Политика

ОПГ вместо режима, «понятия» вместо права и морали

9303 Владимир Мацкевич

Несколько дней назад я написал, что 25 марта беларусский режим перешёл в новую стадию своей эволюции, перестал быть политическим режимом и превратился в организованную преступную группировку (ОПГ). После этого я получил множество замечаний и вопросов. Их можно свести в несколько групп:

1. Что в этом нового? Преступность режима очевидна давно: это насилие над депутатами, убийство политических противников, государственный рэкет и прочие действия;

2. Такая смена статуса режима не может произойти в один день, это длительный процесс;

3. Какая разница, как называть режим, что от этого меняется?

Следует разъяснить некоторые аспекты, без которых остаётся непонятной и сама квалификация режима как организованной преступной группировки, так и смена статуса и формы существования режима.

В современной криминологии используется ещё один термин: ОПС – организованное преступное сообщество. Для характеристики беларусского режима этот термин, возможно, подходит лучше, но принципиально он ничего не меняет.

Начнём с того, что государство во все времена в той или иной форме сосуществовало, смыкалось, переплеталось с криминалом. Многие государства были созданы бандитами и разбойниками. И правители государств, реализуя свою власть, никогда не пренебрегали преступлениями. В этом нет ничего нового.

Государство претендует на всеохватность социального устройства неких сообществ на определённой контролируемой территории. Если на территории существует криминал, разбойники, бандиты, то и они подлежат контролю. Государство по природе своей не может быть полностью отделено от криминального мира.

«Журнал» также рекомендует:

 

Но государство издавна делит свою власть над сообществом, проживающем на подконтрольной территории, с другими социальными институтами, как локальными, так и экстерриториальными. В первую очередь, государству приходится делить свою власть с религиозными институтами (церковью в Европе, умой в исламском Востоке и т.п.). Криминальные группировки не так сильны и могущественны, поэтому государство не всегда готово делить с ними власть и влияние, чаще стремится подчинить их своему контролю, подавить, насколько это вообще возможно.

И тем не менее, криминальные группировки и просто преступники всегда находятся с государством в сложных динамичных отношениях, многообразие которых невозможно описать ни в одном исследовании. Тем более, это не входит в мою задачу.

Сравнение государственного устройства Беларуси, Украины и России позволяет увидеть принципиальную разницу всех трёх стран–учредителей бывшего СССР, закрывших этот проект в 1991 году. Беларусь находится под управлением ОПГ, тогда как Россия и Украина являются криминальными государствами.

Иначе говоря, эти государства удерживаются благодаря консенсусу и/или компромиссу ОПС – организованных преступных сообществ. Государство в этих странах необходимо национальным и транснациональным ОПС как инструмент поддержания баланса между ними, как орган выработки правил игры, удерживающих эти преступные сообщества от войны между ними.

События 2013 года в Киеве нарушили баланс между территориальными группировками Запада, Востока и Центра Украины, что привело к оккупации Крыма, анти-террористической операции (войне) на Донбассе. Администрации Порошенко удалось восстановить баланс в несколько иной форме, но не погасить развязанную войну, не удаётся (пока, или навсегда?) консолидировать все силы Украины, чтобы вернуть Крым. Криминальный характер украинских ОПС основан на коррупции в органах власти, концентрация капиталов используется для приватизации и удержания бывшей государственной собственности.

Читайте еще по теме:

 

Криминальное государство в России основано на сращении государственной машины бывшего СССР и олигархических группировок, образовавшихся из трёх источников: олигархические кланы первой волны «приватизации», точнее раздела госсобственности в 1990-е годы; территориальные криминальные группировки, возникшие на рейдерских захватах собственности, которую не успели поделить между собой прото-олигархи; отраслевые или территориальные подразделения ФСБ/КГБ, контролировавшие процессы «приватизации» и рейдерские захваты.

Виктор Янукович в короткий период своих президентских полномочий предпринял попытку изменить государственное устройство Украины по беларусскому образцу, подчинив все территориальные кланы одному центру, и превратить правящую верхушку в единую криминальную группировку. Эти действия спровоцировали ответную реакцию других ОПС, и они использовали Майдан для устранения конкурента.

Владимир Путин не мог полностью заимствовать беларусский опыт в силу федеративного устройства российского государства. До определённой степени ему удалось выстроить административную вертикаль, частично подчинив себе региональные группировки, но сделав для них ряд уступок, оставив некоторую автономию и самостоятельность. Роль посредника между различными ОПС в России частично выполняет ФСБ, живущее с ОПГ по одним правилам, частично сохранившиеся государственные структуры (министерства и Дума), частично естественные монополии и инфраструктура.

Чем отличается Беларусь?

Беларусское государство после прихода Лукашенко к власти было восстановлено первоначально по советским образцам и канонам. Затем оно эволюционировало и совершенствовалось.

В 1995 году весь бюджет страны был поделён на две неравные части, одну часть контролировали государственные структуры, другую лично Александр Лукашенко. Неподконтрольная государственным структурам часть бюджета увеличивалась быстрее и оперировать ей было легче. Поэтому между этими частями бюджета капиталы и оборотные средства перемещались в обоих направлениях, часть государственного бюджета откачивалась в личный бюджет президента через подчинение хозяйственному управлению его администрации самых прибыльных отраслей и объектов. Но и личный бюджет мог использоваться для покрытия государственных расходов для поддержания социальной стабильности и обеспечения социального контракта с населением.

Пока государственный бюджет и личный бюджет Лукашенко были разделены между собой, пусть и по принципу «сообщающихся сосудов», беларусское государство оставалось государством. Авторитарным, диктаторским, волюнтаристским, но государством.

После государственного переворота 1996 года «семья», «клан», «камора» или «ложа», как бы ни характеризовать то, что объединяет «преданных Лукашенко людей», состояла не только из чиновников на государственных должностях, но и бизнесменов и даже не резидентов и не граждан Беларуси. Диктатор и преданные ему люди действовали в рамках государственных норм и законов. Пусть даже произвольно переписывая эти законы по своему усмотрению. Пока государство оставалось государством, в стране действовал политический режим, и глава государства, утратив легитимный статус в 1996-1999 годах, оставался президентом-диктатором.

В случае стабильного экономического роста такое положение дел могло сохраняться достаточно долго. Но экономический кризис совершенно по-разному сказывается на государственном бюджете и на личном бюджете президента. Как сообщающиеся сосуды оба бюджета должны сокращаться в равных пропорциях. А это стало невозможным по нескольким причинам.

Читайте еще по теме:

 

Главной причиной является содержание силовых структур

С первых своих шагов президент Лукашенко начал подчинять силовые структуры государства лично себе. Этот процесс подчинения милиции и других силовых структур затянулся и проходил с переменным успехом. Лукашенко пытался вырвать беларусский КГБ из подчинения российскому ФСБ. Ему это почти удалось – непосильным для него оказалось лишь разорвать личные, дружеские, родственные связи генералов и высших должностных лиц в этих ведомствах. Но это отдельная история. Примерно так же обстоит дело с Вооружёнными силами.

Иное дело МВД и многообразные силовые подразделения, созданные по указам и распоряжениям самого Лукашенко. Эти силовые структуры ему полностью подчинены и ориентированы только на него. Но содержание всей этой огромной массы людей и структур обеспечивалось из государственного бюджета. Личный бюджет президента не мог бы выдержать этой нагрузки.

Но кризис привел к тому, что содержание силовых структур в таком объёме стало непосильно и для государственного бюджета. Исходя из государственных интересов, как бы их ни понимать и ни трактовать, необходимо сокращать эти структуры, уменьшать финансирование. Но Лукашенко не может на это пойти, поскольку кризис ещё и подрывает социальный контракт с населением, а это уже угроза социальных протестов и возмущений.

В таких условиях решение напрашивается само собой. Если власть Лукашенко неограничена и беспрекословна, то можно просто отменить государство за ненадобностью, а его рудименты полностью взять на содержание личного бюджета.

Происходит это не единомоментно, а в течение нескольких лет, поэтому этот процесс не сразу бросался в глаза. 25 марта 2017 года стало не переломным моментом, а просто знаком того, что этот процесс уже завершен.

С этого времени режим Лукашенко бессмысленно и неправильно анализировать, понимать и интерпретировать как политический, как авторитарный государственный режим. Это уже просто организованная преступная группировка, распространившая «крышу» на всю территорию и хозяйство целой страны.

Попробуем описать ОПГ такого масштаба

Если коротко: ОПГ характеризуется антиобщественной направленностью. Но это очень общая и размытая бессодержательная формулировка, хотя и точная.

С 18 века общество осознаёт свою отдельность от государства, хотя и принимает государство как форму общественного договора. Общество делегирует государству полномочия регуляции отношений на основе рациональных принципов права и этики.

Само общество гетерогенно и гетероморфно, оно руководствуется не только разумом, но и чувствами, инстинктами, интересами. Согласование и регулирование всего разнообразия общественных отношений должно быть понятно и приемлемо для всех членов общества, а это возможно только на основе разумных принципов. Эти принципы оформлены в системы права и этики, и их реализация поручена государству.

ОПГ – преступная группировка, или ОПС – преступное сообщество представляют собой полную противоположность общественному договору, а значит, и государству. Они руководствуются желаниями (аффектами, страстями, инстинктами), волей и силой, а разум играет в преступных сообществах подчинённую роль.

Желания и страсти для преступника стоят на первом месте. Единственным ограничением желаний преступника могут быть только возможности. Если «хочу» и «могу» совпадают, то преступник может и не прибегать к насилию, он просто получает то, что хочет. Если же «хочу» упирается в «не могу», то преступник прибегает к силе. Препятствия на пути к удовлетворению желаний устраняются либо сразу, если силы достаточно, либо с задержкой, необходимой для накопления силы. Иногда препятствием может стать страх перед наказанием.

Разум в преступных сообществах используется для поиска путей удовлетворения желаний, для преодоления препятствий, и для избегания наказаний.

Второе место в преступной мотивации занимает воля. Объект желаний у разных преступников может быть один и тот же. В таком случае возникают антагонистические интересы и разворачивается борьба и соперничество за объект желаний.

На основе этой борьбы складываются преступные сообщества и формируется иерархия ОПГ. На вершине оказываются «люди длинной воли» (термин Льва Гумилёва) – те, для кого не существует никаких ограничений и тормозов в удовлетворении их желаний. И тот, кто обладая самой сильной волей и может устранять препятствия на пути удовлетворения желаний других преступников, становится во главе ОПГ, оставляя за собой приоритет в удовлетворении желаний и страстей.

ОПГ может подчинять себе непреступные структуры и целые институты используя силу, устрашение или просто покупая их услуги за деньги. Обычные ОПГ (мафии, кланы) содержат сеть заведений, соответствующих вкусам членов сообщества (казино, бордели, тотализаторы и т.п.), сервисные структуры (адвокатов, нотариусов, банкиров и пр. ), создаёт силовые подразделения для охраны и борьбы с государством, обществом и другими ОПГ, приобретает в собственность прибыльные легальные предприятия.

ОПГ могут даже заниматься благотворительностью, спонсировать искусство или спорт в соответствии со вкусами тех, кто стоит на вершине иерархии.

ОПГ могут эволюционировать в легальные структуры. Приобретая в собственность прибыльный бизнес ОПГ могут сворачивать рэкет, отказываться на время от грабежей и насилия, но сохраняют готовность вернуться к этим формам обеспечения удовлетворения их желаний.

ОПГ отличаются друг от друга объёмом желаний, фантазией «людей длинной воли», масштабами контролируемых территорий, сообществ и институтов.

ОПГ, захватившая власть в Беларуси, разрослась до масштабов страны.

На первых этапах своего становления группировка просто использовала государственные структуры и институты для обогащения и наращивания своего влияния.

В 1993-1994 годах в ее руках оказались материалы коррупционных расследований и финансовые документы, компрометирующие очень большой круг чиновников высшего уровня. Первоначальный сговор был заключён между несколькими группировками, КГБ и ФСБ, и они воспользовались ситуацией президентских выборов, чтобы провести на высший пост в государстве одного из своих членов, отобрав у государства административный ресурс в лице тех чиновников, на которых был накоплен компромат.

Достаточно быстро на вершине иерархии встал человек, которого вступившие в сговор группировки надеялись держать под контролем. Несколько лет продолжалась борьба за выживание в самой ОПГ. Проигравшие были либо убиты, либо вытеснены за пределы страны.

В ОПГ установились прочные иерархические отношения. Члены ОПГ постепенно были расставлены на ключевые позиции в государственных структурах, все остальные структуры контролировались обычным способом – угрозы и рэкет. Наличие компромата являлось главным условием назначения на высокие должности. Все члены ОПГ связаны круговой порукой и зависимы друг от друга.

На протяжении двух десятилетий ОПГ использовала законы страны в своих интересах, и даже предпринимала попытки легализоваться как государство, пусть и в форме авторитарной диктатуры. Т.е. подчинить безмерную страсть к власти главы ОПГ идеологии, переписанному праву и своеобразной этике.

После парламентских выборов 2004 года в стране перестала существовать парламентская оппозиция. Но оставалась ещё несистемная оппозиция, сектор НПО и маргинализованные политические партии, которые хоть и не оказывали влияния на власть, но могли участвовать в политических процессах и в выборах. На оппозицию можно было возлагать некоторую ответственность за провалы режима, обвиняя её в помехах и противодействии.

В 2006 году диктаторский режим остался единственным субъектом в государстве, на несуществующую оппозицию и гражданское общество больше невозможно было возлагать ответственность за провалы диктатора, ему уже никто не мешал.

Переломным моментом в эволюции режима стал период с 2010 по 2017 годы

1. Режим остался полностью бесконтрольным, над ним больше ничего не давлело.

2. Обладая возможностью присвоить любую собственность в стране, контролируя информацию и общественные инициативы, режим почувствовал себя всесильным.

3. Освободившись от необходимости соблюдать существующие в стране законы и нормы, режим осознал свою безнаказанность.

Бесконтрольность, иллюзия всесильности и чувство безнаказанности – это факторы, которые придают преступным мотивам (страстям, воле и злоупотреблению силой) новое качество. Несколько лет режим осваивался в этом новом качестве.

Режим играл и наслаждался всесильностью во внутренней жизни страны: принимались самые дикие указы, суды выносили самые абсурдные приговоры, подконтрольные режиму СМИ подавали всё это в самом выгодном свете.

Некоторые препятствия для режима возникали во внешней политике. Режим учился обману тех, кто ему не подчиняется напрямую. Ему это удавалось, в отношениях как с Евросоюзом, так и с Россией. Мошенничество, невыполнение обязательств – это разновидности преступного поведения. ОПГ крепла.

Но в ОПГ и ОПС складываются свои сложные внутренние отношения, возникают собственные нормы и правила поведения, свои представления о чести, справедливости, ответственности. Воля главаря клана является законом, но только до тех пор, пока он действует «по понятиям». Занимающие высокое положение в иерархии члены ОПГ тоже имеют свои интересы, и «по понятиям» главарь не может их ущемлять. Его страсть (гнев, желание, аффект) могут быть направлены на любого члена ОПГ, но только индивидуально. В противном случае может начаться внутригрупповая борьба и война.

ОПГ становится самодостаточной, и глава преступного сообщества вынужден соблюдать «понятия».

Как устроена ОПГ в Беларуси?

Разумеется, абсолютное большинство государственных служащих в ОПГ не входят. Работников министерств, госпредприятий можно сравнить с работниками подконтрольных обычной мафии банков, предприятий, служб.

Беларусская ОПГ состоит из нескольких категорий:

1. «Смотрящие» за прибыльными отраслями экономики менеджеры, которых иногда выдают (и принимают) за крупных бизнесменов. Это банкиры, руководители естественных монополий, крупнейших предприятий (не обязательно прибыльных, но социально опасных), «кошельки режима» в стране и за её пределами.

2. Люди в высших эшелонах власти, обязанные своей карьерой лично Лукашенко, и не способные удержаться на должностях, или сделать другую карьеру, если потеряют протекцию.

3. Генералитет всех силовых структур, судов и правоохранительных органов.

4. Рядовые служащие в силовых структурах.

Проблемы, которая привели ОПГ к изменению своего статуса, таковы:

С одной стороны, «кошельки режима» и «смотрящие» за экономикой больше не способны обеспечивать необходимый уровень поступлений в бюджет.

С другой стороны, рядовой и средний состав боевых отрядов ОПГ (в обобщённом виде – милиция) требует «по понятиям» сохранения своего статуса и уровня доходов.

Лукашенко пытался решить эти проблемы несколькими способами. Сначала давлением на «смотрящих». Прошлогодние посадки крупных бизнесменов из числа «смотрящих» и предпринимателей из перспективных отраслей – это примеры попыток такого решения. Но из пустого кошелька не выжмешь больше, чем туда положили.

Другая попытка состояла в поиске новых источников доходов. И, в лучших традициях преступных сообществ, этот поиск был направлен на дополнительные поборы. Стало распространённой практикой арестовывать бизнесменов и отпускать их за выкуп, присылать проверки на предприятия и вынуждать их откупаться за найденные нарушения.

Третья попытка – создание иллюзорной угрозы, имитация существования «боевиков» или альтернативной правящей ОПГ преступной или террористической группировки. Для этого используются постановочные телепередачи, инсценировки нападений, телепортация джипов с одним пистолетом на погранпереходе, муляжи оружия, бутылки с «коктейлем Молотова» и т.д.

Глава ОПГ предпринимает со своей стороны попытки успокоить рядовой, средний и высший уровень сообщества, а низовой и средний уровень предпринимает попытки повлиять на главу. Теперь именно «понятия», которые заменяют закон, право и этику в преступных сообществах, начинают определять события и процессы в стране. Когда работают преступные «понятия», то ни один из членов преступного сообщества не может быть свободным от «понятий».

Вот это всё и проявилось 25 марта 2017 во всей своей красе. Процессы эволюции режима (точнее говорить – деградации) тянулись долго, незаметно для многих наблюдателей. Но теперь, когда они вышли наружу, обратного пути уже нет.

Я начинал эту статью с группирования вопросов, которые мне были заданы. В те три группы вопросов, которые названы в начале статьи, не вошёл важный вопрос: а что же нужно делать?

Можно ли победить организованную преступную группировку? И как?

Об этом в другой раз. По мере накопления заинтересованности. Пока интерес очень вялый, гражданское общество переживает, но не готово переходить к действиям.

 

Тексты в рубрике «Мнения» отражают личную позицию авторов и не обязательно отражают мнение редакции

Комментировать