Политика

2015. Итоги. С новым 1987-м годом!

Одним из самых очаровательных навыков беларусской системы всегда являлось умение останавливать время. У соседей период первоначального накопления сменялся олигархическими войнами, вслед за приватизацией приходили отжим и райд. В Беларуси всюду были неизменные доска почета, профсоюзная путевка и комсомол.

В 2015-м законы вселенной, наконец, оказались сильней советской магии. Позолота с досок почета облетела с той же скоростью, с которой падали цены на нефть. И вот, прямо из относительно спокойного 1981-го, пусть и с войной на третьем плане, мы переместились в стадию позднесоветского распада.

Тут можно много говорить о том, как все работало. О том, что и отжим, и райд были и у нас, просто происходили они за сценой, под сваленными в кучу портретами вождей. Что те, кто мог подсматривать в замочные скважины (то есть те, кто знал, где находятся нужные двери), видели все эти драмы, разворачивающиеся в ритэйле, строительстве, услугах и общепите. Но понимающих были единицы. Нация же прибывала в железной уверенности, что это просто Комитет задержал очередного коррупционера. Что это просто Минторг обнаружил лежалые продукты у недобросовестных рестораторов и у добросовестных рестораторов таких продуктов нет. Миллионы были убеждены в том, что они все понимают. И что у них впереди есть какое-то будущее.

2015-й сделал нечто очень важное именно с этой субстанцией. С нашим будущим. С ним стали происходить вещи, которые напоминают творившееся в 1980-х.

Ну, вы помните, как под теми же лозунгами «Мир! Труд! Май!», в тех же ровно городах, рядом с теми же досками почета, вдруг стало творится непонятное. Какой-то дефицит. Какие-то очереди. И вот, по телевизору продолжают рассказывать про внедрение и расширение, а в магазинах идут бои за гречку.

И как-то вера в «мир, труд, май», интернациональный долг, жилищную программу и Андропова начинает меркнуть. И, за транспарантами «Мир! Труд! Май!» проступает нечто мрачное и совершенно непонятное советским мозгам. Продовольственные талоны и сигаретные окурки, которые продавались на остановках ведрами на развес, были позже. Но их уже можно было предвидеть.

В 2015-м система продолжала называть себя успешной. Интонации телеведущих не поменялись ни на йоту. В них не появилось ни сомнений, ни растерянности. Но с «полей» начали приходить очень интересные новости. О том, что в бюджетных структурах водители ходят на работу и дни напролет сидят у компов. Ибо их ставки не сокращены (ведь у нас социальное государство, нельзя плодить безработных!), но бензина — нет.

В Гомеле водители «скорой» оказались без топлива и рассказали об этом журналистам, главврач, конечно, опроверг, а директор автобазы рассказал про «тяжелую экономическую ситуацию в стране», бензина действительно выдали «на 50-100 км».

Задержки зарплаты стали нормой. На Минском заводе автоматических линий в декабре не заплатили за октябрь.

В целом ситуацию исчерпывающе описал владелец Serge Сергей Атрощенко, уж не знаю, чего эта искренность будет ему стоить.

Если раньше спрос раздували кредитами, то сейчас его стали «сдувать» «жесткой денежно-кредитной политикой», отсюда — задержки зарплат или еще одно новшество 2015-го — просьбы от трудовых коллективов выдавать зарплату в уменьшенном объеме. И всё это, конечно, не про Лукашенко. Всё это больше него, всё это останется с нами и тогда, когда его эра закончится.

У нас всех было светлое, понятное будущее. Беларусы думали, что их страна торгует тракторами с Вьетнамом, продает МАЗы в Китай, и поэтому мы живем хорошо. И, коль скоро у нас наука и инновации, коль скоро у нас силиконовая долина и социальный контракт, так будет всегда.

И можно брать кредит на вторую квартиру, подбирать беларусский университет (который уже вроде как в каком-то Болонском процессе) для детей и т. п. И, если станет сложно, можно будет сдать квартиру или даже продать ее. Защита со всех сторон, впереди — покой и процветание.

И вот, цены на нефть грохнулись, Россия вошла в период турбуленции, и оказалось, что все наши трактора, все наши МАЗы, с их досками почета и профсоюзными квотами — не более, чем фасад. За которым скрывалась неприглядная истина: мы были перерабатывающим придатком при сырьевой империи. Которая поссорилась со всем миром и вошла в затяжной период турбуленции, который не закончится ни в 2016-м, ни 2020-м.

И все наши вложения в недвижимость сгорают с той же успешностью, с которой когда-то сгорели советские вклады, ибо при падении цены на товар на $20 тыс. в год, его не продашь вот уже сейчас, а если и сдашь — то только по цене коммунальных (которые, конечно же, будут продолжать расти). И университеты, выбранные для наших детей, готовят к какому угодно будущему, но не к тому, которое подступает к нам с востока.

И вот тут — ровно то же, что было с советскими лозунгами в середине 1980-х. Сначала все эти «Мир! Труд! Май!» (это при войне-то в Афганистане) просто находились в зоне когнитивного шума, не замечались. Потом — в виду отрыва от реальности, стали все больше и больше раздражать. Затем — были просто сданы в музей наступившей новой эпохой. От старой в новый мир не попало ни экономистов, ни телеведущих, разве что Пугачева с Леонтьевым.

И, при всем сходстве атмосферы, при всей очевидности признаков истлевания и осыпания прежней системы, есть одно принципиальное отличие между Беларусью 2016-го и СССР 1986-го.

В Союзе в 1986-м полным ходом шли реформы. Подходил к концу второй этап Перестройки. Были начаты преобразования, запланированные еще в 1983-1984, была изменена программа КПСС, начат разворот в отношениях с США. Партия оказалась более ответственной в плане мыслей о будущем, чем беларусский аппарат.

В Беларуси же система продолжает надеяться на остановку времени. Продолжает тянуть за немногочисленные оставшиеся для этого рычаги: тюрьму, суды, налоги и проверки. Поэтому тут не будет мягкого перехода от одной модели к другой.

И при $20 за баррель, при зарплате в $150 и стоимости минской однухи в 15 тысяч долларов, над страной будет торчать все тот же обветшалый «Мир! Труд! Май!». Пока не рухнет, вместе с доской почета, комсомолом и профсоюзной путевкой.

И, когда труха уляжется, от времени, в котором мы были спокойны и уверены в себе, на экранах останутся, пожалуй, лишь Афанасьева и группа «Дрозды».