Жизнь

Прощай, ЕГУ? Уроки пикирующего университета

5265 Максим Жбанков

Фото: Юрий Сидун, Generation.by

 

Недавнее решение Совета северных стран (Nordic Council) прекратить финансирование Европейского гуманитарного университета ставит под вопрос дальнейшее существование беларусского «университета в изгнании». Чтобы понять, почему обычные средства самозащиты ЕГУ – пафосные пресс-релизы, перетасовка бюджета и увольнение несогласных – уже не срабатывают, стоит ближе взглянуть на жизнь и невероятные приключения этого беспримерного проекта. Точнее, на причины и последствия его ролевой модели – выездной торговли травматичной «беларусскасцю».

Появление минского ЕГУ (1992) совпало с короткой «оттепелью» эпохи становления беларусской независимости. Новый проект попал в популярный тогда тренд приватизации высшего образования, а дипломатические способности его руководства (виртуозно флиртовавшего сразу со всеми – с державой, православной церковью и западными научными, финансовыми и политическими кругами) вкупе с ярким преподавательским составом обеспечивали университету сильную международную позицию и стабильный приток средств и студентов.

В то время многим за рубежом казалось, что европейскую Беларусь можно сделать просто – финансовыми вложениями, образовательным ресурсом и политтехнологиями. За демократию готовы были платить почти вслепую, не особо отслеживая целевое освоение средств. Умение писать проектные заявки стало стратегическим ресурсом.

Дотационный бизнес ЕГУ освоил одним из первых – и до недавних пор был в своем деле лучшим. Но именно по этой причине в 2004-м его минскую версию закрыли: первому беларусскому президенту с его пророссийской ориентацией «пятая колонна Запада» была ни к чему.

Университет при поддержке литовских властей переехал в Вильнюс. И там началось совсем другое кино.

Беглецы и гастролеры

Важно понять, что ЕГУ изначально был бизнес-проектом. Но весьма специфическим: деньги он не зарабатывал, а выпрашивал (как регулярно повторяет топ-менеджмент, университет «живет на подаяние»).

Западу он продавал себя как средство для внутренних общественно-политических трансформаций постсоветской Беларуси, беларусским студентам – как путевку в Европу, горизонт перспектив вписаться в глобальные тренды. При этом все доноры платили за перспективы: внешние – за политические, внутренние – за частные.

Прелесть будущего в том, что его пока нет. А значит и отчитаться за него никак нельзя. Способного трезво мыслить это могло бы насторожить. Но оба источника финансовых потоков тогда голосовали по-ельцински – сердцем. А по части правильной риторики в ЕГУ всегда все было в порядке.

Переезд в Вильнюс, совпавший с очередным витком укрепления президентской власти на родине, заставил серьезно подкорректировать «легенду»: делать беларусскую демократию из-за границы оказалось проблематичным. Зато стало возможным сыграть на общей обеспокоенности беспределом «последней диктатуры Европы»: новый образ «университета в изгнании» был гениально придуман и безупречно воплощен в затяжной серии эффектных жестов – от неизменно трагично-патетичных публичных речей ректора Михайлова и его аналогичных выступлений в международной прессе, до студенческого спектакля для иностранных дипломатов, поставленного под руководством лидера «Свободного театра» Николая Халезина.

Акция протеста студентов Европейского гуманитарного университета после закрытия ЕГУ в Минске, 5 августа 2004 г. Фото: bymedia.net

 

Роль обиженных и оскорбленных оказалась идеальной для продолжения дотационной игры. Разочаровавшись в тактике быстрых беларусских перемен, Европа могла теперь комфортно для себя поддержать академиков в изгнании, депрессивную профессуру и бедняжек-студентов, бегущих от диктатуры. Статус политических беженцев придавал университету ореол «политически важного проекта», резерва свободы и особого гостя Евросоюза.

Неприятие «изгнанных» смотрелось подозрительно. «Ну ты же понимаешь, кому вот это выгодно?» – многозначительно сказал как-то, выслушав мои критические аргументы, видный отечественный полит-аналитик.

Все годы вильнюсского периода (c 2004-го по сей день) университет подкармливали из соображений его символического веса. Закрывая глаза на перманентный управленческий ступор, нескончаемые дискуссии о миссии и целях, неприличную текучесть кадров и стабильное снижение мотивации преподавателей.

«Изгнанность» стала не только популярным международным медиа-маркером, но и знаком исключительности и отдельности. Универсальной отмазкой от любых неудобных вопросов – скажем, о несоответствии деятельности заведения литовскому законодательству.

О катастрофичном стратегическом менеджменте.

О подчинении (как бы) беларусского университета компании международных пенсионеров.

О статусе беларусских преподавателей – по сути нелегалов со стажем.

О хаотичной «оптимизации» учебного процесса, приведшей к закрытию ряда стратегически значимых программ.

О репрессивном выжимании «нелояльных» преподавателей.

О непомерно раздутом административном штате и фактической ликвидации академических свобод.

О разогнанном начальством профсоюзе сотрудников и пропихнутом на пост ректора заокеанском растратчике Поллике.

Все это до поры до времени в глазах европейских партнеров перекрывала условная «политическая значимость» предприятия.

На площадке вильнюсского ЕГУ амбиции внешних доноров встретились с управленческим беспределом «изгнанников». Они совпали как рука и перчатка: показушная защита свободы и реальная воля к власти. Два частных интереса, притворившиеся общественными.

«Авторитарный университет для демократической Беларуси?» Пикет преподавателей ЕГУ против нарушения академических свобод в университете. Вильнюс, 4 июня 2014 года. Фото: Радио Свобода

 

Особо заметим: в таком раскладе не было места сколь-либо весомому беларусскому сюжету. Как и обустройству действенной системы образования европейского уровня. Для этого не было ни компетенций, ни желаний.

Вся энергия руководства уходила на финты и маневры, придающие ЕГУшной жизни откровенно шизофренический оттенок: по этим бумагам мы беларусский университет, а вот по этим – литовское учебное учреждение! Тут мы проект гражданского общества – а здесь уже частное предприятие! В «Википедии» ЕГУ – некоммерческий проект, а в разговорах о сокращении кадров – коммерческая структура!

Желаете беларусского? Вот вам Харевский! Уже не желаете? Вот вам Поллик! Кем хотите, тем и будем. Только скажите, где нажать, чтобы зазвенело.

Евробюрократы в тандеме с ЕГУ-шными академиками у власти за десять лет совместных упражнений вырастили коньюнктурный проект-хамелеон – систему образовательного авторитаризма, лишенную как ясной стратегии, так и внутренних резервов роста. Способную жить лишь за счет постоянных денежных вливаний. Вина за нынешнюю затяжную кому проекта лежит в равной мере на каждой из сторон этого пакта.

Вильнюсскому ЕГУ было ни к чему определяться и растить мускулы: деньги жалостливые европейцы давали не удачливым, а убогим. Пока не случилось страшное: на политическом евро-горизонте появились конкуренты – новые беженцы из новых горячих точек. Что задало иную схему политической коньюнктуры. И позволило авторитетным донорам выйти из проблемного проекта, не потеряв лица.

Статус беженца прежде приносил ЕГУшной бюрократии стабильный доход – но именно он стал сейчас угрозой ее благополучия.

После бала

ЕГУ болен всерьез. И, скорее всего, неизлечимо.

Чтобы его подлечить, мало просто дать денег. Что толку латать резину, если велосипедиста упорно сносит на битое стекло? Необходима радикальная административная реформа с жесткой – практически стопроцентной – ротацией топ-менеджмента, резким сокращением численности и упрощением структуры административного корпуса, решительным пересмотром принципов управления. Но ЕГУ за эти годы борьбы и побед окончательно стал частной собственностью – личным предприятием академика Михайлова и его интербригады залетных седовласых мудрецов.

Что там Милинкевич с Шушкевичем и Беляцким! Тут даже нобелистка Алексиевич не поможет: для тотальной очистки умирающего организма нет ни юридических механизмов, ни политической воли. Позорные (чисто беларусские) ЕГУшные выборы ректора-2015 четко показали, насколько хозяевам вуза наплевать и на страну происхождения, и на общественное мнение, и на структуры гражданского общества. А заодно – на мнение рядовых сотрудников, литовскую юридическую экспертизу и скандальный медийный резонанс.

Слепо идя своим уникальным курсом, ЕГУ не только деградировал профессионально и морально. Не просто вырастил административную диктатуру и ее преподавательскую базу – транзитных интеллигентных конформистов с надеждой выплатить ипотеку, пока проект совсем не рухнул. Не только раскидал деньги европейских налогоплательщиков на баснословные гонорары «консультантам».

Он бездарно растратил изначально весомый кредит международного доверия к беларусским негосударственным проектам высшего образования.

Теперь любой новой инициативе придется убеждать потенциальных партнеров: «Мы – не ЕГУ!» И строиться с чистого листа. Без политических спекуляций, униженного выпрашивания очередного «подаяния» и последующего его теневого распределения.

Строиться как совместный проект с эффективным молодым менеджментом международного класса. Как фабрика роста нации. Как возможность для беларусской диаспоры войти в беларусское дело. Как открытое поле актуальных образовательных новаций и международный центр беларусских исследований. Как школа свободы мышления и управленческой демократии. Как проект с ротацией власти и разделением ответственности. Как учреждение, способное расти вместе со своими студентами и зарабатывать самостоятельно.

Короче – как то, чем ЕГУ не был никогда. И, судя по всему, уже не станет.

Комментировать