Политика

Беларусь: от государственного суверенитета к национальному

Сергей Николюк. Фото: Либеральный клуб

 

В том, что независимость беларусского государства находится под угрозой, сомневаться не приходится. С суверенитетом сложнее. Эти два понятия обычно ходят парой, и провести между ними границу не так просто. Но суверенитет требует наличие суверена. Согласно статье 3 Конституции, «единственным источником государственной власти и носителем суверенитета в Республике Беларусь является народ».

Но где найти счастливчика, которому привелось хотя бы мельком среди родных берез и осин наблюдать реальное проявление субъектности народа? А такие попытки неоднократно предпринимались, в том числе и в ходе социологических опросов.

В качестве примера вспомним опрос ООО «ЦСБТ САТИО», проведенный в июне 2016 года. Ограничусь двумя выводами исследования: 55% беларусов считают, что президент является единственным источником власти, и только 33% назвали в качестве такового народ; а 99% считают, что не могут повлиять на государственную политику и решения властей.

У понятия «государственного суверенитета» существует своя история, свой генезис. После подписания Вестфальского мира (1648) оно обозначало, прежде всего, неограниченность власти верховного сюзерена. В современном международном праве, помимо государственного суверенитета, сформировалось понятие национального суверенитета, понимаемого как право каждой нации на самоопределение.

Но прежде, чем нация предъявит свои права на что-либо, она должна сформироваться. Наличием соответствующей статьи в Конституции проблема строительства нации не решается. Между de jure и de facto, как правило, лежит дистанция огромного размера.

В 1994 году экзамен на субъектность беларусское общество, откровенно говоря, завалило. В первом туре первых и последних демократических президентских выборов, по данным ЦИК, сторонник тесного союза с Россией Лукашенко получил 44,82% голосов, а его национально ориентированные оппоненты Позняк и Шушкевич – 12,82% и 9,91%.

Победа за явным преимуществом! И это без учета голосов, полученных Дубко, Кебичем и Новиковым, дувших с Лукашенко в одну интеграционную дуду. Суммарный электоральный урожай этой троицы составил 27,6%.

Просуммировав мы получаем 72,42% vs. 22,73%. Вот такая электоральная социология! Противопоставить ей можно только конспирологические байки о роли России в победе Лукашенко на первых президентских выборах, что на практике регулярно делалось и делается.

Между прочим, результаты голосования в 1994-м неплохо коррелируют с одним из первых социологических опросов, проведенным ВЦИОМ до распада СССР в марте 1991 г.

	Гражданами СССР	Гражданами своей республики	ЗО
Белорусы	69	24	7
Русские в республиках	66	22	12
Русские в России	63	25	12
Украинцы	42	46	12
Эстонцы	3	97	0

Ответы на вопрос «Кем Вы себя считает в первую очередь: гражданином СССР или гражданином республики, в которой живете?» (в % к числу опрошенных), опрос ВЦИОМ, март 1991 года

 

Беларусы оказались вне конкуренции – по уровню советскости они опередили даже русских, проживающих в других республиках Союза. А на фоне горячих парней и девушек из Эстонии смотрелись как существа с другой планеты.

В начале 1990-х у большинства беларусов, как и у большинства россиян, «изменения к лучшему связывались не с собственными усилиями или участием в общественных движениях, а исключительно с доброй волей и действиями кого-нибудь из начальства…», делал вывод российский социолог Лев Гудков.

За четверть века доля беларусов, желающих стать одним из субъектов России сократилась до уровня статистической погрешности (декабрь 2016 г. – 1,7%, апрель 2017 г. – 4,6%). Однако обольщаться не стоит, т.к. декларации не следует принимать за реальную готовность прилагать собственные усилия.

Механическая сумма индивидов

Английский философ и социальный антрополог Эрнест Геллнер, под термином «национализм» в своих работах понимал принцип, требующий, чтобы политические и этнические единицы совпадали, и чтобы управляемые и управляющие внутри данной политической единицы принадлежали к одному этносу.

Национализм – продукт индустриального этапа развития общества, который не предполагал замыкания в маленьких сообществах, а требовал взаимодействия огромного числа разных людей в большом, массовом человеческом мире.

Поведение социокультурного типа «человека доиндустриального», чьи интересы не выходят за пределы локальных сообществ, французский «политолог» Шарль Перро описал в сказке «Кот в сапогах».

Ограничусь одной цитатой: «А кот все бежал и бежал впереди кареты, и всем, кто попадался навстречу, велел говорить одно и то же: «Это дом маркиза де Карабаса, это мельница маркиза де Карабаса, это сад маркиза де Карабаса...». Крестьяне безропотно соглашались. Имя владельца замка их не интересовало, как не интересовало совпадение/несовпадение политических и этнических единиц. Подобными абстрактными категориями мыслить они не могли.

С формальной точки зрения переход от аграрного общества к индустриальному был завершен в Беларуси в 1975 году, когда численность городского населения превысила численность населения сельского. Но это с формальной точки зрения. Не зря же социологи при описании беларусского общества не могут обойтись без прилагательного «атомизированный».

Атомизированное общество – это механическая сумма индивидов. В таком обществе не формируется современных сложных форм горизонтальной коммуникации, не образуются образцы идентичности «гражданской нации». «В итоге, – как отмечает директор Левада-Центра Лев Гудков, – возникают лишь вертикальные связи между транслируемой государственной «коллективностью», спускаемой «сверху», и партикулярностью очень ограниченных по радиусу значимости образцов идентичности для «ближнего круга» («совсем своих»)».

Кто виноват и что делать?

Итак, в том, что независимость беларусского государства находится под угрозой, сомневаться не приходится. Но откуда исходит эта угроза? Если проанализировать многочисленные статьи в негосударственных медиа, то перекос в пользу внешнего источника угроз (Россия) над внутренним выглядит подавляющим.

Это классический пример фундаментальной ошибки атрибуции (склонность человека объяснять поступки и поведение других людей их личностными особенностями, а собственное поведение – внешними обстоятельствами). На бытовом уровне данный психологический феномен закреплен в пословице про плохого танцора, которому постоянно что-то мешает.

Максимум, на что способна оппозиционная мысль в Беларуси, это признать роль злой воли персонификатора персоналистской авторитарной власти, которая постоянно мешает беларусам проявить свою истинную природу и присоединиться к европейскому интеграционному проекту.

Нет правил без исключения, но дальше признания, что «большинство неприятностей и бед вовсе не случайны, они возникают от небрежности, беспечности, недальновидности, самоуспокоенности», воз познания сдвинуть не удается.

Обвинять в недальновидности «человека советского», все еще составляющего базовый социокультурный тип беларусского общества, – все равно, что обвинять французского крестьянина времен Шарля Перро (1628-1703) в безропотном подчинении феодалу и отсутствии национального самосознания.

Все вышеперечисленное не отменяет классического вопроса «Что делать?».

Главные усилия должны быть направлены на понимание масштаба происходящего, а масштаб этот – цивилизационный. Культурные характеристики ядра российской цивилизации, частью которой являются Беларусь и Украина, больше не позволяют вертикально выстроенным социумам конкурировать за свое место на общемировом празднике жизни.

Выход России и ее цивилизационных сателлитов из режима догоняющей модернизации, который продолжался более 300 лет, тому наглядное подтверждение, т.к. технические и технологические достижения передовых стран больше не могут копироваться. Тот, кто в этом сомневается, пусть поищет среди своих знакомых любителей пользоваться отечественными ноутбуками, смартфонами и прочим электронным ширпотребом.

Означает ли это, что мы обречены? Нет, но движения от края пропасти начнется лишь после того, как элита и общество по-настоящему испугаются, когда всеобщий испуг оформится в знакомый по Перестройке лозунг «Так дальше жить нельзя».

Но пока интервью с министром экономики Дмитрием Крутым начинается с предложения «Ушедший год для экономики страны выдался вполне удачным», рассчитывать на перемены не приходится.

Разумеется, всякое деяние есть благо. «Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется». А если слово в защиту независимости будет оформлено в виде массовых заявлений в парламент, как это предлагает Владимир Мацкевич, то появляется шанс, если и не на адекватную реакцию «народных избранников», то на повышение степени готовности к совместным действиям самих беларусов.

Читайте дальше:

До Киева не доведет. Почему нет связи между языком и готовностью бороться за независимость страны

«Я не хочу в Россию! А вы?» Как нам отстоять независимость Беларуси

Империя. Зла. Как Москва стала ненужной для беларуса