Жизнь

Глобальное потепление после холодной войны. Часть 7. Навстречность миров

Разберемся в некоторых категориях и словах: мир; пространство; колонизация; навстречность; развитие.

Мир

Слово «мир» затерто до полной потери смысла и значения. В значении «вселенная» термин «мир» можно встретить только в специальных текстах, даже глобальность уже редко мыслится, когда мы слышим слово «мир». Термин «мир» все чаще употребляется с локализующими прилагательными: «детский мир», «спортивный мир», «русский мир», «арабский мир», или несовпадающий с ним «мусульманский мир».

Не только в употреблении в речи «мир» измельчал, мир действительно стал маленьким. Наша планета стала доступной, чтобы добраться до любой точки, потребуется не более суток. Ближний космос уже освоен и поставлен на службу человеку. Энтузиасты планируют полеты к ближайшим планетам с прагматическими целями, а не просто в романтическом порыве.

Поэтому в современном значении для категории «мир» важны не масштаб и всеохватность, а самодостаточность, замкнутость, цельность чего-то самого в себе. Мир – это пространство и время, в которых есть все, что необходимо, что представляет интерес. Иной мир – все то, в чем нет нужды, к чему нет интереса. Мы можем знать, что есть другие, реальные или возможные миры, но нам от них ничего не нужно. Если только они (иные миры) не вторгаются в наш мир, или мы вдруг не решим вторгнуться в чужой мир. Познавательная любознательность свойственна лишь немногим представителям человечества, а вовсе не является обязательным атрибутом человека, или неотъемлемым свойством человеческого сознания, как принято думать.

Первый, Второй и Третий миры тоже самодостаточны. Представители этих миров не очень интересуются другими мирами и их обитателями, и не нуждаются в них, хотя и осведомлены об их существовании. Вот только жить изолированно не получается.

В годы Холодной войны эти миры были разделены границами, правовыми системами, идеологией, даже «железным занавесом» и Берлинской стеной. Сейчас представители всех трех миров делят одно пространство для жизни, на всех распространяются права человека, любая информация доступна всем, и для путешествия в другой мир не нужно штурмовать Берлинскую стену (хотя возводятся, и уже возведены другие стены, в других местах и с другими целями) и рисковать жизнью. Новым и проблемным в таком сосуществовании миров является необходимость делить одно пространство.

Пространство

Эта категория тоже слишком размыта. Пространство как понятие используется в нескольких научных дисциплинах. Геометрия, география, астрономия, механика – там все понятно, даже если пространство риманово или анизотропное.

Но когда говорят об информационном пространстве, например, что имеется в виду? Люди могут жить в разных полушариях планеты и смотреть один телеканал – а могут жить в соседних квартирах и черпать новости с совершенно разных интернет-сайтов.

Когда-то в информационном «пространстве», разделявшем Первый и Второй миры, существовали языковые барьеры. Их приходилось преодолевать, выпуская информацию на иных языках. В ответ искусственно возводились таможенные и пограничные барьеры для печатной продукции, строились «глушилки» для радиоволн.

Сегодня это почти не практикуется, но барьеры остались, и они не юридические и не языковые – это барьеры в сознании, барьеры в консциентальном или ментальном пространстве. Люди могут жить в одном географическом и информационном пространстве и при этом в совсем разных ментальных или консциентальных пространствах. Кроме того, люди разных миров по-разному обживают географическое, информационное и консциентальное пространства.

Люди Первого мира могут считать всю планету своим домом, но действуют они все равно локально, обживают и окультуривают планету участок за участком, территорию за территорией, ландшафт за ландшафтом. Они могут и умеют делать территории и ландшафты пригодными и приемлемыми для жизни. На территории, контролируемой людьми Первого мира, возникает инфраструктура, которая делает эту территорию, это пространство крайне привлекательными для жизни, что не может не притягивать представителей двух других миров. В результате на эту территорию направлены потоки миграции из других миров.

И проблема заключается в том, что представители Третьего мира (как и Второго, хотя и в меньшей степени) могут потреблять инфраструктуру территории, но не воспроизводить ее, не обновлять. Потребляя – разрушать, приводить в негодность. Можно в качестве примера привести территорию Восточной Пруссии, районы, отнятые у Финляндии, или Зимбабве.

Миры (в контексте данного рассуждения) или культуры способны осваивать новые пространства, расширяться на новые территории. Будем считать процесс территориального расширения и географической экспансии колонизацией.

Колонизация

Каждая культура, каждый из трех миров, распространяя свое влияние на новую территорию, пространственно расширяет свой мир. Древние греки, создавая колонии, эллинизировали население на занятых территориях. Европейские колонизаторы XV-XIX веков европеизировали народы на всех континентах, хотя и не везде успешно и эффективно. То же самое можно сказать о византийцах, тюрках, арабах, китайцах и других культурах, в разные века активно колонизировавших сопредельные территории.

В таких рамках колонизация – это наложение на географическое пространство информационного и консциентального. Наложение пространств одно на другое создает порой самые неожиданные эффекты. Иногда колонизаторы преобразуют ландшафты под свои культурные и хозяйственные обычаи и нормы, тогда консциентальное пространство определяет географию. К примеру, так европейская цивилизация теперь охватывает не только Старую Европу, но и северный континент Нового света, Австралию, Новую Зеландию, анклавы на других континентах.

Иногда природа и ландшафт сопротивляются и меняют сознание пришельцев, которые адаптируются к условиям жизни на новых территориях, и тогда география определяет сознание и ментальность.

Итак:

– Областью определения трех миров, о которых здесь идет речь, является консциентальное, или ментальное пространство;

– Информационное пространство – это область взаимодействия и коммуникации (или, наоборот, изоляции) миров;

– Географическое пространство, или территория совместной жизни и деятельности, может быть как местом встречи и мирного сосуществования (мульткультурализм), так и театром военных действий.

Постколониальные теории и исследования построены на неполной методологической базе. Они исходят из того, что территории Третьего мира подвергались колонизации Первым миром, но не рассматривают все возможные типы колонизации (Первым миром Второго и Третьего, Вторым миром Первого и Третьего, Третьим миром остальных двух миров).

В постколониальной идеологии предполагается, что для Первого мира характерна экспансионистская установка, что только у него есть ресурсы для колонизации и только перед ним стоит такая цель. Иногда все это приписывается и Второму миру. А Третий мир рассматривается как жертва и пассивная сторона в процессах колонизации.

Возможно, что в предшествующий исторический период так и было, но времена изменились.

Третий мир сейчас проявляет высокую колонизаторскую активность. Это проявляется не только в миграции представителей Третьего мира с неблагополучных территорий на территории с развитой инфраструктурой, созданной Первым миром. Это и «восстание» представителей Третьего мира в развитых и модернизирующихся странах в информационном пространстве (не вдаваясь в подробности, можно предложить разобрать в модели трех миров ситуацию с Брекситом и поведение электората Дональда Трампа). Это и переход исламского терроризма от тактики локальной дестабилизации и запугивания к тактике захвата и контроля территорий целых государств и регионов. И это уже не просто смена тактики, это переход к стратегическому планированию и колониальной экспансии.

Впрочем, вернемся к нашей задаче – рассмотрению взаимодействия Первого и Второго мира в географическом, информационном и косциентальном/ментальном пространствах Беларуси.

Можно анализировать, какой из миров контролирует каждое из названных пространств – территория, информация, сознание. А можно поставить вопрос проще: какой из миров может и должен определять жизнь в Беларуси как части Восточной Европы?

Можно было бы сказать, что судьбы стран Восточной Европы определяются тем, как элиты и правящий класс в каждой из стран отвечает на подобный вопрос. Те страны, в которых история ХХ века рассматривается как колонизация и оккупация Советским Союзом, успешнее тех стран, которые трактуют историю иначе.

То есть, национальная версия истории определяет траекторию развития страны. Страны, считающие себя оккупированными Советским Союзом, насильно причисленные ко Второму миру по версии времен Холодной войны, могут видеть свое место в Первом мире и выбрать путь развития в этом направлении.

Сейчас, когда миры понимаются и трактуются иначе, оккупация как объяснительный принцип утратила свое значение. Но интенция и установка относить себя к Первому или Второму миру некоторым образом наследуется и в новой системе координат.

История страны объективно связана с географией и определяется территориальным пространством. А вот версия истории располагается в консциентальном пространстве. Таким образом, пространственное мышление становится полем битвы, в которой определяется будущее страны через версию ее прошлой и актуальной истории.

Ландшафт, территория с инфраструктурой является отражением сознания людей, которые ведут хозяйство на этой территории. Это порой трудно заметить в короткой перспективе. Ландшафт и инфраструктура инертны, и людям требуются годы и десятилетия, чтобы окультурить ландшафт, развить инфраструктуру. Поэтому взглядом туриста или праздного путешественника трудно заметить зависимость ландшафта от хозяйственной деятельности и сознания людей.

Южная Африка, Австралия, Калифорния воспринимаются, как будто бы всегда были такими. Это, конечно же, не так, они продукт деятельности людей, примерно такой же, как отвоеванная у моря земля в Нидерландах. Насколько ландшафт и инфраструктура на территории отражают сознание людей, хорошо видно на территориях со сложной историей, например, Аляска в сопоставлении с Чукоткой, Камчаткой и Колымой. Южный Сахалин и Курилы под контролем Японии и СССР, Восточная Пруссия до и после включения в состав СССР.

Территория Беларуси под контролем разных культур и миров принимает соответствующий вид и характер. «Страна замков» за 200 лет превращается в «страну темных хат». Страна городов с самоуправлением и магдебургским правом превращается в страну местечек, живущих натуральным хозяйством.

Я нисколько не склонен преувеличивать значение сознания в преобразовании пространства. Влияние сознания на территорию опосредовано хозяйственной деятельностью, а хозяйственная деятельность зависит от экономики, экономика же уже полтысячи лет глобализируется. Поэтому не все и не всегда зависит от сознания тех, кто хозяйничает на территории. Фернан Бродель довольно убедительно показывает в своих «мирах-экономиках», каким образом территории зависят от процессов, которые в этих мирах разворачиваются, и почему хозяйство Беларуси формировалось процессами, происходившими в Западной Европе и Средиземноморье.

Люди не властны создавать залежи полезных ископаемых там, где хотят, они не могут двигать горы и моря, не могут выбирать климат и погоду. Но они могут прокладывать дороги, которые не менее важны, чем судоходные реки. Могут устанавливать таможенные тарифы, которые больше мешают торговле, чем горные перевалы. Могут создавать спрос, рождающий предложение. Люди властны над инфраструктурой, которая с развитием цивилизации и культуры, с ускорением научно-технического прогресса сопоставима по значимости с природными условиями, и даже более значима.

Мы не можем переместить Беларусь к морю, но мы можем проводить политику Межморья. Мы можем наши природные условия рассматривать как препятствия, а можем – как возможности. Это зависит о того, представители какого мира, – Первого, Второго или Третьего – определяют общественное сознание нации.

Или те и другие вместе, если они устремлены навстречу друг другу. Более того, такая навстречность является необходимым условием развития территории. Если люди Первого мира отвечают за развитие, и заинтересованы в нем, то люди Второго мира отвечают за территорию, и заинтересованы в ней. Людям Первого мира все равно, где развиваться, вводить инновации и пользоваться ими, а людям Второго мира важно, чтобы развитие происходило здесь и сейчас.

Люди Первого мира определяются глобально, то есть «их территория» – это вся планета, их референтное сообщество – все человечество. Они являются современными номадами. Их мобильность – это не просто «легкость на подъем», не только образ жизни. Это направленный поиск пространства, где возможно развитие, где с большей вероятностью возникают изменения, где они легче внедряются и распространятся.

Люди Первого мира тестируют территории на отношение к инновациям и развитию, и если территория контролируется Третьим миром, то она будет чужой для них (что такое «чужая территория» и чем она отличается от своей, что можно и чего нельзя делать на своей и на чужой территории, – все это требует отдельного рассмотрения). Если территория контролируется людьми Второго мира, то все определяется тем, куда направлены устремления этих людей: на цели, ценности и идеалы Первого мира, или на ценности и идеалы Третьего. В зависимости от этого территория будет развиваться. Или не будет. И не только территория, то есть географическое пространство, но и консциентальное пространство.

Вот только территориальное пространство можно контролировать в разных формах (суверенитет, собственность, насилие, разумное планирование), тогда как консциентальное пространство контролировать гораздо сложнее.

Контролем консциентального пространства во все времена занимались религия и церковь, а в ХХ веке – тоталитарные режимы, посредством идеологии. И только в конце Холодной войны консциентальное пространство стало предметом внимания политических и гуманитарных технологов. Холодная война была осознана не просто как временное мирное сосуществование двух систем (отсутствие горячей войны), но как война за сознание – или война, театром боевых действий которой является пространство сознания.

Когда Холодная война закончилась, точнее – утратила актуальность, на повестку дня было поставлено глобальное развитие.

Развитие

Развитие вышло на первый план в повестке дня после холодной войны, но не вследствие ее. Это произошло скорее по иным причинам, связанным с экологией и «пределами роста». Римский клуб и Аурелио Печчеи указали на исчерпаемость ресурсов экстенсивного развития той модели цивилизации, которая сложилась к 1970-м годам, назвали те опасности, перед лицом которых оказывается глобальное человечество.

Первоначальная реакция на доклады Римского клуба была консервативно-охранительной: остановить экстенсивный рост потребления, экономить ресурсы. Такая реакция вела к пересмотру ценностей прогресса и развития. Прогресс в той форме, которую он принял в индустриальную эпоху, перестал быть привлекательным, в идее развития стали сомневаться.

В начале 1990-х годов экологи и идеологи зеленого движения реанимировали ценность развития в виде новой категории – «устойчивое развитие». Эта категория противоречива сама в себе. Как развитие может быть устойчивым, если это динамика, движение? Движение требует разности потенциалов, балансирования в неустойчивом положении между возможностями и опасностями. Развитие связано с рисками, с ответом на вызовы, с высокой вероятностью ошибок и поражений. И, тем не менее, категория «устойчивого развития» потенциальна и креативна в своей диалектической противоречивости.   

Слово «развитие» так же редко используется в его понятийной форме, как и слова «мир» и «пространство». Что только ни называется развитием: и течение болезни, и созревание плода, и добавки или исправления в нормах и законах. Любое изменение может быть названо развитием. Если в цикле жизни организма от рождения до смерти развитием называют только первую часть единого процесса, а последнюю характеризуют как умирание, то в общественных системах развитием может быть названо все, что угодно, даже саморазрушение.

Развитие можно понимать и рассматривать как имманентное, то есть происходящее по внутренним причинам самого развивающегося объекта, а можно как системное, когда развитие есть следствие связей и отношений объекта с другими объектами, с метосистемой, в которой объект развития обретает свое существование.

С тех пор, как мир стал глобальным, имманентным можно признать только развитие человечества в планетарном масштабе. Развитие же отдельных объектов в составе человеческой цивилизации – это системно-обусловленные и взаимозависимые процессы и явления. Развитие частей можно понять и объяснить только в составе целого, в комплексе с целым.

Беларусь – часть человечества, связанная многочисленными отношениями со всеми другими частями, поэтому никакого имманентного развития Беларуси нет и быть не может. Не только развития, но даже более или менее серьезных изменений. Смешно слышать рассуждения о том, кто добыл Беларуси суверенитет. Суверенной Беларусь стала в результате мировых событий, и не одна, а сразу с 14-ю другими странами.

Что такое суверенитет в нашем контексте? Это значит, что контроль за некой территорий перешел к другому субъекту. И если бы беларусы не хотели суверенитета, то мировые события, вызвавшие развал СССР, все равно привели бы к смене субъекта контроля над этим географическим пространством.

Но в консциентальном пространстве это отражается иначе. Суверен (тот, кто контролирует и хозяйничает на территории) может по-разному к этому относиться, и осознавать это совершенно по-разному.

Развитие необходимо рассматривать в комплексе, как минимум в нескольких пространствах, рамках и контекстах: развитие целого и частей целого; развитие в географическом, информационном и консциентальном пространстве.

Процесс развития характеризуется:

– Гетерохронностью: части целого меняются не одновременно, одни раньше, другие позже. Позже и вынуждено, подстраиваясь под изменения других частей;

– Гетерономностью: изменения в географическом пространстве и в материальной среде законосообразны, а изменения в консциентальном пространстве произвольны – то есть зависят от воли, понимания, разума людей;

– Гетерогенностью: причины и факторы, вызывающие развитие, происходят из различных источников, как внутренних, так и внешних, и сопряжены с целями и ценностями людей.

И поскольку три мира, которые нас интересуют, могут быть описаны и поняты только в системных категориях, и только в отношениях друг с другом, мы должны соблюдать масштаб систем, в которых рассматриваются эти три мира, и не упрощать уровень системности и комплексности.

Интересующие нас миры – это, в первую очередь, сообщества, а не отдельные люди или простая механическая совокупность людей. Как и любые большие человеческие сообщества, они воображаемые, если воспользоваться термином Бенедикта Андерсона.

Нации формировались как воображаемые сообщества на динамичных представлениях следующего характера: от общей истории и происхождения, к общему будущему сообщества, принимаемого в том же составе по происхождению. А описываемые здесь миры формируются на несколько иных динамичных представлениях: от воображаемого будущего – к формулированию и планированию актуальных действий и поступков.

Общее будущее для людей Первого мира не предполагает общего прошлого, общности происхождения, если не иметь в виду все человечество в целом. Для людей Третьего мира общность прошлого и происхождения по-прежнему играет первостепенную роль. Люди Второго мира мечутся между этими двумя векторами воображения.

Сообщества – это большие системы. Сообщества складываются из людей, но система – это то, что больше суммы составляющих ее элементов. Качествами и атрибутами отдельного человека невозможно объяснить социальные процессы в сообществах. Мало того, развитие сообщества может затрагивать часть людей, входящих в это сообщество, и не замечаться другими людьми. В одном и том же сообществе люди могут жить в разных мирах и пространствах.

Реформы в Беларуси, которые являются искомыми этим текстом и рассуждением, – это тоже процессы в большом национальном сообществе, и позиция каждого отдельного человека имеет весьма малое отношение к процессам реформ. Во время Перестройки в СССР, которая привела к его распаду и образованию множества суверенных наций, был в ходу ироничный вопрос: «А ты перестроился?», адресованный к отдельному человеку. Но Перестройка касалась общественных отношений, то есть отношений между людьми, членами сообщества, между разными сообществами и институтами. Перестраивался Советский Союз, то есть ядро Второго мира. Это вело к глобальной перестройке, к изменению структуры всего глобального мирового порядка, существовавшего в период холодной войны.

Реформы в Беларуси возможны как системные изменения связей и отношений Беларуси с другими странами, изменение отношений между сообществами в самой Беларуси, изменение и переформатирование сложившихся институтов и отношений между людьми, и отношений людей к институтам и самим сообществам.

Но если для ответа на вопрос о том, возможны ли реформы в Беларуси, требуется анализ систем, а не отдельных людей, их мнений и поведения, то зачем интересоваться людьми, их позициями и мнениями? Это необходимо при поиске ресурсов для реформ, определении того места, из которого они могут быть инициированы. Кто будет субъектом, инициирующим реформы? Кто будет управлять процессами реформирования?

Общий ответ на эти вопросы прост:

1. Людям Второго мира нужны реформы. Они могут точно локализовать процессы реформирования в географическом пространстве – в Беларуси. Люди Второго мира могут оценить процессы с позиции полезности и уместности в своей стране.

2. Люди Первого мира владеют знаниями, know-how, навыками для осуществления реформ, но им безразлично, где заниматься тем, чем они умеют и хотят заниматься.

3. Ресурс реформирования возникает при навстречном движении людей Второго и Первого миров. Причем движение навстречу сразу в нескольких пространствах, как в географическом, так и в информационном и консциентальном, с преодолением ментальных барьеров и препятствий. Взаимная колонизация мирами друг друга, открытие территории Беларуси для мира и открытие глобального мира в сознании беларусов. И эта навстречная колонизация миров, территории и пространств проводится в целях развития.

Такое навстречное движение не может быть одновременным для всех людей Беларуси, и даже для всех представителей Второго или Первого мира. Кто-то должен инициировать навстречность, направлять движение и капитализировать достижения, которые будут возникать в навстречном движении и объединении сил и возможностей Второго и Первого миров.

Понятия и категории, разобранные в этом разделе, необходимы для разработки тем, сформулированных в предыдущей части текста:

1. Антропологическая действительность: люди, человеческое сознание, установки, идеология и картина мира;

2. Коммуникация и взаимодействие между представителями разных миров, или носителей разных картин мира;

3. Собственно картина глобального мира и глобальные проблемы современности.

Люди, человеческие качества (в том смысле, который вкладывал в понятие «человеческие качества» Аурелио Печчеи) важны для обнаружения инициаторов изменений и реформ в стране. Но начинать исследовать антропологическую действительность Беларуси необходимо с картин мира и понимания глобальных проблем, которые разделяются людьми Первого, Второго и Третьего миров.

Читайте все части материала:

Часть 1. Возможны ли реформы в Беларуси?

Часть 2. Что происходит в мире и регионе

Часть 3. Немного о перераспределительной экономике

Часть 4. Положение дел в Беларуси

Часть 5. Страна second hand

Часть 6. Онтология и гуманитарные технологии

Часть 7. Навстречность миров

Часть 8. Новая антропология

Часть 9. Менять мир самим или ждать, пока нас изменят?