Арт

«Дикая». Путь к себе и от себя

Фильм «Дикая» рисковал показаться совсем уж плоской голливудской поделкой для любителей творчества Риз Уизерспун. Снятый по документальной книге, рекомендованной Опрой Уинфри в качестве обязательного чтения, он и метил на средний уровень поп-психологии. В краткие сроки и на доступных примерах помочь читателям обрести свое истинное я, сильное, цельное и гордо смотрящее в будущее – всего-то делов.

С экранизацией записок путешественницы Шерил Стрейд вышло все почти, но не совсем так. Продюссировать фильм взялась сама Уизерспун, у которой, видимо, уже в печенках сидит ее амплуа классической блондинки из анекдотов. Ее желание наконец замахнуться на серьезный материал для актерской работы вкупе с режиссурой Жана-Марка Валле сделали свое дело – фильм получился не только вполне смотрибельным, но и задающим вопросы.

Можно ли оставить проблемы дома, уходя в горы, в лес, в пустыню? Всегда ли в конце трудного путешествия ты приходишь к более «чистому», сильному себе, с которым и дальше по жизни идти будет легко и радостно? Как отличить побег от реальности и непосредственное столкновение с ней?

Главная героиня фильма, Шерил Стрейд, отправляется в пеший поход по хребтам Каскадных гор, проходя по знаменитому пешему маршруту Pacific Crest Trail не от нечего делать: после смерти матери она начинает употреблять наркотики, пускается во все тяжкие, делает аборт, теряет любимого мужа. Самоуважение валяется где-то ниже плинтуса, что и заставляет ситуацию воспроизводиться бесконечно. «Я никчемная – вот буду вести себя соответствующе». Силы воли притормозить спуск вниз не хватает, а психотерапия не помогает. Полная перезагрузка головы с помощью длительного одиночного похода – последнее, на что уповает Шерил.

Как и многие фильмы о путешествиях, этот фильм совсем не о путешествии. Главным в нем оказываются совсем не перипетии сложного пути и экстрим. Путь Шерил тяжел, но посилен для простого смертного – здесь необходима выдержка, а не сверхспособности. Из потенциальных врагов – змеи, которые, к счастью, не жалят, и случайно встретившиеся мужчины, которые, к счастью, не насилуют. Питание сырой кашей, изменяющийся рельеф и погодные условия, стертая рюкзаком кожа и вырванный из пальца ноги ноготь – пожалуй, и все физические лишения, которые терпит героиня фильма во время своего похода.

Некоторые «проблемы» путешественницы в фильме слегка обескураживают: громадный рюкзак Шерил оказывается карикатурно перегруженным. В нем, кроме снаряжения, – еще и книжки, здоровенный блокнот для записей, дезодорант и бритвенный станок. Не хватает разве что фена. Ботинки оказываются на размер меньше, чем надо. Газ для горелки – не тот.

Если судить по этому внешнему, «походному» пласту повествования, можно сказать, что фильм чудовищно затянут и ему страшно не хватает драматичности. Тем не менее, реальная драматургия происходит в голове героини – в виде флешбеков, вспыхивающих в сознании Шерил.

Главная тема этих флешбеков – утрата матери и последующий кризис в жизни девушки. Солнечная, любящая мать в исполнении одной из любимых актрис Дэвида Линча, Лоры Дерн, – полноценный и не вторичный герой этой драмы выживания и поиска себя. Все очень по-американски. Мать-одиночка без особого образования, поднимает двух детей, не позволяя себе печалиться от неудавшейся личной жизни и безденежья. Даже с онкологическим приговором она умудряется сладить, умирая, не поддавшись черному водовороту уныния. Шерил, напротив, срывается. Отношения матери и дочери продолжаются и спустя годы, в горах и пустынях, вскрываясь по следам то приятных, то мучительных ассоциаций.

Утраты не забываются, а аккумулируются – говорит фильм. Каждая новая утрата – это перезагрузка прошлых утрат, но еще с довеском свежей боли. Так и с трудностями, которые встречают Шерил в походе – они лишь напоминают ей об уже пережитом. Страх встретить хищника в темноте – всего лишь слабый отголосок страха, пережитого, когда матери был поставлен онкологический диагноз. Отчаяние от потери ботинок (теперь босыми ногами по скалам) – лишь отголосок того бессилия перед судьбой, которое девушка ощутила после смерти матери.

«Семейственность» всех сюжетов и психологического развития героев свойственна американскому кино чуть ли не больше, чем психоаналитической традиции как таковой. Шерил в фильме – продукт своих семейных обстоятельств, которые объясняет всё – все страхи, все попытки переключиться от боли с помощью наркотиков и секса. Неудавшийся брак – тоже результат травмированности Шерил-ребенка. Поход же внезапно делает из нее взрослого человека – ее инфантильное поведение на приеме у психотерапевта резко контрастирует с ответственностью и серьезностью, которые вдруг включаются в ней на Pacific Crest Trail.

Поэтому, по большому счету, фильм еще и об Америке – ее целительных бескрайних просторах, горах, секвойных лесах, пустынях и разнообразных дружелюбных и отзывчивых людях, которые встречаются Шерил Стрейд на ее пути.

Бывшая гламурная блондинка Риз Уизерспун преображается весьма «по-пионерски» - дикая природа идет ей больше, чем макияж. Собранная, открытая к любому опыту Шерил успевает не только помогать таким же одиночкам, идущим по трассе, но и оставлять философские послания в специальных путевых книгах, разбросанных по маршруту, читать перед сном поэзию. Лечащая сила слова и дела как бы восстанавливает цельность личности девушки и шлифует ее до блеска. Шерил Стрейд – эдакий анти-Пруст, зацикленно воссоздающий в памяти волнующие эпизоды. Только Пруст делал это без надежды излечиться от них, а, напротив, погружаясь в негу и боль в комнате, оббитой звуконепроницаемой пробкой, искал бесконечного повторения. Американский вариант поиска утраченного времени и себя сугубо прагматичен: было плохо, должно стать хорошо.

На завершающих минутах фильма Шерил произносит монолог, в котором надеется, что уже почти смогла «забыть себя». В русском переводе фильма английский глагол «forget» переведен как «прощать», «forgive». Может быть, прощать и означает всегда только забывать. А простить себя – значит перестать нести себя старого как лишний груз в рюкзаке, и потерять его где-то в Каскадных горах. Можно ли вырвать «лишнее» из памяти, как вырывает Шерил уже пройденные ей части карты из путеводителя?

Радужный финал ожидаемо врет зрителю. Желание вырвать и выбросить – утопично.

Сияние просветленного сознания – приятный пост-эффект изматывающего диалога с самим собой. Вести который вполне можно, глядя в белую стенку, беседуя с психотерапевтом, таская мешки с цементом или сочиняя роман. Результат не гарантирован ни в одном из этих случаев – можно бесконечно остаться в плену нераспутываемых мертвых петель. Поэтому не стоит спешить паковать в рюкзак симпатичные девайсы, купленные в «Экспедиции», томик Льва Толстого и молескин для записей посетивших вас откровений. Вполне возможно, что вместо встречи со своим «подлинным я» вы всего лишь подхватите простуду и сотрете пятки в кровь. А может быть, встретив себя, ощутите, что не хотите иметь дело с собой ничего общего.

Впрочем, нельзя исключать и обещанного в фильме «Дикая» озарения. Но оно – счастливый миг облегчения, а не новый супер-режим существования. «Я» – это в том числе тяжелое бремя вины и обид. Историю нельзя уничтожить, ее можно лишь пересказать таким образом, чтобы постыдное, ужасное и непостижимое утратило свою зловещую силу.

Рюкзак памяти можно только перепаковать. Так, чтобы острые предметы в нем не слишком впивались в плоть.

 

Фото: Кинопоиск