Политика

Евросоюз и беженцы. Стоит ли Европе строить забор

Я не считаю, что премьер-министр Венгрии Виктор Орбан мудак, потому что построил забор. Очень странно, что внешняя граница Шенгенской зоны была больше похожа на ведерко без дна, чем на границу. Я считаю, что Орбан мудак, потому что он построил забор – и на этом закончил. Вместо того, чтобы помочь людям в беде, решением Орбана (слава богу, что не всего венгерского народа) было просто построить забор и заставить их гнить на нейтральной полосе между Венгрией и Сербией в начинающуюся балканскую осень.

Я не считаю, что Шенгенское пространство накроется. Откат к национальным границам был бы просто дорогим, как с точки зрения необходимости возводить инфраструктуру с нуля (между Австрией и Германией, к примеру, пограничных терминалов почти не осталось – все снесли; между Польшей и Литвой терминалы есть, но пустуют и гниют), так и с точки зрения замедления торговых потоков, что повлечет за собой падение ВВП, потерю рабочих мест и спад зарплат.

После первого греческого кризиса 2008 года, когда выход Греции из еврозоны мог действительно пошатнуть валютный союз, ЕС консолидировал принципы принятия решений и управления зоной евро, превратив управление из де-факто совета национальных банков в прототип полноформатной валютной унии. Именно это позволило в 2015 году министру иностранных дел Германии Штайнмайеру очень уверенно отправлять греков в драхму.

Освещение тогдашней реформы управления еврозоной сопровождалось истериками репортеров, кричащих о последних днях Помпеи – прям как сейчас кризис беженцев. Но валютный союз был укреплен, евро остался и – о ужас! – даже распространился на еще четыре страны. Государства, ранее демонстрировашие разные позиции, таки договорились. И сейчас договорятся – об общей охране границ Шенгенской зоны. Так что не надо будет удивляться, если на польско-беларусском ее участке появятся немецкие или итальянские пограничники. Договорятся и о ее укреплении. Если надо – переголосуют большинством, как переголосовали четырех диссидентов из Восточной Европы по вопросу о распределении беженцев.

Я считаю, что Евросоюз имеет моральную обязанность принять людей, которые действительно убегают от насилия, пыток и смерти – я про сирийцев, эритрейцев, частично афганцев, рохингья (список можно продолжить).

И даже не потому, что в определенном смысле этот кризис есть следствием накопившихся за колониальный и постколониальный период противоречий (а именно европейские державы были основными колонизаторами).

Нет – в силу того, что в 1930-х европейцы бежали в Марокко и Алжир от армий Гитлера. В силу того, что в 1940-х Иран дал пристанище десяткам тысяч поляков. В силу того, что Австрия стала убежищем для тысяч венгров, покинувших страну после восстания 1956-го, Германия должна была принять сотни тысяч, выселенных из Чехословакии и Польши, Франция и Швейцария выталкивали евреев, бежавших из Германии, жить на межграничную полосу – список можно продолжать бесконечно.

Слишком коротка нынешняя мирная история континента, чтобы забывать о середине 20-го века.

Не надо путать этих беженцев с экономическими мигрантами из безопасных стран, чей список ЕС уже согласовал и которых теперь можно будет в ускоренном порядке возвращать назад – я говорю только о тех, кто действительно убегает от войны.

Я не считаю, что Европа погибнет и ассимилируется. Германия приняла огромную волну турков после Второй мировой войны, Франция –  алжирцев после войны Алжира за независимость, Швеция уже годы принимает больше всех беженцев на душу населения, чем любая другая страна Евросоюза.

Количество мусульман ни в одной европейской стране не превышает 8% (в Германии). Если бы мусульмане настолько не ассимилировались, как об этом кричат москвичи, которые сами упорно не замечают толпы на молитве на курбан-байрам на центральных улицах российской столицы - то где в Европе зоны шариата и почему европейское общественное мнение скорее за чем против беженцев?

 

Я не считаю, что нужно снимать кресты с публичных зданий, чтобы не провоцировать конфликты – все-таки история современной Европы никак, совсем никак не представляется без христианства. И я не считаю, что приезжающих в Европу нужно немедленно одевать в западную одежду, запрещая все, что напоминает об иной культуре приезжего: все же программы интеграции (язык, учеба, помощь в поиске работы) работают гораздо лучше, чем запреты. Если мусульмане настолько не интегрируются – неужели европейцы такие мазохисты? Если крест в муниципалитете вызывает, как считает французское правительство, такую волну недовольства – то почему же Италия и Испания до сих пор не сожжены? Там кресты везде.

Не преувеличивайте агрессивность мусульман. И не унижайте себя боязнью обидеть.

Я считаю, что континент в 500 миллионов человек вполне в состоянии принять 500 тысяч беженцев – одну тысячную от своего населения, особенно при наличии – и реальной работе! – программы расселения равномерно по всему Евросоюзу.

Я считаю, что неучастие в общей политике распределения беженцев некоторых восточноевропейских государств – позорище. Еще 25 лет назад эти государства требовали от Западной Европы солидарности, 25 лет они стремились в объединенную Европу, проходя пять лет в один за счет инфраструктурных фондов ЕС, которые были щедро открыты для новых участников европейского проекта. И вдруг, когда один из участников старого ЕС (Германия) потребовал помощи – нет, тут мы постоим. Solidarity is an einbahnstrasse in this part of the world, wissen Sie...

Я очень надеюсь, что разум возьмет верх, ЕС умудрялся проголосовывать и более спорные вещи. Потому как если Восточная Европа продолжит заявлять, что «солидарность – это улица с односторонним движением», то есть “мы имеем право мигрировать, а чурки маст гоу хоум” – то Европа Западная вполне может положить болт на солидарность с Востоком перед угрозой России. Что, в итоге, будет только на руку только господину Путину.