Арт

«Матильда». Много шума и пустота в сусальном золоте

«Это история о любви. Мы не хотели ей разжечь дремавший в нашем обществе вулкан», – чуть ли не оправдывался перед минчанами продюсер Александр Достман, стоя на сцене кинотеатра «Москва».

Вместе с актером Сергеем Гармашом он приехал в Минск, чтобы поддержать рушащийся как карточный домик коммерческий прокат «Матильды» Алексея Учителя – исторического блокбастера, скандалу вокруг которого позавидовало бы любое именитое пиар-агентство.

И завидовать было чему. Кино, посвященное романтической связи цесаревича Николая II с примой Мариинского театра Матильдой Кшесинской, еще задолго до показа вызвало гнев у воинствующих православных. И всё потому, что расстрелянный в 1918 году вместе с семьей последний император России был в начале 2000-х канонизирован РПЦ. А святые, как водится, грешить не умеют, даже если факты их биографии говорят об обратном.

Чувства верующих оказались превыше здравого смысла и банальной логики. На создателей фильма сошла лавина жалоб от бывшего прокурора Крыма Натальи Поклонской, религиозные фанатики стращали владельцев кинотеатров угрозами поджогов, а испуганные главы регионов отказывались от показов. Больше запретов – выше интерес к картине. Эффект Барбары Стрэйзенд во всей своей мощи!

Но, как это часто случается с современным искусством, процесс общественного обсуждения объекта оказался интереснее его самого. Алексей Учитель снял по виду барочную, помпезную, но в сущности тривиальную мелодраму из жизни венценосных особ. Начинается она с оголившейся в нужный момент груди хорошенькой танцовщицы Кшесинской, обезоружившей царского отпрыска, неподготовленного к такому изящному обольщению. Легкий флирт, стрельба глазками – и вот уже будущий самодержец уводит фаворитку в шатер, где дарит колье и требует взаимности, получив вместо лобзаний по голове от ревнивца графа Воронцова, излучающего нордическую харизму Данилы Козловского.

Из таких пируэтов, достойных телевизионного мыла с федеральных каналов, состоит вся «Матильда». В ней вымышленные персонажи соседствуют с вполне реальными, характеры которых выведены часто с помощью нескольких штрихов. Наречённая супруга Николая II Александра Федоровна, сыгранная немкой Луизой Вольфрам, занимается оккультными науками, чтобы приворожить жениха. Не отстает и императрица Мария Федоровна (Ингеборга Дапкунайте), вставляющая палки в колеса влюбленному сыну. Вместе они пытаются добавить сюжету конфликт, способный запустить безжизненное тело сценарной драматургии. Но получается так себе.

Экранный Николай (Ларс Айдингер) предстает обезволенным и запутавшимся мужчиной, из которого вьют веревки окружающую его женщины. Его замешательство целиком неподдельное, живое, но не способное убедить, что моральный выбор между сердцем и долгом – это сколько-нибудь важная причина для создания полуторачасового фильма, чей бюджет исчисляется 25 миллионами долларов.

Вместо истории разделенной любви получилась квинтэссенция серила «Богатые тоже плачут», где мексиканскую страсть заменили на придворную роскошь сусального золота, в которой томятся одурманенные феромонами любовники.

Но занимательнее всего то, что авторы это тоже понимали. И, подстегиваемые идеологическим заказом, придали малозначительной интрижке статус масштабного, в чем-то эпохального события для будущего всей страны.

Николай II здесь не столько мечется от юбке к юбке, сколько вершит судьбу государства, которому суждено погибнуть в печи Октябрьской революции. Режиссер не гнушается самого банального символизма: чего стоит сцена, когда мчащийся на всех парах царский паровоз, украшенный полотнищами с триколом, уничтожается груженой телегой одинокого крестьянина, неизвестно почему замешкавшегося на железнодорожном переезде. Особым предзнаменованием служит и давка на Ходынском поле, которой заканчивается венчание и восхождение на престол молодого императора.

В любом случае «Матильду» можно безболезненно воспринимать исключительно в эмоциональном регистре. Искать в ней тайный авторский месседж и гражданский посыл – настолько же бесполезное занятие, как поиск смысла в технологических блокбастерах Майкла Бэя.

И чувства верующих здесь совершенно ни при чем.

Читайте также:

Зачем российское кино «обнуляет» Николая Гололя?

«28 панфиловцев»: бесславные герои, которых не было

«Князь Владимир как рефлексирующий интеллигент». Беларусский историк о фильме «Викинг»