Арт

Терминатор, который всегда с тобой

2 июля одновременно по всему миру вышел в прокат пятый по счету «Терминатор». Новый фильм франшизы представляет собой винегрет, в который создатели положили все самое вкусное, что нашли в холодильнике. Но только желудки самых преданных поклонников улыбки Шварценеггера способны переварить это блюдо.

Как здорово было приходить в школу после выхода на экраны первых зрелищных западных фильмов – настоящих боевиков, фантастики и ужастиков, а не какой-то там вялой чепухи на постном масле! Кинематограф продолжался – в виде изустного кино, эмоциональных и творческих пересказов увиденного. Исследователи городского фольклора уверяют: большая часть детских страшилок так и родилась – кто-то посмотрел по первому видику ужастик, плохо спрятанный родителями, и пошли пересказы своими словами… Простота фабулы и обилие выразительных деталей делала «Терминатора», «Чужого», «Кошмар на улице вязов», «Вспомнить всё», «Мортал Комбат» и иже с ними бессмертными в бесконечных пересказах, доставлявших удовольствие как захлебывающемуся рассказчику, так и благодарным зрителям.

«Терминатор. Генезис», 2015

Решившему пересказать «Терминатор. Генезис» самому станет скучно от одной только потуги собрать воедино все его избыточные хитросплетения. Если очень кратко и без спойлеров: история о терминаторах из будущего, проникающих в 1984 год, чтобы убить Сару Коннор, мать будущего спасителя мира от взбунтовавшихся машин, повторяется. Только Сара уже совсем не наивная официантка, она предупреждена о своей судьбе и готова за себя постоять.

Концепция будущего тоже изменилась: задача Сары и Кайла Риза – не просто выживание и создание спасителя, а гораздо более замысловатое предотвращение апокалипсиса. Дальше все сложно: путешествия во времени и многократное переписывание истории, семейные разборки будущих родителей Спасителя (в том числе и с самим чадом), ну и конечно, стрелялки, шумелки, пыхтелки и прочие спецэффекты.

И хотя от скрежета металла уши сворачиваются в трубочку, дух совсем не захватывает. Все эти детали мы уже видели много раз – хоть бы и в составе других голливудских конструкторов. А так хочется, чтобы милый сердцу «Терминатор» все-таки одарил каким-то свежим переживанием!

Но снимая 3D очки после сеанса, в очередной раз понимаешь, что закончилось время прошибающих душу идей и сильных драматургических ходов. Наступило время мертвых, механически сконструированных историй. Ни жизненности, ни психологического правдоподобия в них нет даже в гомеопатических дозах. Усложнять мотивации, повороты сюжета и рамки допустимого в придуманном мире можно до определенной грани, после которой количество переходит в качество. Фантастика, которая подразумевала напряжение и трепет перед неизведанным, превращается в фонтанирующее бредообразование, за которым вам просто лень следить.

Тем не менее, как любое большое, дорогое, популярное кино, «Терминатор» многое говорит о времени, в котором был создан. Сравнивать первую его часть с хронологически последней интересно безотносительно понятий «качества» и «смотрибельности». Изменился мир – изменился кинематограф – изменился и «Терминатор».

Драматургическая пружина «Терминатора» глубоко социальна, если не сказать политэкономична. Бунт машин-роботов против человека, история нового Франкенштейна, только в глобальном масштабе. Как сказал бы Жижек, налицо порожденная развитием капитализма фобия выхода машин из-под контроля человека. А вернее – ужас перед уже наступившим статус кво: машина уже и так контролирует и человека-пролетария, и человека-ученого, они скорее придатки к ней. Жути и злободневности придает эпизод на заводе «Фольксваген», где, как раз под премьеру нового «Терминатора», ненастроенный робот убил инженера.

Эмилия Кларк, Джай Кортни и Арнольд Шванценеггер в фильме «Терминатор. Генезис», 2015

Страх перед техникой, которая может перестать служить человеку дополняется и классическим страхом атомного апокалипсиса. Тут вступает еще один классический мотив Кубриковского «Доктор Стрейнджлав, или Как я перестал беспокоиться и полюбил атомную бомбу»: система военного комплекса, управляющего атомным оружием, работает автоматически, нужно только нажать кнопку, и уничтожение мира уже нельзя будет отменить. Акцент у Кубрика был поставлен на гиперответственности, ложащейся на «сильных мира сего», ведь всегда найдется безумец, который готов на эту кнопку нажать. У войны нет «защиты от дурака», больной волей которого может быть разрушен весь мир.

В случае «Терминатора» введены поправки: в ситуации, когда машины представляют собой отдельную расу, безумца для исходного «нажатия на кнопку» не требуется. Машины самостоятельно вышли из под контроля и посчитали человечество опасным для себя врагом. Техника в «Терминаторе» выглядит как аутоиммунное заболевание цивилизации, которое ее же и убьет.

Что добавилось к этой концепции мира с 1984 года – так это совершенно новое понимание того, как устроено время и история. В первом «Терминаторе» можно было вернуться в прошлое, чтобы исправить будущее. Наряду с темой рожденного от девы Сары Коннор будущего Спасителя, этот единичный акт «исправления» истории выглядел крайне христиански. Глобальная миссия была предопределена, оставалось сделать линейную историю «беспроблемной», дать свершиться приходу Мессии в мир.

«Терминатор. Генезис» предполагает множественность будущего, настоящего и прошлого, одновременного сосуществования множествах их версий, между которыми могут происходить столкновения. В этом мире невозможно одержать окончательную победу или поражение. И даже если ты только что спас мир, это не означает, что история не перепишется еще много и много раз. Так популяризация физики приходит на службу бесконечному производству сиквелов, приквелов и разнообразных вариаций на заданную тему. The show must go on, одобрено Эйнштейном.

Эмилия Кларк в роли Сары Коннор. «Терминатор. Генезис», 2015

 

К пространственно-временным завихрениям в новом «Терминаторе» приклеена и новая философия свободы, и потуги на феминизм. Если в первом фильме про «Терминатора» Сара Коннор, подобно Богоматери, внезапно узнает о своей особой миссии – родить Джона Коннора, спасителя человечества от машин, то в последнем она совместно с отцом будущего спасителя, убивает «испортившуюся» версию своего сына Джона, который вместо спасения мира занялся его системным уничтожением. Так свобода как познанная необходимость сменяется свободой как неограниченным количеством выборов, которые можно постоянно менять, переписывая собственную судьбу и историю мира. И с самой Сарой Коннор происходит что-то вроде эмансипации. Из феминной официантки она превращается в не менее феминную воительницу, правда, c более тяжелым и склочным характером.

Ванильные отношения с Кайлом Ризом и традиционная схема слабой женщины, нуждающейся в защите, которая через благодарность и доверие сближается со своим спасителем, в переписанной истории Сары Коннор отвергнута. Она теперь и сама достаточно крутая и чтобы Терминаторов крошить, и чтобы пререкаться с мужчинами - даже с самим Шварценеггером. И уж совсем не провидению решать, с кем ей вступать в контакты первого уровня: она сама решит. В общем, за усиление гендерной корректности сценаристы могут поставить себе плюсик. И не важно, что в сравнении даже с традиционной романтической историей 1984 года розлива смотрится это всё натужно и фальшиво.

Линда Хэмилтон в роли Сары Коннор и Майкл Бин в роли Кайла Риза, «Терминатор», 1984

Нечто подобное произошло и с насилием. Сама концепция битвы машин и людей придает понятию насилия новое содержание. «Убийство» не-страдающего механизма совсем не то же самое, что драки-перестрелки с «живыми» монстрами. Монстрам-роботам не больно. Крови почти нет, и оттого насилие должно восприниматься как-то вне и без физической боли. В новом «Терминаторе» уничтожают только машин, компьютерные программы и т.п., смакуя крушение разнообразных конструкций и их «самозаживление». Но этот «rage against the machines» совершенно не отзывался бы в сердцах зрителей какой-либо эмоцией, если бы убиваемые железяки не были бы антропоморфны. В сущности, чтобы убивать, Терминаторам совсем не обязательно мимикрировать под людей. Зато чтобы было страшно (или хотя бы немного жутковато), человекообразность и одновременно расчеловеченность врага необходима.

Поэтому в мире, где правят машины, проживают любопытные экземпляры, выглядящие, к примеру, как металлические насекомые, или, что чаще – как средневековые изображения смерти в ультрасовременном дизайне – скелетики из металла, зато с настоящими, костяными человеческими зубами. Так традиционная иконография жуткого продолжает служить в век современных технологий.

Все это конечно хорошо и познавательно, но если говорить о простом зрительском удовольствии, то новый «Терминатор», как те бракованные воздушные шарики, всё равно упорно не радует. Разве что Шварценеггер стал заметно «более лучшим» актером, чем в седые 1980-е. Глобально же, как фильм, «Терминатор» уже не тот. Сценаристам не удалось натянуть эту простую и красивую историю на современность – все эти множественности временных континуумов и прочие сюжетные финтифлюшки ей категорически не к лицу. Это почувствовали и западные критики, и зритель: их отзывы на фильм главным образом резко отрицательные.

В наших же широтах, напротив, фильм стабильно понравился. Глянешь отзывы на минских кино-сайтах – и диву даешься, оценки сплошь «превосходно», «очень хорошо» и «хорошо». «Терминатор» для нас – больше чем просто одна из популярных франшиз-блокбастеров. Это память о советском детстве и ранне-постсоветской юности, которые нельзя предать. Ну и что, что эти американцы сняли хреновое продолжение? Настоящая любовь выдержит любые испытания.

Главное не спутать неизлеченную до сего дня любовь к «Терминатору» с ностальгией по собственному советскому детству.

 

Фото: Кинопоиск