Арт

«Проект Сочи». «Россияне не считают Кавказ "настоящей Россией", они о нем ничего не знают»

Фото стриптизерши из Сочи с обложки книги Роба Хорнстры и Арнольда ван Брюггена «Проект Сочи: Атлас войны и туризма на Кавказе»

Роб Хорнстра привез на «Месяц фотографии в Минске» свой нашумевший «Проект Сочи» – «Атлас войны и туризма на Кавказе». Голландский фотограф рассказал «Журналу» о том, чем Восточная Европа отличается от Западной, из-за чего его привлекают дома культуры в странах бывшего Союза и почему с москвичами невозможно разговаривать о Кавказе.

– В последней записи вашего персонального блога перед отъездом в Минск вы написали, что удивились, получив беларусскую визу. Почему?

– К этой новости можно отнестись двумя способами. Можно мыслить трезво и сказать самому себе: «Прекрасно, почему бы не получить визу в Беларусь?» Но из-за того, что мне и моему коллеге по «Проекту Сочи» Арнольду ван Брюггену отказали в российской визе, а Россия вполне может обменяться такого рода данными с Беларусью, можно предположить, что и в вашу страну меня могут не пустить.

Бывали случаи, когда другими моим коллегам, например Дональду Веберу, после заперта въезда в Россию не давали визу в другие пост-советские страны. В частности, в Казахстан.

Но мой визит в Беларусь в рамках «Месяца фотографии в Минске» не должен казаться удивительным: Беларусь – другая страна и запрета на въезд туда у меня никогда не было. Более того, я знаю, что Беларусь развивает свои отношения с Европой, а ее отношения с Россией сейчас немного охладели. Полагаю, свою роль сыграло и Посольство Нидерландов, сейчас они открыли в Минске свой офис и смогли предоставить мне официальное приглашение.

Что касается ситуации с визой в Россию, я все еще не могу понять, по какой причине мы получили отказ. Россияне ничего не объяснили: ни нам лично, ни нашему правительству. Мы честно пытались докопаться до сути, делая это через наше посольство и дипломатов, но настоящую причину нам так и не назвали. Мотивов может быть несколько, но все же хорошо, что этот эпизод не повлиял на Минск, и в Беларусь мы с Арнольдом можем приехать.

– Какой вам представлялась Беларусь до поездки? С какими ожиданиями садились на самолет?

– Меня переполняло любопытство – ведь здесь я впервые. Хотя последние пару лет Беларусь очень редко появляется в новостях, я знаю, что Минск – место довольно интересное, можно вполне описать его как город, который постепенно становится все больше и больше значимым, какую бы сферу мы не назвали. Он уже не такой дешевый, как раньше, и здесь действительно много чего происходит.

Мне было бы очень интересно увидеть не только столицу, но и регионы, но, к сожалению, в этот приезд не успею. Я бы хотел своими глазами увидеть страну, оценить, насколько велика разница между городом и деревней.

Арнольд ван Брюгген и Роб Хонстра в Дранде, единственной тюрьме Абхазии, 2010

 

– Может ли Беларусь стать темой одного из ваших будущих фотопроектов?

– Конечно, меня очень интересует то, как развивается регион бывшего СССР, особенно изменения, происходящие в людях. И речь не только о восстановлении после десятилетий гнета. Я знаю, как тяжело дается принятие демократических ценностей. Молодым поколениям в этом смысле легче. Они меняются быстрее и сопротивляются меньше. Но старшим принять ответственность весьма сложно.

Сейчас в странах бывшего советского блока одновременно в одной среде живут оба поколения, и между ними постоянно происходят столкновения интересов и идей. В Западной Европе подобные столкновения также есть, но противостояние не настолько интенсивное, и границы гораздо более тонкие.

 

«Журнал» также рекомендует:

  

 

Но мы все живем в Европе, у нас есть определенное ощущение общности. Но при этом в Восточной Европе все работает и меняется по-другому, не так, как в Западной. Все здесь так близко, но вместе с тем – далеко. Именно это делает путешествия по региону очень привлекательными. Мне нравится быть свидетелем разворачивающихся здесь событий.

В мире журналистики именно из-за интереса к этому региону, меня часто воспринимают как фотографа, специализирующегося на России или бывшем СССР. Люди не придают внимания тому, что я работаю и над проектами, например, в моем родном Утрехте. Темой одного из них является мой сосед. У меня в планах никогда не было отправиться в некое экзотическое странствие и снять там что-то диковинное, что я мог бы показать в Европе. Я в равной степени интересуюсь и вашим регионом, и жизнью своего соседа.

Не могу сказать, что в бывшем СССР работать легко. Постоянно приходилось вести борьбу, особенно до «Проекта Сочи». В тех местах, где мы оказывались, историй было просто море, и закрыть на них глаза было просто невозможно. Люди постоянно спрашивали меня: «А что вы здесь делаете? Возвращайтесь к себе домой, у вас самих там куча проблем, их и снимайте!» Подобное я слышал в свой адрес реально повсюду!

Такая реакция обычна, потому что истории, которые мы снимаем, не всегда со счастливым концом. Вот люди и задаются вопросом: «Зачем вам все это? Почему вы выставляете нас в дурном свете?»

Я вовсе не рассматриваю наш проект как «экзотику». То, что мне довелось увидеть на Северном Кавказе, скорее попадает в категорию катастрофы. Именно это фотографам и нужно снимать.

– В отношении бывшего СССР люди полны стереотипов и предубеждений, и многие иностранцы на самом деле считают этот регион экзотическим и в чем-то парадоксальным. Как вы с Арнольдом боролись со стереотипами и получилось ли оставаться открытыми новому опыту?

– Перед каждой новой поездкой мы старательно изучаем информацию о месте, куда отправляемся снимать. Арнольд по образованию историк, он очень много читает, в том числе иностранной прессы, стараясь разобраться, что происходит в регионе сейчас и какие события связаны с его историей. Знаешь прошлое страны – значит, сможешь сделать прогнозы о ее будущем.

Наш следующий шаг – выбор тем, которые нам было бы интересно отслеживать. Поэтому, когда мы прибываем на место съемок, у нас всегда есть так называемая «повестка», которая помогает нам работать системно.

Александр Зелексон в своей квартире, Нижний Новгород, 2007. Фото: Роб Хорнстра

 

Но это вовсе не значит, что наш план никогда не меняется. Как раз наоборот. Мы всегда остаемся открытыми любым новым темам и неожиданным поворотам. В этом как раз ключ к объяснению жизни обыкновенных людей. О них мы вряд ли узнаем из газет, которые публикуют у нас на родине. Ведь такие материалы как раз и пишутся по «плану» журналистами, которые приезжают куда-то на денек, сочиняют историю и быстренько сдают редактору готовый материал.

Для нас же день или два – это всего лишь начало пути, мы останемся еще дней на двадцать. И поэтому возможностей по-настоящему копнуть самые разные истории у нас гораздо больше.

В нашей «повестке» всегда есть несколько тем, следить за которыми интересно, но не факт, что они попадут в финальную версию проекта. Одна их таких тем ­– дома культуры. В странах бывшего СССР их было очень много: в крупных городах, городских поселках и деревнях. В сельской местности сегодня многие из них пустуют, а вот в городах часто переосмысливаются и начинают выполнять другие функции ­– например, становятся дискотеками.

Но самое интересное: там всегда работают пожилые люди, которые тесно связаны с местом и его историей.

Когда мы работали над «Проектом Сочи», я просто нашел местный дом культуры и отправился туда с дружеским визитом. Представился фотографом. А раз я фотограф, люди сразу предполагают, что меня интересует культурное наследие и архитектура. Они впускают меня и начинают рассказывать: как о самом доме культуры, так и самых разных вещах. Таким образом, дом культуры оказывается ключом ко всем секретам жизни местного сообщества! И помогает нам интегрироваться в местную среду.

И именно так есть шанс познакомиться с массой людей. А каждый новый человек может привести к еще одному, а потом еще и еще. Примерно так мы и работаем, устанавливая связи с обычным людьми, чтобы увидеть и понять, что же в том или ином месте происходит.

– Дом культуры может привести и к фотографиям стриптизерш?

– Эм… К ним нас привел не дом культуры. Но этот пример – хорошая иллюстрация того, что совпадения могут оказаться самыми разными.

Когда мы впервые приехали в Сочи в 2009 году, еще в первый день мы заметили в городе листовки с рекламой стриптиза. Сначала мы не придали им большого значения. Но во время последующих путешествий мы постепенно поняли, что рекламки отнюдь не случайны, они реально повсюду попадались нам на глаза и были признаком огромной индустрии в том регионе. В чем-то это было даже логичным, потому что Сочи – туристический курорт с множеством российских туристов, приезжающих туда отдохнуть.  

Интересно то, что нам даже не пришлось идти в стриптиз бар как таковой – мы в нем практически жили. В отеле, где мы снимали комнату, таких баров было аж два. И в какой-то момент я сказал самому себе: «Так, ладно, раз уж их здесь так много, нужно бы изучить эту тему! Так мы сами сможем ощутить себя частью местной туристической индустрии!»

И, знаете, не так-то легко туда было попасть! Но одна из девушек-менеджеров разрешила нам сделать портреты работавших там танцовщиц (конечно, с их разрешения) и даже использовать снимки в финальном варианте проекта.

Кстати, портрет самой руководительницы стрип-клуба стоит на обложке нашей фотокниги «Атлас войны и туризма на Кавказе». Есть он и на нашей выставке в рамках «Месяца фотографии в Минске».

Но мне сложно представить, что я мог бы делать подобное во время первого визита в Сочи в 2009-м. Чтобы увидеть и начать работать с такими темами, нужно прожить на месте достаточно долго.   

Интерес в поиске ответов на вопрос «Почему?» всегда ведет нас к «медленной журналистике». Ведь двух дней на поиск ответа недостаточно.

Заброшенный памятник российско-грузинской дружбе. Гудаури, Грузия, 2013. Фото: Роб Хорнстра

 

«Проект Сочи», конечно, о России. Но в гораздо большей степени он – о Кавказе и о том, что люди сегодня вообще о нем знают. Шокирующее открытие мы сделали в Москве, где проект нам показать не разрешили, но позволили сделать его презентацию. Оказалось, что с аудиторией невозможно вести реальный диалог или обсуждение проекта: мы знали о Кавказе гораздо больше, чем московская публика!

Россияне не считают Кавказ «настоящей Россией», они о нем фактически и не знают-то ничего. Сейчас мы уже привыкли к такому положению дел, но при нашем первом столкновении с этим фактом, мы были в шоке. Мы оказались иностранцами, беседующими с местными жителями, которые не имели о своей стране ни малейшего понятия.

Важно прорваться сквозь «пузыри», в которых живут люди. У некоторых они поплотнее, у других – тоньше. Разорвать эту оболочку – задача одновременно интересная и сложная.

И чтобы прорваться сквозь этот «пузырь» нужно сделать вещи, о которых вы говорите, доступными. Поэтому мы включили в нашу минскую экспозицию «Проекта Сочи» карту региона, о котором идет речь в проекте. Когда человек сможет снять первый слой значений и разобраться с ним, то придет и желание копнуть дальше.

Одна из целей, которых мы уже достигли, рассказать общественности о том, что происходит на Кавказе. Может, даже получится заставить людей сформулировать и собственное мнение об определенных вещах.

Но важно быть очень аккуратным с тем, какие детали на самом деле станут доступными для понимания аудиторией. Потому что зрителю легче всего зайти на выставку, побродить среди изображений и направиться к выходу, так ничего и не поняв.

Выставка «Проект Сочи» проходит в пространстве ЦЭХ (ул. Октябрьская, 16, Минск) до 6 октября 2016 года.