Арт

«Бара-Бара» для Беларуси. Зачем нам нужны низкие жанры

Для умников «Стас Михайлов» звучит как оскорбление, «Ваенга» вызывает рвотные спазмы, а за сравнение с Солодухой можно схлопотать по фейсу. Колониальный попс рвет душу в куски и тянет укрыться в дебрях андерграунда. И это не позволяет заметить очевидного: «низкие» жанры могут быть разными. Они живут везде. При любых режимах и курсах доллара. А раз живут – значит востребованы. Почему нас нет в этом списке и что мешает строить Беларусь не с крыши, а с подвала?

Самопальный дэнс и хмельные частушки неистребимы и повсеместны. Воскресный эфир литовского ТВ любит скрипачей в соломенных шляпах и тетушек в пестрых размахайках, скачущих в опасной близости от почтенной публики.

Выйдя из метро в Лиссабоне рискуешь попасть в сердце уличных танцулек у ближайшего бара, где с высоких табуреток пара гитаристов с напомаженными коками валит не то «Мясоедовскую», не то «Hotel California».

Смени страну, переключи канал – и корневой венгерский попс оккупирует твой мозг в паузах между серийными ромкомами и сводками валютного рынка. Турбо-фолк из бывшей Югославии цветет пышным цветом, размножается делением и конкурирует сам с собой. Опыт западной соседки-Польши с ее простецким – и крайне популярным – «диско-поло» в этом ряду весьма любопытен.

А для Беларуси еще и стратегически важен: польские «народные-блатные-хороводные» – совсем не то, что наши разрешенные «танцы на палянцы». Диско-поло устроено иначе и может стать отличным ресурсом для новых инженеров беларусского культур-дизайна. Способных понять, что главное не делается в Москве, а лучшее не всегда растет сверху.

Держаться за воздух

Вечная беда (пост)советского интеллектуала – в радикальном несогласии с реальностью. И желании ее окультурить в меру своего разумения. Классическое образование по сей день выпускает людей с миссией нести свет темным массам. И с лицензией на убийство всего того, что в эту матрицу не умещается.

Фабрики смыслов десятилетиями редактировали культурную среду. Но побед на этом фронте как-то не наблюдалось: интеллигенция все равно пела блатные песни, дипломированные специалисты читали под одеялом Агату Кристи, а километровые очереди на очередного «Фантомаса» необратимо превышали количество влюбленных в «Солярис». Всем провалам всенародного окультуривания есть только одно разумное объяснение: большинство уже имеет прописку. Совсем в другом культурном поле.

Низовая культура как воздух. Она просто есть. В нас и вокруг. И не дышать ей нельзя. Это азбука жизни из подручных ресурсов, которую складывают не по уму, а по душе. Косноязычная. Простецкая. Свойская. С нее начинается Родина. Или внутренняя эмиграция. А то и глухой запой. Как кому повезет.

Простой словарь, три дворовых аккорда, папа Элвис «на костях» да «Голос Америки» сквозь вой глушилок – из такого мог вырасти приблатненный алкаш. Или питерский рок-поэт Майк Науменко. Трофейное кино с Тарзаном, штатовский плащик из комиссионки, пачка Camel и картинки из польского «Пшекруя» формировали вкус дешевых местных пижонов. И оптику Иосифа Бродского. Низовая культура интуитивно ловит время и с ходу маркирует среду. Леонид Парфенов как-то обмолвился: «Я услышал из киоска у метро “Утекай” “Мумий Тролля”. И понял, что наступила новая эпоха…»

Бороться с таким хламом сложно. Потому что это вовсе не хлам.

Танцуя в подворотнях

Диско-поло легко назвать бульварным продуктом. Это не упрек, а констатация факта: его история начиналась именно там, на уличных базарчиках времен упадка ПНР. Прямо под ногами прохожих, вперемежку с кофейным напитком «Инка», колготками, заводными роботами и прочим дефицитным ширпотребом, появились кассетки с ликами стриженых бодрячков и девиц в неглиже.

В то время, еще до появления звонкого «диско-поло», такое звалось «muzyka chodnikow», музыка с тротуара. Трудно сказать, чего здесь было больше – насмешки над дешевым попсом или симпатии к самопальным авторам и продюсерам.

Новая музыка шла нарасхват. Потому что старая была мертва. Новый народный звук – булькающие синтезаторы, танцевальный бит «два притопа, три прихлопа» плюс лихие распевы про трусики в горошек, геройские пьянки и вольное житье – стал возможным, когда в коллективном сознании сошлись кризис идеологий, ломка прежнего социального расклада, приватизация культуры и переход ее на рыночные рельсы.

Электорат рассыпающегося на глазах строя остался безнадзорным и беззащитным. Его некому больше было мобилизовать, кормить и развлекать. Пришла свобода дикого рынка. И с ней надо было как-то жить дальше. Таким как ты есть – без особых достоинств и внятных перспектив.

И спросил рынок у польского простеца: «Чего же ты хочешь? » И ответил простец: «Хочу ярких чувств, понтового угара и чтобы водка не кончалась». Вздохнул рынок: «Вот сам об этом и спой». Простец и запел:

Bara bara bara, riki tiki tak.

Jeśli masz ochotę, daj mi jakiś znak.

Да, смешно. Но разве рок-н-ролльные «Tutti Frutti» или «Bee-Bop-A-Lula» многим лучше? Трудно ждать утонченности от низовых инициатив. А диско-поло стартовал именно как опыт коммерческой самодеятельности.

Его взлет нельзя понять вне атмосферы конца польских 80-х – сумасшедшего времени молниеносных карьер и громких падений, шальных денег и девальвации интеллекта, буйных триумфов и ментального вакуума, криминального шоу-бизнеса и радикальной ротации культурных элит. У нас тогда были «Ласковый май» и «Кар-мэн». У них – диско-поло. Польская мечта в полный рост.

Сиротский попс Юры Шатунова давно спекся. А польский диско-дэнс и сегодня звучит столь же бодро, как двадцать лет назад:

Cztery piweczka i flaszeczka

Trzy papieroski, marsz Dąbrowski

Niech śpiewa z nami cała sala

Kto się nie łapie niech...

Патриоты на разлив

Народные застольные получили второе дыхание: «новые успешные», посткоммунистические короли жизни мешали деловой напор с жаждой вечного банкета. Брутальный мачистский бизнес-стайл закономерно перетекал в столь же брутальный культурный отдых: баня, бассейн, клубы, девочки, бухло.

И можно не притворяться, что любишь Шопена. Но наших все равно не тронь:

Hej, hej, hej, to nie USA

Tutaj się życia nauczysz

Haj, haj, haj, to jest właśnie mój kraj

Znajdziesz w nim wyśniony raj!

И еще:

Niech żyje wolność, wolność i swoboda

Niech żyje zabawa i dziewczyna młoda!

Как в любом нормальном застолье, деньги тут не главное. Главное – позитив и взаимопонимание. Свои для своих. Диско-поло задает ориентиры национальной и социальной самоидентификации тем, кто не читает книжек. И тем, кто устает от слов и выходит проветрить мозги.

При всех своих белых пиджачках, угарных распевах и любви к кружевному бельишку, это вполне ортодоксальный стиль, воспроизводящий традиционные (низовые) ценности и устоявшиеся (провинциальные) манеры. Базовый курс бытовой «польскости». Он работает – именно потому, что полностью соразмерен своей публике.

«Мусорный» стиль позволил бывшему молчаливому большинству себя уважать, бывшим недоучкам и лоботрясам – не стыдиться позорных школьных отметок, а их пышным подружкам – смелей крутить задницей. Без комплексов. Без проблем. Вполне патриотично. Танцуют все! Танцуют до сих пор. Назло эстетам.

Так это хорошо или плохо? Скажем так: нормально. На развалинах коммунистической эпохи стихийно сложился новый культурный порядок. Низкий вкус был де факто реабилитирован и стал культурным событием. Верхние этажи наконец-то признали необходимость подвала. Что, естественно, никак не отменяет их собственной значимости.

Совместим ли такой культурный порядок с нашими реалиями? С точки зрения борцов за «духовное возрождение» ответ очевиден. При ближайшем рассмотрении – вовсе не так прост.

Версия BY: наив в бегах

Принципиальное отличие беларусской ситуации от польской в том, что у нас культурной революции так и не случилось. Свой шанс на низовой прорыв мы упустили в 90-х. Обещания перемен обернулись социальной стагнацией, культура осталась подконтрольной, а термин «национальный» среднестатистический чиновник до сих пор воспринимает спокойно лишь в привязке к театру оперы и балета.

Наш низовой попс делается неправильно: не снизу, а сверху. Электорат по-прежнему обучают и программируют в режиме идейной интервенции. В условном формате как бы народной как бы веселухи. Вместо спонтанного секса – имитации оргазма. И тут, по большому счету, нет разницы, что звучит: дорофеевское «Беларусь сильная! Беларусь свободная!» или припевки «Крамбамбули»: в обоих случаях изображают «народность». Говорят за улицу.

Сегодня легальный белпопс – территория без неожиданностей. Она по-советски живет в тени Большого Брата. Обезьянит российские тренды. Главным счастьем считает визит москвичей. И говорит по-беларусски раз в год. По особому разрешению. И только с бумажки. Как думаете, споют такие «Хэй-на-на-на, гэта не Масква!»?

Чужие здесь не ходят. Буйных не бывает. Поэтому наша версия диско-поло диетична до смешного и прилична до безобразия: приплясывающие размалеванные тетки с уличных эстрад на дне города. В лучшем случае – заслуженный фрик Солодуха.

Без экономической самостоятельности и стилевой независимости беларусская музыка улиц и праздников неизбежно сбивается на заказное спецобслуживание – и оценивается соответственно: лояльный бойз-бэнд «Тяни-Толкай» давно записан в «соловьи режима», а локальные адепты патриотичного паб-рока из «Дзецюков» имеют почетный статус «неблагонадежных».

Стране, живущей в командном режиме, нет смысла давать слово массовке. Но природу не сломать. Шершавый беларусский неформат натурален, как лепет младенца, и периодически пробивается сквозь шелест знамен и дензнаков. Примерно раз в поколение.

Кто-то еще помнит молодого дворового Михалка c «пареньком под следствием»? А Серегу, еще не ставшего «королем ринга»? В этот ряд точно ложится и нынешний Макс Корж.

С тем, чтобы зафиксировать очевидное: всем этим ершистым пацанам, чтобы реализоваться, пришлось стать поп-эмигрантами. И возвращаться на родину резидентами соседних культурных миров. Тех, где на успех работают не идейные протестные мобилизации и принудительное гос-культур-потребление в стиле «Мы вместе! » – а личный драйв, адекватный менеджмент и способность ловить сдвиги массовых настроений.

Принять дворовых поэтов в соавторы строительства нации. Сделать так, чтобы они не уезжали. И «простецкий» электорат, с которым вы не знаете, как говорить, под эти ритмы построит себе новую страну. Построит сам. Все равно, с вами или без вас.

Взамен итогов

Когда запускается колесо уличного этно-попса? Когда народ остается без пастухов.

Профанное польское диско возникло на изломе эпох, когда вульгарные жанры повстречались с экономической свободой, а смерть идеологий совпала с новым витком индустрии развлечений. Кризис власти (в том числе интеллектуальной) плюс горизонты возможностей – вот формула успеха культуры быстрого реагирования, интуитивного народного шоу-биза.

Наш электорат еще спляшет на обломках мавзолеев. И умникам лучше будет оставить его в покое. Пусть поначалу разберется сам.

Лучшим знаком реальных сдвигов и внятного самопонимания нации станет не всенародное исполнение полонеза Огинского. Не включение полного собрания записей “Песняров” в школьную программу. Не Михалок в Совете министров. И не Вольский на (розовом) танке. А явление простецкого пацана в мятом спортивном трико, способного – не прогибаясь ни под Москву, ни под Киев – стабильно ставить на уши родные стадионы ядреным беларусским поп-этно-турбо-диско. Чыста сьвядомым “бара-бара”.

Вульгарность – это не смерть национального духа. Это первичное культурное самообеспечение.