Бел. Союз. Печаль.
Ожидая свой сто двадцать седьмой, я стою у киоска. Солнце уже не льётся прямо с крыш, но журналы по-прежнему блестят обложками. Нынче выходной, и сто двадцать седьмой придёт нескоро. Однако я не спешу и не скучаю – я ведь стою у киоска. Рядом с ним интересно и уютно, а главное – есть ощущение покоя и стабильности. А, может быть, здесь уместно не побояться этого слова – вечности! Есть ощущение вечности. Как говорят герои знаменитого сериала: «То, что мертво – умереть не может!». Союза нет уже почти четверть века. А Союзпечать – жила, жива и, дай ей Бог здоровья, будет жить в веках.
Киоск на остановке – это то, что объединяет как минимум три поколения: моё, моих родителей и моих детей.
Помню, как мама покупала в киоске шпильки, газеты, талончики, конверты, открытки и календарики. Я покупала ручки, газеты, карандаши и невидимки. А вот юная леди приобретает шоколадку «Альпен гольд с фундуком» за двенадцать тысяч четыреста пятьдесят рублей. Она понятия не имеет, что в те времена, когда моя мама покупала в киоске шпильки, за двенадцать тысяч можно было взять хорошую машину «Жигули» и, как тогда говорили, всю «обстановку» в квартиру, а на оставшиеся четыреста пятьдесят прожить пару месяцев с ежедневным мясным обедом и походами в кино. Девушка берёт свою шоколадку и разворачивается ко мне хвостиком, который увенчан точь-в-точь такой же, с махровым цветком, заколкой, какую я только что рассматривала в витрине.
Киоск стоит на том же месте, где за автобусный талончик рассчитывались пятью копейками. И хотя физически он уже не тот – киоск стал стекляннее и пестрее витринами, но по сути в нём почти ничего не изменилось. Само гордое название «Белсаюздрук» убеждает нас в этом. Союз, даже мёртвый, друзей не предаёт – печать в киоске всегда свежая, но ты всегда знаешь, что в ней можно, а чего нельзя прочесть. У тебя ни от чего не будет расстройства, потому что на всё есть иммунитет. Ты знаешь всё, что написано в свежей печати; знаешь, каким шрифтом, с какими картинками и на каких страницах. «Советская Белоруссия», «Рэспубліка», «Звязда», «Комсомольская правда в Белоруссии»… А вон, вижу, лежит еженедельная республиканская газета «Криминальное обозрение». Когда-то я работала в ней заместителем главного редактора. С тех пор прошло шестнадцать лет, а газета (дай ей Бог здоровья!) почти не изменилась, разве что уменьшилась цифра тиража. Та же тень Шерлока Холмса в левом верхнем углу титульной страницы, та же вёрстка, те же заголовки: «Дом пыток», «Убийца-клоун», «Любви все возрасты покойны»… Как будто не родился и не вырос мой ребёнок с тех пор, как я сама выносила такие перлы на первую полосу!
Ой, кажется, появился мой сто двадцать седьмой. Нет, это сто пятьдесят первый, он идёт в Ждановичи и, как уважающий себя экспресс, останавливается не на каждой остановке. На моей – не останавливается. В данном случае его логика мне не понятна. Потому что, по моему мнению, остановка с киоском Союзпечати – это, я бы сказала, остановка административного значения. Не всякая остановка заслуживает иметь киоск. А только крупная и солидная. Поэтому, думаю я, проходящий мимо сто пятьдесят первый очень не прав…
И возвращаюсь к киоску. Совсем недавно я видела на витрине тушь для ресниц «Ленинградскую», обязательный атрибут косметички советской женщины. В коробочке, с пластмассовой щёточкой. Чтобы накраситься, щёточку нужно слюнявить, а потом елозить ею в коробочке, растворяя тушь. Я сильно удивилась, захотела купить, но почему-то не купила этот раритет. С тех пор поглядываю на прилавки «Союзпечати», выискивая коробочку с надписью прописными: «Тушь Ленинградская». Но её нигде нет. И я, грешным делом, начинаю подумывать: а была ли тушь? Или, может быть, это был какой-то мираж из прошлого, мимолётное виденье? Кто знает, какие штучки с человеческим сознанием способны творить киоски «Союзпечать» – эти карликовые архитектурные фениксы, с каждым новым поколением слегка меняющие свой внешний вид, но сохраняющие суть?!
В детстве я хотела быть и киоскёром тоже. Во-первых, сытный запах свежей печати. Во-вторых, так интересно брать деньги и давать сдачу. В-третьих, ты в домике. Теперь я думаю, что это не самая лучшая работа. Во-первых, этим запахом нельзя насытиться. Во-вторых, зимой в киоске холодно, а летом – жарко. В-третьих, в нём отсутствует туалет. И продаётся так много всякой ерунды, что как запомнить, откуда что доставать? Как не перепутать между собой журналы «Люблю цветы», «Домашние цветы» и «Цветочный мир»?
Что предложить покупателю, если он попросит «что-нибудь интересное»? Ведь всё интересное известно. Именно поэтому «Союзпечать» никогда не умрёт. Степень свежести всегда будет под контролем – чтобы никто, никто, никто, не дай Бог, не отравился чем-нибудь слишком свежим. Всё проверено. На всё – одобрение вышестоящих инстанций. Как во времена, когда мама покупала в киоске шпильки.
Вот уже подходит мой сто двадцать седьмой, а я всё рассматриваю флажки и фликеры, значки и бантики. Вот разноцветные резинки для банкнот, сто штук, по цене сорок пять тысяч сто рублей… Обложки для паспорта... Всё для школы... Всевозможные коллекции, с регулярным обновлением ассортимента… Вся мудрость веков продаётся в этом киоске. Весь культурный слой, откопанный и очищенный. Рафинированный. Для всякого, кто скучает на остановке, ожидая свой сто двадцать седьмой…
Только вот «талонов нет». И это плохо. Потому что если были бы талоны, то было бы совсем хорошо. Я бы, пожалуй, купила.
Фото: bymedia.net
Комментировать