Арт

Утечка этиленгликоля. Нечеткие границы мягкой беларусизации

Власти не разрешили организовать концерт группы «Brutto» и фестиваль «Арт Сядибы» «Каго любіш? Люблю Беларусь!» в минском Дворце спорта с официальной формулировкой «утечка этиленгликоля». «Журнал» разбирался, почему это не означает прекращения политики мягкой беларусизации.

Несистемность и схоластика

Специфика политики мягкой беларусизации – в ее непоследовательности и бессистемности. Любые решения – запреты ли, разрешения ли – не означают, что в следующий раз они будут аналогичными. В чем причины такого положения вещей? Если кратко, то их три.

Во-первых, это страх перед жесткой реакцией из Москвы в том случае, если мягкая беларусизация будет оформлена в четкий официальный план. На кремлевские деньги уже и так пишутся доклады про то, что «в Белоруссии активизировались бандеровцы, и даже во власти».

После марта 2014 года – с которого, собственно, и началась государственная мягкая беларусизация – все понимают, насколько далеко может заходить такое недовольство России и почему противодействовать ее влиянию надо куда аккуратнее, чем это попыталась сделать Украина.

Во-вторых, это недостаток интеллектуального потенциала в околовластных структурах, которым по своей природе следовало бы заниматься разработкой стратегических документов в сфере культуры. Доминирующая там атмосфера далека от прогрессивной и креативной, а мнение отдельных просвещенных специалистов остается на периферии.

В-третьих, какие бы прогрессивные документы для служебного пользования ни разработали в недрах госинститутов, их еще надо претворять в жизнь. К сожалению, при декабрьском механическом переназначении правительства не произошло кадровых изменений в руководстве министерства культуры. А в нынешнем боязливом составе Минкульт парадоксально остается госорганом, который принимает участие в мягкой беларусизации чуть ли не меньше всех.

В результате каждый может найти причины покричать в фейсбуке: «Ну вот, я же вам говорил, кровавый режим всё такой же кровавый, никакой мягкой беларусизации нет и не будет!». Cторонники противоположной точки зрения могут найти обратные примеры, начиная от установки памятника Ольгерду в Витебске (вопреки просьбам местных сторонников русского мира, казаков и коммунистов) и заканчивая тем, как БРСМ спионерил «День вышиванки».

В государственной политике присутствуют прямо противоположные элементы, а с рациональной точки зрения – так и вовсе взаимоисключающие. Запреты – это печально. Но не замечать мягкую беларусизацию вовсе тоже несерьезно.

Нащупывание границ

Так что же значит запрет концерта и фестиваля?

Вообще-то ничего страшного. Раз уж у культурной политики мягкой беларусизации нет официальной стратегии, то ее границы нащупываются в прямом эфире. Судя по всему, у власти нет определенного списка, что можно делать и чего нельзя. В результате правила игры создаются в процессе, в зависимости от общественных запросов и реально возникающих инициатив.

Например, можно ли сегодня в Минске открыто устроить большой независимый национально-ориентированный образовательный центр? Объединяющий на одной площадке (условно) Европейский колледж Liberal Arts в Беларуси (ECLAB), Летучий университет, Беларусский коллегиум, гуманитарный лицей Колоса, отдельные курсы ЕГУ и прочие образовательные инициативы? Громко и современно, по-беларусски, под БЧБ и «Пагоней»?

Однозначного ответа на этот вопрос нет и не будет, пока кто-то не возьмется за такую работу.

В этом смысле работа активных общественных агентов мягкой беларусизации – в первую очередь той же «Арт Сядзібы» – ценна вдвойне. Помимо собственно культурного эффекта от организуемых ими событий и инициатив, их стараниями создаются прецеденты, определяется поле культурной свободы, куда другим заходить уже легче.

Естественно, процесс нащупывания границ предполагает и торможения, осечки в прогрессе мягкой беларусизации – собственно, когда граница (в определенной сфере и на определенный момент) как раз таки нащупана. Здесь ценны и востребованы нахрапистость (в самом хорошем смысле этого слова) и оптимизм.

С одной стороны, требуется не останавливаться на достигнутом и всё время идти вперед, расширять поле культурной свободы – иначе, к примеру, «Арт Сядзіба» могла просто обрадоваться, что ее наконец-то перестали выселять из помещения, и остановиться в своей активности на достигнутом на тот момент уровне.

С другой стороны, очевидно, что путь этот тернистый, ухабистый, щелчки по носу и неудачи тут гарантированы в той же степени, что и потрясающие взлеты. Не встречая государственного сопротивления, адепты беларушчыны не остановятся вовсе, пока все чиновники не заговорят на беларусском, а на Карла Маркса, 38 не залунае бел-чырвона-белы сцяг (шире – пока не сменится полностью БРСМ, Минкульт и вся власть). Очевидно, это не в входит в государственные планы, мягкая беларусизация запускалась совсем не для этого.

Кто кого лучше использует и чем закончится мягкая беларусизация – вопрос открытый. Два крайних результата – это противоположное завершение аналогичных процессов в СССР 1920-х и 1980-х. Но вилка возможных последствий, конечно, гораздо шире, скорее нас ждет различная комбинация промежуточных вариантов.

Запрет – не повод опускать руки

Возвращаясь к этиленгликолю, сложно однозначно определить, почему граница пролегла именно здесь. Почему 5.000 человек на «Дне вышиванки» во Дворце искусств – можно, а 10.000 на фестивале «Каго любіш? Люблю Беларусь!» во Дворце спорта – нельзя. Никакой системности и однозначной логики здесь нет.

Так, например, сложно сказать, почему до сих пор без каких-либо проблем существует молодофронтовский СПК «Ваяр». Откровенно военизированный клуб проводит лесные сборы (впрочем, со страйкбольным оружием) – наглядная иллюстрация для государственной пропаганды, которая уже давно рассказывает про тренировочные лагеря оппозиции, где готовят боевиков для цветной революции. Это, пожалуй, самое крайнее из существующих проявлений мягкой беларусизации. Когда на этом фоне не дают гастрольку Войтюшкевичу – получается крайне странно, ведь «угроза» от этих активностей выглядит несопоставимой.

Схема принятия решений по разным инициативам и аспектам мягкой беларусизации непрозрачна, и на нее очевидно влияет субъективный фактор. До чего конкретный ответственный чиновник додумался – такое решение и приняли. При этом опыт последних лет показывает: чем ниже уровень принятия решения и чем дальше оно от Минска – тем выше вероятность запрета. Сказывается как общая неэффективность беларусской системы госуправления, так и отсутствие у мягкой беларусизации нормативно-правового базиса.

Именно поэтому, кстати, «Арт Сядзіба» во время получения гастрольки на «Каго любіш? Люблю Беларусь!» писала письма с просьбой поспособствовать в Администрацию президента, КГБ, МВД и прочим не самым милым для общественных организаций ведомствам – чтобы избежать перестраховочного решения на низовом уровне а-ля Виталина Рудикова. Не сложилось – но теперь хотя бы понятно, что решение на верху имело место.

В результате сейчас границы мягкой беларусизации выглядят не как прямые красные линии, а как график-паутинка: где побольше, где поменьше, и линии пунктирные, нечеткие. Одно отрицательное решение не значит, что завтра где-то не будет нового положительного. Главная причина политики мягкой беларусизации – имперские замашки России – никуда не делась. И никакой альтернативы мягкой беларусизации в качестве реакции на них в общем-то нет.

А это значит, что непростой процесс мягкой беларусизации будет продолжаться. Не опускаем руки.