Арт

Анна Силивончик: «Детей беларусы все еще находят в капусте»

2287 Ольга Бубич

В Центре современных искусств в Минске проходит выставка живописи, фотографий и объектов одной из самых плодотворных творческих пар Беларуси – Василия Пешкуна и Анны Силивончик «Тайная комната». Василий известен своей приверженностью к классической пейзажной живописи, а полет фантазии Анны одной строкой описать невозможно. В ее послужном списке – разработка дизайна молодежной линии одежды в Корее, иллюстрации детской литературной классики и написание собственных книг, работа с живописью, инсталляциями и арт-объектами.

Важной часть творчества Анны Силивончик является ироничное представление повседневности отношений мужчин и женщин. В ее на первый взгляд простых и наивных работах можно обнаружить дерзкие вызовы традиционному бесконфликтному беларусскому искусству. Художница рассказала «Журналу» о причинах интереса к теме сексуальности и о том, как реагирует на неудобную тему столичный зритель.

– Как давно в вашем творчестве возникла тема отношений между мужчиной и женщиной? Что стало первым импульсом рисовать игривые сценки с сексуальным подтекстом, больше похожие на иллюстрации пословиц и историй из повседневной жизни?

– Эта тема плавно и незаметно вошла в мое творчество достаточно давно. Работа с цветом и колоритом на грани фигуративности и абстракции, с которого начался мой путь в искусстве, быстро мне наскучила. Все большее значение приобрели сами сюжеты и истории, которые мне хотелось рассказать. А со временем они становились более затейливыми.

Почему мужчина и женщина? Я ведь как акын: что вижу, то пою. Работаю исключительно с натуры. А из песни слов не выкинешь. Пишу о том, что наблюдаю вокруг себя и что мне любопытно – в числе прочего, отношения между мужчиной и женщиной.

Эту тему можно назвать действительно неисчерпаемой, я нахожу забавным, что, имея за плечами опыт многих поколений, люди каждый раз наступают на одни и те же грабли, вляпываются в те же истории, попадают в те же ловушки. Все это бывает довольно мило, трогательно, иногда грустно, порой смешно и нелепо. И это меня вдохновляет.

Анна Силивончик. «Запретный сад»

– Почему так мало беларусских художников работают с темой сексуальности и психологии отношений между полами, выходя за рамки темы восхищения женской красотой?

– Настороженное отношение к вопросам сексуальности связано с прошлым беларусов. Нас ведь с детства так воспитывали, что половые отношения воспринимаются как нечто непристойное, недостойное и грязное, о чем не говорят в приличном обществе и тем более с детьми и при детях, которых, ясно дело, беларусы находят в капусте. Ведь разве можно заподозрить, что такие благопристойные граждане, как наши родители могут заниматься подобным безобразием? Я, например, до сих пор относительно своего появления на свет склоняюсь к версии с капустой.

Также существует и проблема образования в Академии искусств. Она предлагает некий проходной набор тем для композиции, к которому неизменно все обращаются, если желают учиться без проблем. Считается, что задача вуза – научить тебя мастерству, а во всякие творческие искания и выпендрежи ты уже должен пускаться по завершении обучения. Но часто случается, что, привыкнув делать «как надо» и «как хорошо», многим потом уже и не хочется ни выпендриваться, ни чего-то еще искать.

Анна Силивончик. «Электричество»

 

А те художники, которые все же обращаются к теме сексуальности, неизменно сталкиваются с проблемой выставления своих работ в публичном пространстве. Причем речь идет как об особо откровенных работах, так и о тех, что связаны с политикой. Страх галерей и выставочных залов показать что-то запретное часто доходит до абсурда! Порой видят тайные знаки и намеки на скрытые смыслы там, где ничего такого и близко не пробегало.

В большинстве галерей вам тактично намекнут: мол, давайте лучше поменяем вот эту бесстыжую парочку на тот очаровательный куст сирени, а то к нам ходят дети. Где-то сразу предупреждают, что можно, а чего нельзя. Где-то не выставляют – и всё. Потому беларусская публика привыкла к некой умеренности во всем.

Я не думаю, что сами художники боятся высказываться о сексе – скорее, не всем интересно это делать. Я, например, не делаю работ на острые социально-политические темы не потому, что боюсь чего-то – а потому, что пока желания такого не возникало. Не прёт меня от этого и всё.

А тема отношений полов меня интересует и волнует. Хочется всесторонне охватить все её аспекты. Сексуальный, в том числе. А он, как известно, очень многогранный.

Анна Силивончик. «Еще партейку?»

– Так почему же все-таки секс?

– Люди представляют соитие неким прекрасным священнодействием, продуцирующим рассаду новой жизни, возносящим к вершинам блаженства, символическим ритуалом соединения мужской и женской энергии, овеянным романтическим флером, подлинным проявлением любви.

Но в то же самое время его воспринимают и как греховное проявление. Христианская мораль веками учила и учит: невеста после первой брачной ночи теряет непорочность, чистоту и невинность, следовательно, теперь эта порочная, грязная женщина в чем-то нехорошем виновна. И раз уж этой неприятности никак не избежать (детей ведь как-то надо изготавливать), то можно хотя бы притвориться, что это не мы, это все аист. Или капуста. А нас ведь само слово «секс» повергает в священный ужас.

Но тут же всплывает и история про запретный плод, который, как известно, особенно сладок. Ведь запрет наделяет его ореолом тайны, которую не терпится узнать. Он манит, влечет, будоражит воображение и простых людей, и художников.

Анна Силивончик. «Макраме»

 

С другой стороны, не слишком ли много шума вокруг этих возвратно-поступательных телодвижений? Всего лишь естественная потребность организма, инстинкт, требующий удовлетворения. Короче говоря, все сложно и запутанно.

Ну а то, что беларусские художники в выборе тем чем-то отличаются от других – может, это и неплохо. Все-таки в искусстве нет четкой шкалы, которой можно измерить ценность тех или иных вещей и явлений. Все довольно субъективно. Что один сочтет недостатком, другой посчитает достоинством.

Например, заказные, пропагандистские и шаблонные произведения соцреализма, которые вроде как сложно было назвать «настоящим искусством», на излете советской эпохи стали вдруг живо интересовать коллекционеров и ценителей как экзотика, раритет, отражающий дух своего времени. И вот уже современные художники, как Александр Виноградов или Владимир Дубосарский, вдохновляются этим направлением.

Анна Силивончик. «Райская жизнь»

– А как усмиренный цензурой неподготовленный беларусский зритель реагирует на ваши провокационные работы?

– На выставки ходит все же подготовленные зрители. И большинство из них уже знакомы с творчеством художника, на выставку которого пришли. Так что живьем возмущенных возгласов слышать пока не приходилось.

Обычно восприятие совершенно адекватное, с юмором. Зато полнейший неадекват встречается в интернете. Но, как правило, это люди случайные, с искусством никак не связанные и интеллектом чрезмерно не обремененные. Хотя и людям, которые, в целом, положительно относятся к тому, что я делаю, бывает, не нравятся мои более вызывающие работы.

Интересно, что многие воспринимают выражение «Каждый художник рисует себя» слишком буквально. И часто люди, которые любят в моем творчестве незатейливые веселые работы и иллюстрации к детским книгам, пугаются, когда видят у меня нечто совсем другое – более серьезное, провокационное или конфликтное. Они начинают думать, что со мной что-то случилось, у меня проблемы в жизни или что я впала в депрессию.

А я просто люблю разнообразить свой рацион, люблю перемежать сладкое с соленым и прочими вкусами. А то от обилия сладкого попа слипнется. Но и соленое приедается. Так что стараюсь чередовать, чтобы не заскучать.

Анна Силивончик. «Золотой ключик»

Что будет дальше с темой взаимоотношений полов в беларусском искусстве? Сможет ли подрастающее поколение со здоровой иронией и нужной серьезностью относиться к обсуждению темы секса, а галерии – ослабить цензуру? Или беларусам вечно суждено находить детей в капусте или ждать аиста?

– Насчет ослабления цензуры очень хотелось бы надеяться. Это ведь касается не только данной темы, не только любых более-менее неудобных и критических художественных высказываний.

Сейчас, например, в интернете активно обсуждается вопрос о граффити на Воронянского. Мингорисполком по просьбам жильцов дома напротив, которым рисунок показался чересчур депрессивным, принял решение изменить его или закрасить. Ну не абсурд ли это?

Граждане искренне считают, что искусство должно быть исключительно радостным, веселым, понятным даже ребенку и красивым. А всё, что не попадает в эти рамки, нужно срочно запретить, закрасить или изменить.

Если идти на поводу у этого мракобесия, то можно далеко зайти. Так недолго начать переписывать и ставшие классикой книги, музыку, картины и перелицовывать фильмы, добавляя везде хеппи-энд, яркие краски и безудержное веселье. А то, что ни возьми от Шекспира до Репина, – мрачнуха полнейшая! Даже детские сказки какие-то недобрые кругом и недетские. Колобка и того беднягу съели. Страшно жить!

Страшно хорошо и приятно! И с каждым днем все приятней и лучше! Я ведь вообще, если что, оптимист по жизни. Серьезно.

Комментировать