во многих стран Европы против распространения коронавируса, который вызывает заболевание COVID-19. Но остается вопросом, с какими потерями для глобальной экономики мир вернется к «нормальности».

Прошедший месяц в Европе прошел под знаком мер, беспрецедентных в памяти абсолютного большинства живущих.

24 февраля премьер-министр Италии Джузеппе Конте объявил о строгом карантине в нескольких муниципалитетах провинции Лоди. Тогда эта новость стала для всех европейцев настоящим шоком. Запрет на выезд и въезд в «красную» зону с бронетранспортерами на въезде в отрезанные от цивилизации городки выглядели как кадры из сериала вроде Walking Dead – все любители фильмов-катастроф знают, что падение планетарной цивилизации всегда начинается с одного города.

Дальше карантины и запреты пошли по ускоряющейся. 8 марта Конти объявил о распространении «красной» зоны на всю Италию. 12 марта появился запрет пересечения австрийской границы итальянцам без медицинского сертификата. Затем последовали закрытие границ Чехией, Словакией, Венгрией, Польшей, Данией и еще рядом стран. 30-дневный запрет на полеты из Европы в США и закрытие внешних границ Евросоюза. Карантин федерального столичного штата Нью-Дели в Индии; направление штатом Гавайи всех прибывших на двухнедельную самоизоляцию; самоизоляция отдельных австралийских штатов от остальной страны.

Франция, Бельгия, Италия и Испания пребывают на полном локдауне: более 160 миллионов европейцев могут выйти из дома только на работу, за продуктами и максимум – недолго проветриться перед домом.

 

А что в Беларуси? 

В Беларуси официально ничего не изменилось: коронавирус есть, но, по словам Минздрава, это не эпидемия, и идти на меры, на которые пошла Европа и США, смысла не имеет. Президент заявил, что «коронавирус – это психоз» и посоветовал «травить вирус водкой». Раз эпидемии нет, то, по мнению должностных лиц страны, вводить контроль всех приезжающих или тем более закрывать границы не имеет никакого смысла.

Правда, открытые границы или нет, уже без разницы – все соседние страны для беларусов пока закрыты. Кроме Евросоюза, который ввел полный запрет въезда до середины апреля (пока что), минимум на несколько недель закрылись Украина и (до 1 мая) Россия.

 

Что дальше и когда мы вернемся к нормальности?

Никто точно не знает ответов на эти вопросы. Но их может подсказать развитие ситуации в Италии.

Эта страна, ставшая первой европейской жертвой эпидемии, с 8 марта ввела режим всеобщего карантина, разрешая людям выходить только за продуктами, на работу и для занятий спортом – при условии поддержания дистанции с остальными гуляющими. 21 марта, когда количество смертей превысило семь сотен за один день, а новых случаев добавилось более 6500, премьер Конти подписал декрет, закрывающий все «несущественные» производства и офисы – дабы еще больше ограничить контакт между людьми. С этого момента также запрещено покидать города своей регистрации, а спортивная активность ограничена исключительно кварталом, где находится твоя квартирка.

Работают ли эти меры? Узнаем примерно 25 марта, если начавшееся в воскресенье замедление темпа эпидемии станет тенденцией. По расчетам местной службы гражданской обороны, эффект от снижения интенсивности социальных контактов должен попасть примерно на эту неделю.

Калькуляция такова: если полагать, что медианный период инкубации у коронавируса составляет 5-6 дней (хотя исследователи, скорее, говорят об интервале от 2 до 14 дней по результатам анализа имеющихся случаев), то начавшееся 22 марта снижение количества активных случаев произошло прямо по расписанию (карантин введён 8 марта, до 14 марта истекал период проявления вируса, и дней восемь поправки на то, что не все итальянцы сразу поняли, как себя вести).

Число случаев заболевания коронавирусом в зависимости от дня принятия мер социального дистанцирования. Источник: Томас Пуэйо

 

Если снижение количества новых дневных случаев будет устойчивым, то это даст возможность другим странам прикинуть, когда можно снимать ограничения, используя китайскую модель.

Китай ввел жесткие меры карантина 23 января, снимать их начал в первую неделю марта. То есть Италия смогла бы начать снимать свои ограничения в последних числах апреля.

Восстановление пассажирского сообщения между «чистыми» странами (где не было зарегистрировано местных заражений вирусом) было бы возможно примерно к концу мая – началу июня. Полное восстановление сети полетов и поездов могло быть завершено не ранее, как к концу лета.

 

А что экономика? 

Это отдельный разговор. Меры по социальной изоляции населения, к которым прибегла Италия, Испания, Бельгия, Франция и еще ряд стран, были направлены на то, чтобы «выровнять кривую». Условно говоря, если позволить эпидемии протекать бесконтрольно, то большая часть населения заразится вирусом и переболеет (или умрет) в течение пары месяцев, после чего люди приобретут иммунитет.

Но данный подход означал бы множественные смерти в силу того, что больницы уже в течение пары недель перегружаются и придется выбирать, которого одного человека из сотни «откачивать». В этом случае эпидемия закончилась бы к концу мая, а люди приобрели бы групповой иммунитет, что предотвратило бы вторую волну заражений осенью.

«Выравнивание кривой» – подход, направленный на то, чтобы максимально замедлить прирост количества больных и тем самым дать системе здравоохранения возможность вылечить всех. Согласно этому подходу, карантин должен быть объявлен аж на год–полтора, до того момента, как будет изобретена вакцина. По крайней мере, так утверждает британский эпидемиолог Нил Фергюссон, чью теорию медиа широко растиражировали в последние дни.

Впрочем, сам Фергюссон сам делает оговорку, что его доклад анализировал проблему исключительно с точки зрения того, как не допустить краха национальной системы здравоохранения – без анализа, каковы будут социоэкономические последствия.

А они будут гигантскими. По оценке известного немецкого аналитического центра Ifo Institut, двухмесячная приостановка немецкой экономики в сегодняшнем масштабе обойдется стране в почти 8 процентов утраты ВВП; трехмесячная остановка обойдется в невообразимые 20 процентов спада.

Это рецессия масштаба, сравнимого с ущербом от войны – и даже немецкая экономика не в состоянии его компенсировать, не говоря уже про менее богатые страны вроде Италии и Испании.

Все страны Евросоюза выкатили гигантские программы поддержки бизнеса, которые включают десятки, а иногда и сотни миллиардов евро в виде отложенных налоговых платежей, бесплатных кредитов и даже компенсаций зарплат в течение трех месяцев, как в Дании, а сам ЕС сделал невиданное, разрешив странам еврозоны тратить сколько надо без оглядки на правила (то, чего не добились ни Греция, ни Италия на пиках своих долговых кризисов). Но все эти меры оперируют не более чем трехмесячным горизонтом. Для Италии, чьи публичные финансы находятся в плохом состоянии, и два месяца остановки будет невыносимо больно.

Таким образом, вне зависимости от высказываний медиков и моделей подавления эпидемии, часы у правительств тикают – и очень быстро. Сохранение системы здравоохранения и спасение тем самым самых уязвимых граждан (стариков, для которых эта болезнь несет 20-процентный риск летального исхода) рационально лишь в короткий период времени. После этого система здравоохранения рискует рухнуть от недофинансирования в силу падения налоговых платежей и от перегрузки пациентами с многочисленными хворями-побочками от карантина.

Испания, Италия, Бельгия и Франция уже решили максимально быстро свести местную передачу вируса в популяции к нулю путем короткого, но радикального карантинирования всех, и возврата к жизни как обычно спустя пару месяцев. Так сделал Китай – и ему, по всей видимости, это удалось.

 

Когда будут открыты границы?

Если следовать китайской логике, то после снятия внутренних ограничений границы должны открываться только со странами, которые также перестали фиксировать заражения внутри своих границ. Это означает, что этот процесс будет постепенным. Возвращение к полнофункциональной Шенгенской зоне в Европе, возможно, растянется до осени. И даже если чуть дольше, то никак не полтора–два года, как вчера ляпнул глава чешского антикризисного штаба Роман Примула. Закрытые границы – это удар по туристическому бизнесу, который в Чехии и Испании составляет приличную часть экономики. Что бы ни думали медики, часы у правительств тикают, и очень быстро.

 

Есть ли хоть какой-то позитив в этом кризисе?

Наверное, его можно найти, как и в любом подобном катаклизме. Возможно, руководство многих компаний наконец-то поймет, что некоторые встречи не менее эффективны в формате видеочатов, и не обязательно следить, чтобы твои сотрудники непременно сидели в офисе с 9 до 17.

Фотографии огромных очередей грузовиков, скопившихся перед внезапно закрывшимися польскими и венгерскими границам, станут доказательством, что продвигаемая популистами идея о закрытии границ и о сохранении при этом свободы перемещения через них – не более, чем фантазия.

Несмотря на радикальное, далеко идущее закрытие кордонов чехами и венграми, после кризиса эти страны (да и не только эти) будут зависеть от европейских фондов еще больше чем сейчас – так что о любых идеях о выходе из Евросоюза можно будет надолго забыть.

Несмотря на то, что британские медиа в очередной раз по привычке предрекают рост популизма на волне кризиса, подскочившие на двузначную цифру рейтинги Конти (71%, +27) и Макрона (51%, +13) подсказывают, что во время и после эпидемии цениться будут не болтуны, а решительные менеджеры. Это плохая новость для популистов вроде ЛеПэн или Фараджа, сделавших себе капитал на продаже политического фэнтэзи.

Возможно, кризис даже приведет к созданию полноценного бюджета еврозоны, завершив тем самым процесс монетарной интеграции до полноценного федерализма. Сейчас, когда Евроцентробанк объявляет об огромной программе монетарных вливаний для противостояния кризису, последнее уже не кажется настолько невозможным. Мечта Макрона может стать реальностью.

Читайте дальше:

Жизнь, смерть и всё, что между. Как биоэтика заботится о будущем человечества

Что даст Беларуси подписание визового соглашения с Евросоюзом