Арт

Бытонавтика развитого авторитаризма. Грезы молодости в отражении фестиваля Cinema Perpetuum Mobile

Кадр из фильма «Жвачка со вкусом свинины», редиссер – Константин Грицук

 

Этот год станет определяющим для новейшей беларусской истории. И даже не из-за скандала с битьем посуды, безуспешно затеянного властями с восточной метрополией, в попытках оттянуть продажу государственного суверенитета. Триллер национального уровня по сути является итогом того, что началось в далеком уже 1994 году.

Праздник или трагедия, юбилей или поминки – дихотомия прекрасная и ужасающая одновременно. Хотя бы потому, что заставляет задуматься: с чего мы начинали и к чему пришли. Чем прошедшая четверть века запомнится еще «советским» людям, сросшимся с воспоминаниями о дефиците и верой в справедливый социализм, и молодому поколению, сбежавшему от творящегося абсурда в цифровое подполье соцсетей и мессенджеров? Время рефлексии уже стучится в дверь, и первые его плоды на вкус горьки, как дикая полынь.

Первая попытка непредумышленного анамнеза прилетела от музыкантов. Минчане из «Петли Пристрастия» – последние искренние постпанки на постсоветском пространстве – на эзоповском языке метамодернизма показали наш нынешний быт во всей его блеклости, аморфности и звенящей пустоте. Их новый альбом «Гул» начинается с ритмичного боевика «Бытонавтика». В нем лирический герой фронтмена Ильи Черепко-Самохвалова, изо всех сил сражающийся с хаосом экзистенциальности, заключает: «Этот тёмный домострой – почти чума бубонная».

Мир внутренних терзаний и надежд – последний бастион беларусов, сопротивляющийся идеологическому насилию и политическому мракобесию. Музыкальная волна беспросветного сплина срезонировала в беларусской программе Cinema Perpetuum Mobile. Непотопляемый кинофестиваль, существующий вопреки желчной культурной среде, в этот раз умудрился наскрести самую монолитную в идейном плане программу за последние годы. Магистральным ее мотивом стали – вот сюрприз! – личные переживания авторов, в основной массе непрофессионалов-экспериментаторов, взявшихся за камеру не из абстрактной любви к кино, а с целью что-то доказать себе и окружающим.

Точкой входа в этот порожденный окружающим миром аудиовизуальный нарратив становится двухминутная работа Юры Лэтнера «Рожденные в тени» –  мотивирующее видео-эссе о необходимости идти за своей мечтой.

Эстетское по форме, оно оказывается абстрактным и претенциозным по содержанию. И в этом стыкуется с подростковой драмой Евгения Лыткина «Школа». История о хулигане-подростке, попавшем в спецшколу после угона чужого автомобиля в компании с авантюрной подругой, снята под патронажем благотворительной организация. Работа больше напоминает отчеканенную социальную рекламу, в которой горемычного героя ждут чудеса перевоспитания и счастливый финал.

Интерес здесь вызывает не столько само кино, сколько декорации, в которых оно снималась, – настоящее исправительное учреждение, учащиеся которого появляются в массовке. История любого из них оказалась бы намного витальнее написанного сюжета «Школы», но авторы вынуждены были снимать игровое кино вместо напрашивающегося документального – и определенно проиграли.

Другие работы уходят в исследование персональных забот авторов. В «ТеЛе» Юрий Семашко проводит блестящий файтинг (в том числе и на мечах!) между кучерявой девушкой и аморфной сущностью в черном костюме, чтобы показать психологическую борьбу с внутренними слабостями.

В «Моем инопланетянине» выпускница Академии искусств Алена Ясинская экранизирует и вовсе личный дневник подростка, отправившегося в деревню Вязынка со своей подругой. Пока герои бегают по вечерней железнодорожной платформе и ищут, где заночевать, парень за кадром рассуждает о достоинствах своей спутницы и невозможности секса между ними. Авторская искренность точно попадает в нерв поколения миллениалов, у которого есть четкий запрос на доверительную беседу по душам, поскольку, по мнению социологов, им тяжело выстраивать интимные отношения со сверстниками.

В двух других зарисовках режиссеры пытаются преодолеть страхи и сомнения. В черно-белом этюде «Монстре» Павла Друзика неизвестный человек пугает людей, скрывая по уродливой резиновой маской собственные «неснимаемые» фобии.

В анимационной «Безголовой» Дарьи Трублиной история заметно комедийная – о лихой девочке, разбившей коленки во время катания на роликах. Чтобы не заплакать перед толпой людей, ей придется совладать с собой.

Продолжает игривое настроение комедия «Жвачка со вкусом свинины» Константина Грицука. В ней главного героя терзают со всех сторон. Во сне – кошмары о голове свиньи и любимой девушке, которая пытается зарубить его топором, а наяву – работодатели, ищущие халявного работников. А тут еще и любимая газировка из магазинов исчезает. В общем, во всей фрейдистской кутерьме и абсурдной бытовухе герою придется разобраться, примирившись с несовершенством этого мира.

Из общей массы выбивается экспериментальное эссе «Банальность зла». Это скорее даже не фильм, а визуальный перформанс, призванный объяснить концепцию американо-израильского философа Ханны Арендт о морали нацистов, участвовавших в Холокосте.

Но самое интересное и, пожалуй, смыслообразующее кино угодило во внеконкурсную область. Здесь показали двухчасовой альманах с ироническим названием «Драма», принадлежащий конгломерату молодых режиссеров: Никите Лаврецкому, Юлии Шатун и Алексею Свирскому. Все они успели в разные годы покорить национальную программу «Лістапада», но в прошлом году «Драма» так и не смогла пройти экспертный фильтр главного беларусского кинофестиваля. Был в этом момент цензуры или картина просто не попала в настроение отборщиков – точного ответа не знает никто. Очевидно лишь, что выбранный авторами концепт – съемка одной недели своей жизни – оказалась необычным вызовом не только для самих режиссеров, но и для их зрителей.

Начинается фильм с «семейной» комедии – документального наблюдения за совместной жизнью Никиты Лаврецкого и его подруги Ольги Ковалевой. Известный как адепт американского мамблкора (постановочного кино, снятого в естественных условиях непрофессиональными актерами), режиссер умудряется вопреки предубеждению сделать самый зрительский эпизод из всего альманаха. У Лаврецкого получается очень органичный и задорный ромком, который зиждется на харизме его подруги. Ольга очень живо реагирует на эксцентрические выходки своего партнера, раздавая саркастические оплеухи направо и налево, не забывая после вербальных баталий примирительно целовать его в лоб.

Эта работа прямо отсылает к одной из предыдущих работ Лаврецкого – «Несколько сцен с моей девушкой Олечкой Ковалёвой», но явный самоповтор здесь скорее работает на благо, чем во вред. Магия кино рождается мгновенно – и тут остается только определиться, игровая у него природа или все же документальная.

Не брезгует самоцитированием и Алексей Свирский. Созданный им эпизод (наиболее сентиментальный по духу) состоит из тоскливых разговоров в кафе и по телефону с девушкой, зимних панорам минского спальника. Режиссер уже заряжал поэтической хандрой в своей дебютной работе «Май», и использует свой наработанный эстетический инструментарий без изменений и в этот раз.

Куда более решительно действует женская сторона «Драмы» – Юлия Шатун. Ее эпизод, занимающий чуть больше половины всего хронометража альманаха, представляет собой повествование, состоящее из четырех монтажных склеек (на самом деле их чуть больше). В первой сцене Юля вместе с братом пьют пиво на вокзале и болтают обо всем на свете, во второй автор идет от метро домой, в третьей – обедает у зимнего окна, в четвертой – работает за компьютером в компании коллег по офису.

Ощущение времени – примерно так можно объяснить идею автора, предлагающей смотрящему ощутить всю невыносимую тяжесть собственного бытия. Шатун доводит до травматичного совершенства эстетическую форму, интуитивно найденную ею в дебютном фильме «Завтра» о жизни милой, но безработной семьи провинциалов. Кино здесь служит не развлечением, а настоящим испытанием, которое придется терпеть, скрепя сердце и скрежеща зубами. Автора можно похвалить за смелый подход к творческому процессу, что, впрочем, не снимает вопроса о его целесообразности. Неподготовленная местная публика к столь радикальным экспериментам точно не готова, а до искушенных «медленным кино» Лава Диаса или Лисандро Алонсо европейцев картина вряд ли дойдет. Стоит ли, в таком случае, игра свеч?

Любительское кино в Беларуси все больше вязнет в трясине саморефлексии и экзистенциального взгляда на действительность. Универсального рецепта, как выйти из этой коллективной анемии, не существует – для этого должно ожить само общество. Но у кинематографистов есть право выбирать: или погружение в комфортную хронотопь вместе со всеми – или сопротивление, с попытками всплыть на поверхность. Легче будет вряд ли. Но интереснее – уж точно.

Победители Cinema Perpetuum Mobile-2019

Анимация – «Лицо Шарлотты» (реж. Valentin Riedl, Frédéric Schuld), спецупоминание – «Рабочее время» (Pawel Walendowski, Oscar Carrier Sippy)

Игровое кино – «Подушка с лицом» (реж. Péter Vácz), спецупоминание – Profit (реж. Miro Drobný)

Беларусская программа – «Безголовая» (реж. Дарья Трублина), спецупоминание – «Мой инопланетянин» Алена Ясинская и Анна Полупанова.

Документальная программа – «Рита» (реж. George Danopoulos)

Читайте дальше:

Cекс, упыри и Янка Купала. Чего ждать от беларусского кино в 2019 году

Идет волна! Десять режиссеров, за которыми будущее беларусского кино

Cарказм, усталость и депрессия. Какая реальность заботит беларусов