Жизнь

Формулы будущего. «Игра престолов» как актуальная утопия

Всё-таки математика – игра ума непревзойденной ясности. Попробуйте подойти к математику и спросить, чему равен x вообще, x в принципе (ну или как его отыскать). Если математик вежлив, он просто рассмеётся. А потом объяснит, что нельзя найти x в принципе – можно только в уравнении. Там x связан с другими константами и переменными столь прочно, что выражение может быть преобразовано как зависимость x от этих констант и переменных. Пользуясь зависимостью x, его можно вычислить, определив искомое значение или диапазон значений. А «x вообще» неуловим, и задача по его поиску – случай ошибки вопроса, а не ответа.

Вне математики всё выглядит куда более запутанным, но суть та же: невозможно всерьёз отвечать на вопрос, что есть «человечество вообще», «понимание в принципе» или «будущее как таковое». Чтобы вопрос стал осмысленным, наш нематематический x (например, будущее) нужно поставить в зависимость от чего-то известного (например, от прошлого) и так поймать.

То есть не факт, что мы найдем этот x, что сможем решить конкретное уравнение. Но хоть сделаем его принципиально вычислимым, уже немало.

Дело осложняется тем, что зависимостей может быть много. Сколько уравнений описывают будущее? Какое из уравнений лучше? На решение какого бросать наши всегда ограниченные силы?

Разбор этих вопросов – особая работа. Собственно, с уравнениями будущего как раз недавно разбирались на конференции Летучего университета. Только вместо уравнений говорили о способах мышления. Но мы давайте и дальше будем держаться поближе к надежной математике, ладно?

Я хочу рассказать вам об уравнениях будущего, которые были представлены на конференции. Нет, никто не писал «будущее = …» на слайдах презентаций. Но рассуждая о будущем, каждый докладчик ставил его в зависимость от чего-то иного. Эти зависимости я и постараюсь извлечь и описать в виде уравнений.

На конференции «Воображая Беларусь» (не в Летучем университете вообще, не в бэкграунде докладчиков, не в современной философии или где-либо еще – а именно на конференции!) обнаружили себя три уравнения будущего. Точнее, три основных уравнения, так как у них есть вариации. Ниже будет представлено каждое, с эпиграфом из «Игры престолов». А причём тут «Игра престолов», расскажем под занавес.

Формула первая. x = W_s

(где x – будущее, а W_s – воля субъекта)

«Я самый простой мужчина в мире. Я поступаю лишь так, как хочу поступать». (Сезон 3, серия 8)

 

Мы получим такое будущее, которое построим, а строить будем такое, какое захотим – вот суть первого уравнения.

Формула, отличающаяся мощной интуитивной достоверностью. Это уравнение можно считать базовым: в более или менее явном виде его конструктивистская установка присутствует в остальных. Фаталистов в Летучем университете не нашлось. В чистом виде уравнение ввел Михаил Боярин: «размова пра будучыню – гэта размова не пра тое, што з намi здарыцца, а пра тое, што мы хочам, каб было».

Два дополнения.

Во-первых, где вы видели субъекта с одним-единственным желанием? С непротиворечивыми желаниями? А если субъект составной, как, например, нация? (Боярин говорил именно о нации)

Михаила на конференции об этом и спросили. Он успокоил: «Смерджится!» (от английского merge – сливаться).

То есть уравнение в заголовке упрощенное. Наш W_s на самом деле есть сумма воль. Можно было бы записать через ∑, но если этот текст будет набран убористыми значками бесконечных формул с редкими предлогами в промежутках, кому я буду в конце рассказывать про «Игру престолов»?

Во-вторых, очевидно, что внешние обстоятельства могут не способствовать желаниям субъекта. Так, внешнее обстоятельство «смерть» может вообще избавить субъект от желаний, от будущего и от него самого.

С другой стороны, обстоятельства могут и подыграть. Но почти никогда субъект не получает именно то, что хотел. Это смещение можно было бы учесть в уравнении, введя дополнительную переменную, означающую внешние обстоятельства, пусть C. Получилось бы нечто вроде x = W_s / C. Тогда при С равном нулю (та самая смерть) будущее не наступает (делить на ноль нельзя). При С больше нуля (неблагоприятных обстоятельствах) будущее разойдется с желаниями не в пользу субъекта (будь W_s  числом, оно бы уменьшилось), при С меньше нуля (благоприятных обстоятельствах) будущее превзойдет желания. Математика – отличная штука, играть можно бесконечно.

Вместо того, чтобы развивать первое уравнение, посмотрим, что с ним не так. На языке математики подорвать конструкцию можно простым вопросом: чему равен W_s? То же в прозе: от чего зависит желание субъекта?

В этом месте можно было бы сделать небольшой, всего в пару томов, экскурс в историю и рассказать, чем философы XX века объясняли желания субъекта. Травматический опыт, Другой, властные институты – многое, многое стало бы между нами и окончанием рассуждения. Поэтому давайте просто опустим и зафиксируем: будущее определяется не желанием субъекта, а тем, от чего зависит желание субъекта.

Для примера: пропаганда способна заставить людей хотеть поехать воевать в другое государство. Будущее этих людей, безусловно, определяется их желанием, но само желание определяется содержанием выпусков новостей. А это уже совсем другое уравнение.

Формула вторая. x = P_N

(где x – будущее, а P_N – понимание тенденций прошлого P в настоящем N)

— А вам раньше приходилось проигрывать войны?

— Думаешь, я стал бы тем, кто я есть, если бы проигрывал войны?

(Сезон 2, серия 7)

 

Это то, чему нас учили в школе: будущее определяется прошлым. «Знания накапливались-накапливались и наконец дали индустриальную революцию» – примерно так писали учебники истории моего детства.

Концентрированным предъявлением второго уравнения на конференции стал доклад Ярослава Бекиша, точнее – график изменений климата. Вот температура на планете в таком-то году, вот в другом, вот в этом году… Длим график в будущее и видим экологическую катастрофу через несколько десятков лет.

Способ определения будущего через прошлое имеет солидную историю и много приверженцев, даже не всегда осознанных. Это же уравнение применяли и другие.

Это и Ирина Дубенецкая. «Будычыня заўсёды хаваецца ў мінулым. Пачатак задае сістэму каардынат усяму развіццю, усёй рэчаіснасці, якая з яго вынікла», - рассказывала она «Журналу». На конференции Ирина начала рассуждение о будущем с 5000 года до нашей эры).

Это и Михал Анемподистов. «Каб прагназаваць будучыню, трэба ведаць, хто мы такiя» – сказал Михал и начал с геоморфологии, поставив тем самым будущее в зависимость от геологической истории планеты – пожалуй, рекорд в применении этого уравнения, глубже в прошлое не удалось уйти никому.

Это и Иван Сухий – его доклад выстроен как продление уже наблюдаемых тенденций.

Это и Павел Барковский. Первый же его тезис: «Прагнозы магчымыя. Чалавек можа планаваць сваю будучыню сыходзячы с таго, што ён ведае пра сваё цяперашняе».

Вновь пояснения.

Иван Сухий создаёт утопию а ля Остап Бендер, продлевая в докладе самые приятные тенденции современности, Павел Барковский говорит о настоящем как основе для будущего. В следующем подразделе мы будем знакомиться с новым уравнением, где будущее выводится из настоящего.

Но о докладах Сухий и Барковского в следующем разделе не будет ни слова. Отчего так? Оттого что принципиальным для того уравнения, которое мы рассматриваем сейчас, является тип связи причина-следствие. Именно о причинно-следственных цепочках говорит Павел, обосновывая свой тезис о возможности прогнозов. Прошлое (или настоящее, понимаемое как прошлое по отношению к будущему) есть причина будущего (или настоящего, понятого как будущее, если рассуждать от неолита).

Но это не значит, что будущее предрешено. Зависимость, описываемая уравнением, не жёсткая. Мы можем корректировать тенденции, которые спрогнозировали, поясняет Павел Барковский.

«Будычыня не прагназуецца, а ствараецца» – говорит Ирина Дубенецкая в интервью. Переменная W_s из первого уравнения, как видим, продолжает скрыто работать.

Действительно, есть в прошлом и настоящем такой фактор, как воля субъекта? Есть. Значит, он тоже влияет на будущее. Значит он тоже – причина в цепочке причинно-следственных связей. Всё это можно было бы как-то отразить в формуле, но мы договорись не усложнять.

Уравнение x = P_N – одно из самых влиятельных. Но расшатать его можно уже знакомым приёмом: спросив, чему равно P_N. Или иначе: что определяет наше понимание прошлого?

И вновь: в этом месте можно прочесть курс лекций по философии истории, проследив все нюансы проблематизации объективности. Я же просто расскажу про учебник угаритского языка Ирины Дубенецкой её собственными, когда-то записанными на мой диктофон словами:

«Прафесар даў мне падручнік і кажа: “Праўда, ён яшчэ 1965 году”. Я засмяялася: “Ну, угарыцкая мова ж не памянялася з 1965 году?”. Справа ў тым, што ўгарыцкая мова знікла ў сярэдзіне другога тысячагоддзя да нашай эры. Дзесьці паўтысячагоддзя аддзяляе самыя познія ўгарыцкія тэксты ад першых біблейскіх. Прафесар на маё пытанне нічога не сказаў. Толькі потым я зразумела, наколькі не мела рацыі. Бо тое, што выкладаецца, што напісана ў падручніках – гэта ж не мова, а нашае разуменне мовы. І гэтае разуменне вельмі памянялася з 1965 году».

Как менялось и наше понимание Возрождения, и артефактов палеолита, и происхождения человека, и геологической истории планеты, и возникновения вселенной. Можно, конечно, упереть руки в бока и заявить «Мы против переписывания прошлого!». Но честным людям приходится признать: прошлое не стабильно. То нас изгнали из рая, то мы слезли с деревьев. А у Божьих творений и представителей приматов очень разные перспективы. Нестабильное прошлое дает неясное будущее. Не лучше ли поискать другие уравнения, с более прочным основанием?

Формула третья. x = N_I

(где x – будущее, а N_I – понимание настоящего N в перспективе идеологии I)

— Мы выкрадем принцессу, и что дальше?
— По обстоятельствам.
— Ясно, откуда у вас золотая рука.

(Сезон 5, серия 6).

 

В применении этого уравнения были замечены Владимир Мацкевич, Андрей Егоров и Татьяна Щитцова, обнаружившая его у Абдираловича.

Строго говоря, в этом случае никакого будущего нет вовсе, и формулу следовало бы записать так, чтобы х оказался асимптотой (значением, к которому функция стремится, но никогда не достигает). Однако, во-первых, я понятия не имею, как её так записать, а во-вторых, мы очень удачно договорились не усложнять. Поэтому попробую объяснить словами, частично чужими.

«Будущее уже наступило» – несколько раз повторил Мацкевич (уверяя, что цитирует Ирину Дубенецкую). Инновации производятся в настоящем, и быть частью будущего – значит сегодня участвовать в процессе производства нового.

«Мы имеем дело с принципиальным акцентом на настоящем», – читает Щитцова Абдираловича. Его способ работы с будущим не предполагает интервенций, то есть полагания впереди идеала-цели, а допускает лишь «установление доминант», гибких ориентиров.

Приблизительно схватить это различие помогают навигационные метафоры: в одном случае корабль плывёт к маяку на мысе Горн (цель), в другом движется в направлении Южного полюса (конечной точки нет, но есть доминанта – полюс). Ещё одна стратегия прояснения – провести аналогию между доминантой и всё той же асимптотой. И, наконец, принцип работы доминант близок к тому, как по версии Андрея Егорова работают идеологии.

В отличие от Мацкевича и Щитцовой, Егоров о будущем говорил.

Идеологии – центральное понятие его доклада – позволяют ориентироваться в настоящем и к тому же служат опорной точкой для конструирования образов будущего, то есть формально выполняют две разные задачи. Но одновременно Егоров говорил, что сегодня идеологии уже не являются предметом веры, их условность и относительность признаётся, а значит, никто всерьёз не рассчитывает оказаться в том будущем, образ которого рисует идеология. Эти образы становятся условными ориентирами, направлениями, а не целями; способами движения, а не конечной точкой маршрута.

Третье уравнение выглядит относительно недавним изобретением, ещё не успевшим застыть в догму, как это случилось со вторым. Но и его разрушает всё тот же вопрос: чему равен N_I, откуда берутся доминанты, что определяет наш выбор идеологии, наконец, как рождаются идеологии?

Защитники третьей формулы могли бы сослаться на желания и волю субъекта, но мы уже знаем, что это ненадёжная опора. Более образованный автор обязательно рассказал бы вам здесь, какие ещё версии ответов на эти вопросы существуют. И я бы его с удовольствием послушала. Но пока таковой не объявился, попробуем двигаться дальше самостоятельно.

Cистема из уже представленных уравнений

— Мы превосходим их числом.
— Какое число больше? Пять или один?
— Пять.
— Пять (показывает раскрытую ладонь)… Один (показывает кулак)! Единая армия, стоящая под единым началом, с единой целью. После смерти Безумного Короля у нас нет цели. Теперь у нас куча армий, у каждого, кто готов платить. И у всех разные цели.

(Сезон 1, серия 5)

 

Задача «представить способы мышления о будущем на конференции Летучего университета» выполнена: у нас есть три уравнения. Однако, как видим, им всем не хватает прочного основания. Но ничто не мешает нам поискать идеи для новых.

Из доклада Ольги Оришевой мы узнаём, что вообразить нечто – значит совершить эпистемологический акт. Это даёт возможность ввести в игру новое основание будущего.

Основа эпистемологических актов – различения и системы различений. Добро и зло, верх и низ, белое и чёрное и т.д. – вот точки отсчёта, материал построения идеологий, базис нашей картины мира. Они делают возможной ориентацию в мире как таковую (третье уравнение), они редко изобретаются с нуля, почти всегда наследуются, и в этом смысле прошлое, безусловно, определяет будущее (второе уравнение), они могут влиять на желания, например, различение полезного и вредного (первое уравнение).

Ещё не построив новой формулы, поспешим с вопросом: что определяет различения, чему равна новая переменная?

О, здесь могла бы выстроиться очередь из желающих рассказать о звёздном небе у Канта, плясках туземных племён у Дюркгейма (далее везде). Война за правильный ответ идёт очень давно, её отголоски слышны повсюду. Одна из версий ответа прозвучала даже на конференции Летучего университета, где самого вопроса не ставили.

Игорь Бобков, решая в своём докладе другие задачи, невольно затрагивает и эту. Он призывает «придумать общее будущее», и при этом не видит необходимости обосновывать то, что будущее вообще может быть придумано.

За его спокойной уверенностью стоит одно из классических решений: откуда берутся различения? – мы их придумываем. Цепочка уравнений упирается в иррациональную магму интуиции. Это не означает, что мы вновь вернулись к свободной воле субъекта: интуитивные прозрения вне воли, они случаются, их претерпевают. Это выводит за рамки объяснения через прошлое: интуиция рождает новое. Это и не ориентирование на основе имеющихся доминант, напротив, это момент смены доминант. Мы получили новое уравнение, с новым основанием. Хорошо оно лишь своей честностью: опора на интуицию даже не претендует на прочность.

Плохо оно всем остальным. Поиски прочного основания для понимания будущего не только увлекательная игра, они имеют и вполне прагматическую цель. Прочное основание помогает убедить других присоединиться и строить то же самое будущее, не мешая друг другу. Основание на интуиции не даёт этого сделать: восклицание «я художник, я так вижу!» оказывается уважительной причиной, чтобы одним ударом развалить почти готовое совместное целое.

Все основания недостаточны, непрочны, ненадёжны. Но мы можем обойти проблему, если оставим поиски лучшего уравнения и найдем способ объединить эти, объединив тем самым людей с разными версиями будущего. Мы должны сделать то, что в математике достигается простым добавлением фигурной скобки, знака системы уравнений.

Но что означает эта скобка в мире вне математики? Что именно мы должны делать? На конференции звучали решения.

Ответ Игоря Бобкова и Татьяны Щитцовой – совместное творчество. Но что должно собрать нас для него?

Ответ Андрея Егорова – альянсы в регионах совпадения идеологий. Но что делать в случае противоречий?

Ответ Павла Барковского – диссенсус. Но как добиться консенсуса по поводу жизни в диссенсусе?

Ответ Михала Анемподистова – красивый пиар. Тут действительно нечего возразить, при условии, что пиаром займётся сам Михал.

Кроме того, у нас остаётся успокоительное «смерджится!» от Михаила Боярина.

Воля читателя – выбрать одно из них или предложить своё. Я же хотела бы завершить не обзором наличных ответов, а указанием места, где такие проблемы уже решались, и указанием способа, которым они решаются сейчас.

История знает период, когда группы людей сосуществовали, имея совершенно разные системы координат, подчиняясь разным законам, ориентируясь на взаимоисключающие ценности. Это Средневековье, когда монах, студент, рыцарь и еврей-торговец толпились на одной и той же грязной улочке. Это время проверки способов объединения: войн, альянсов, идеологий (христианство). Средневековье как-то решило свою проблему – оно закончилось. Как? Возможно, более образованный автор вам и расскажет…

Но вряд ли когда-то найденное решение сработает сегодня. Сегодня – это время, когда найденное решение перестало работать и нужны новые. А значит, Средневековье должно быть прожито заново.

Параллели со Средними веками проводили многие, от Бердяева до Эко. Последние 25 лет Средние века стали интересны ещё и тем, что вошли в моду не только среди философов. Весь мир играет в игры и смотрит сериалы на средневековые мотивы, а исследователи предлагают объяснения этой популярности. Вбросим в копилку ещё одно.

В арсенале методов общественных наук, к досаде самих учёных, нет эксперимента. Эксперименты над людьми запрещены по этическим соображениям. Теоретикам приходилось выкручиваться, обходясь собственной фантазией. Так появились первые романы-утопии. Потом разделение труда взяло своё, фантазия осталась уделом писателей, но методом осмысления социального устройства быть от этого не перестала, просто метод перестал считаться научным.

XXI век принёс свои новшества. Среди них – компьютерное донорство. Каждый может предоставить свой ПК для решения большой задачи, требующей огромных мощностей, вроде расшифровки генома человека. Когда процессор ПК слабо загружен, машина простаивает, к ней подключается через интернет научный центр и использует свободные мощности для своих целей. Но если компьютерное донорство – осознанно применяемое решение, то аналогичный процесс в сфере фантазии, кажется, не очень отрефлексирован.

Популярность романов Толкиена и сериала «Игра престолов», бесконечное разыгрывание средневековых мотивов в виртуальной реальности компьютерных игр, на полигонах ролевиков и реконструкторов – это донорство воображения. Уже не Томас Мор у себя в кабинете, не писатель-фантаст за письменным столом проводят эксперимент, строят образы иного будущего. Это делает сеть.

Причём она обращается именно к Средним векам – времени, решавшему те же проблемы. Эпоха, когда монах, студент, рыцарь и торговец толкали друг друга локтями на узкой улочке, становится проекцией времени, в котором войны больших идеологий выродились в фейсбук-склоки консерваторов и ЛГБТ-активистов, «укропов» и «ватников». Мы толкаем друг друга локтями оскорблений, мы живем в направлении разных будущих, высчитанных по разным формулам и ищем то, что соберёт нас в целое, ищем всем миром, проживая Средневековье заново.

Игры и сериалы – вот точка, в которой воображение делает свою работу по осмыслению будущего, вот метод, которым оно ищет новые способы сборки. Так что пока мы подбираем новые способы думать будущее, самая современная форма мышления о нём готовит к выходу свой очередной сезон. Я об «Игре престолов», разумеется.

И да, это значит, что самая значимая для осмысления будущего часть этого текста – эпиграфы. Так что если вы их вдруг пропустили – напрасно.