Политика

Макроном по ЛёПэн. Почему так важны выборы во Франции

655 Ляксей Лявончык

7 мая во Франции пройдет второй тур президентских выборов. Французы будут выбирать между двумя вариантами: проевропейским, либеральным, европейско-федералистским видением Эммануэля Макрона, 39-летнего бывшего инвестиционного банкира и министра экономики – и изоляционистским и антииммигранским вариантом развития авторства Марин ЛеПэн, 59-летней дочки основателя националистического Национального Фронта, стремящегося вытащить Францию из ЕС, закрыть границы и вернуть франк.

Кто выиграет?

Это вопрос – после Брексита и Трампа – звучит немножко издевательски. Можете судить сами: вот здесь собираются все результаты опросов общественного мнения, которые во Франции делаются методом переката (4 дня опросов, при каждом новом последний день отсекается).

По состоянию на 3 мая, разрыв между Макроном и ЛёПэн составляет 19-22 процента. Такой разрыв за оставшиеся до второго тура никак не преодолеть, как бы росТВ ни молилось на “профессоров, предсказавших победу Трампа”.

Трампу предсказывали провал, но он выиграл

Американская и французская политическая системы функционируют по-разному.

В американских выборах побеждает тот, кто наберет больше голосов избирателей в электоральном колледже, и каждый штат имеет разное количество выборщиков пропорционально своему населению. Все выборщики от штата (как правило) отдают голоса тому, кто набрал большинство в их штате (пусть даже пропорция будет 50.1/49.99). Таким образом, кандидат, набравший меньшее количество голосов избирателей по стране, все равно может оказаться в Овальном кабинете – ему достаточно взять крупные штаты с минимальным превосходством вроде Калифорнии, Флориды и Техаса.

Кроме того, разрыв между Трампом и Хиллари по общенациональным опросам составлял от 1 до 5 процентов. Некоторые социологи говорят, что три процента всегда можно набросить на непредсказуемость избирателя (обещал пойти – но не пошел), еще три – на враньё (сказал, что проголосует за одного – а проголосовал за другого). Все, что вне шести процентов, делает результат железобетонным. Между Макроном и ЛёПэн – двадцать процентов. К тому же, Хиллари в итоге по общенациональному голосванию выиграла (хотя ей от этого не легче).

«Журнал» также рекомендует:

 

Французская система построена иначе. Два кандидата, набравшие большинство голосов в первом туре, выходят во второй, где и определяется победитель. Опросы корректно предсказали исход первого тура, который Макрон выиграл с разрывом в почти три процента – хотя ему давали на один меньше, а ЛёПэн – на один больше, чем они действительно набрали.

После того, как в 2002 году организаторы опросов не смогли предугадать выход отца Марин во второй тур, комиссия общественных опросов (Commission des sondages) насела на них по полной программе. С той поры стала учитываться и абстенция, и поправка на враньё (эксцесс интервьюера – когда интервьюируемый хочет подсознательно понравится тому, кто проводит опрос), и поправка на разные показатели явки в столице и провинции. В итоге первый тур 23 апреля 2017 года был предсказан корректно, с ошибкой максимум в 1 процент.

К тому же разрыв между отцом ЛёПэн и следующим кандидатом в 2002 году был как раз в рамках этой самой «ошибки шести процентов», про которую я писал выше. Фаворит набрал на два процента меньше, папочка доченьки – на два процента больше. Вот и вышел «страшный шок». 

То есть, можно железобетонно сказать, что Макрон выиграет. Если не случится ничего экстраординарного. 

Почему эти выборы важны? 

Потому что они показывают, по большому счету, цивилизационный выбор Европы.

Макрон выступает за реформирование ЕС в сторону большей интеграции, создание полноформатного федерального ядра из стран, уже наиболее интегрировавших национальные экономики, начало движения к созданию единой армии, пограничников и многого другого.

ЛеПэн хочет закрытия границ, выхода из ЕС, отказа от евро. В общем, назад к средневековью.

Будут ли исполняться обещания? 

А вот это уже другой вопрос. Мы в Восточной Европе привыкли мыслить категориями ведущей роли человека в системе. Мол, придет президент – и все поменяет. А во Франции президент хоть и мощен, но это уже не де Голль.

Между президентом Макроном (ну ладно – или ЛёПэн, еще не 8 мая) и прекрасной федерализацией/непоправимым дебилизмом есть две «подушки безопасности».

«Подушка» раз – это Национальная Ассамблея. Президент во Франции, конечно, как «шерстяной волчара с мощными лапищами», но парламент он игнорировать не может. Ни у ЛёПэн, ни у Макрона там нет большинства.

Если у Макрона и его движения En Marche! вообще нет ни одного депутата, то он по крайней мере может претендовать на поддержку проевропейских сил в парламенте. ЛёПэн имеет двух депутатов в Ассамблее и на выборах в июне рассчитывает увеличить их количество до 30–40. Но на 577 депутатов это, так сказать, лёгкий чих.

Президент ЛёПэн (даже если такое случится) не будет иметь поддержки даже пятой части ассамблеи. Теоретически она могла бы войти в альянс с радикально левыми (тут ключевое слово – “радикально”, потому что сама ЛёПэн – радикально, но правая). Но фактически это исключено, «благодаря» ее расизму и антииммиграционной риторике. Потому набери она даже 25 процентов голосов в парламенте – это будет просто большая партия в оппозиции, всего то делов. 

Да, но она может набрать больше, возопите вы ­– и правильно сделаете. Может. Если бы не pacte républicain. Выборы в парламент во Франции проходят в два тура, как и президентские. Во второй тур по каждому округу проходят два кандидата, набравшие самое большой количество голосов. И при этом – более 12,5 процента голосов.

Электорат ЛёПэн – это жители сельских округов с небольшим количеством населения и низкой явкой. Поэтому кандидаты Национального Фронта зачастую просто не проходят этот барьер 12,5 процентов. А если проходят, то этот пресловутый pacte républicain требует, чтобы все мейнстримовые и недеструктивные партии стали за мейнстримового кандидата. Именно поэтому Фронт на прошлых местных выборах в итоге взял в два раза меньше мест, чем ему предсказывали. И именно потому у Макрона – 60 процентов поддержки.

«Подушка» номер два – это Конституционный совет, который может заблокировать любой референдум (членство в ЕС вписано в конституцию Франции, и просто взять и провесті референдум, как в Британии, где конституции как отдельного документа просто нет, не получится). В стране, в которой эта самая конституция возведена в ранг святого фетиша («у нас был бог, но мы его заменили конституцией»), трудно ожидать подобных игр.

Президент, главы верхней и нижней палаты парламента имеют право назначить по одному новому члену Конституционного совета раз в три года. Каденция каждого члена составляет девять лет. В совете девять человек. Теперь посчитайте, скольких судей успеет переназначить ЛёПэн? Ну вот.

Так всё будет хорошо? 

Вроде да. Но давайте дождемся утра 8 мая. В любом случае, после Брексита и победы Трампа Европа последовательно посылает популистов.

В Австрии правый популист Хофер проиграл проевропейскому кандидату ван дер Беллену. Вильдерса утопили в Голландии в марте. В Болгарии парламент взяла проевропейская партия. Французская республика всего только четвертая.

И за все это нам, видимо, надо благодарить Британию. Она показала, что бывает, если устраиваешь референдумы, не думая.

И, как бы там ни было, это не последний выбор. Таких выборов Европа наделала десятки. И до сих пор жива.

Читайте также по теме:

 

Комментировать