Жизнь

Беларусская стабильность

Любая власть – это в первую очередь язык. Способность называть вещи несвойственными им именами, причем делать это так, чтобы за тобой совершенно искренне повторяла вся страна.

Мы помним, с какой детской непосредственностью государство, развязавшее войну в Афганистане, помещало на плакаты, фасады домов и почтовые марки фразу «Миру — мир». И мы все, советские школьники, искренне повторяли ее, полагая, что нет более мирных людей, чем советские граждане на всей планете Земля, а то, что родной СССР наклепал столько ядерных боеголовок, что с их помощью можно превратить в пыль не только Землю, но и все планеты Солнечной системы, так это исключительно для того, чтобы милитаристы из США первыми не напали на нас.

В этом смысле самым гениальным достижением той системы, которая установилась среди наших болот, полей и лесов, является слово «стабильность». Социальный ареал его распространения повсеместен. Им пользуются не только травмированные телевизором товарищи, но и вполне себе мыслящие, способные к самостоятельным выводам интеллигенты.

Спроси такого, почему в Беларуси 20 лет одно и то же, и почему, главное, вот конкретно он, этот интеллигент, ничего особенно против этого не имеет, тот подумает, почешет голову и крякнет: «стабильность». И добавит что-нибудь про уверенность в завтрашнем дне, которой не станет в том случае, если Александр Лукашенко уйдет.

Каюсь, я и есть – тот интеллигент. Я много раз произносил что-то про «стабильность», в т.ч. – чисто для себя, чтобы объяснить явления, которые по-другому, без «стабильности», объяснению не поддавались. Я, собственно, и мыслил-то этой «стабильностью», я, как и многие в Беларуси, подспудно состоял из нее.

Но путешествия раскрывают глаза. Равно как и разговоры с другими людьми.

Итак, простой вопрос: что стабильного есть в нашей жизни?

Накопления? Деньги? Так это житель США может быть уверен в том, что через 15 лет, когда подрастут его дети, колледж будет стоить примерно столько же, сколько стоит теперь. Кто рискнет предсказать стоимость обучения в БГУ через 15 лет? В беларусских рублях? А? Почему же мы называем это стабильностью? Раз в три года для всей нации устраивают аукцион тараканьего забега по магазинам, с паническим сметанием с полок телевизоров и микроволновок, и это — стабильность?

Далее. Учеба, раз уж зашел разговор о ней. Она вроде как бесплатная и это признак стабильности. Но вот в Литве, например, она бесплатная по следующей схеме: государство предоставляет абитуриенту «кошелек» – т. е., дотацию, которую перечисляет напрямую в тот вуз, который абитуриент выбирает. Абитуриент никому ничего не должен, если выбрал дорогой и престижный вуз — доплачивает из того, что зарабатывает в «Чарли Пицце», если выбрал дешевый — благодарит своих родителей, налогоплательщиков.

Над беларусским студентом с первого курса висит дамоклов меч распределения.

Вы же помните про дамоклов меч? В 4 веке до нашей эры сиракузский тиран Дионисий предложил своему фавориту Дамоклу провести на его троне полный рабочий день, со всеми вытекающими полномочиями. Тот предсказуемо закатил пир и, на вершине веселья, устремил взгляд вверх и заметил зависший над ним обнаженный клинок, подвешенный на конском волосе. Что-то в этом есть от нашего конкретного типа стабильности, правда? То есть, вроде на сердце радостно от того, как ты устроился, но чуть дернись — хоронить будут в закрытом гробу. Пять лет учебы — это пять лет ожидания распределения, пять лет острого понимания того, что шаг влево — шаг вправо, и Старые Дороги примут молодого специалиста.

Затем — работа. Право на труд у нас гарантированно не хуже, чем в СССР, но сам метод этой «гарантированности» — совершенно советский. Называется это все «контрактной системой» и работает по тому же принципу тонкого конского волоска: контракт возобновляется каждый год и, при должной несговорчивости нанятого, этот волосок рвется вне зависимости от квалификации, опыта работы и образования. «Не продлили контракт» - эта формулировка знакома каждому читающему интернет. Возмутись по поводу того, что с кем-то не продлили контракт — и его не продлят с тобой. Такова тихая бунинская прелесть жизненных горизонтов.

И вот куда ты не кинь, насколько отдаленную от инструментов влияния государства область не возьми — везде у нас полная неуверенность в завтрашнем дне. Ну вот, допустим, любишь ты хорошие машины, есть у тебя такая страсть. И даже это у тебя завтра могут отнять введением совместных с Россией пошлин и повышением налога, выплачиваемого при техосмотре до неприличных размеров. Причем совершенно невозможно предсказать, когда и почему подобная мысль прилетит в чью-то управленческую голову. Ты можешь просто сидеть и бояться. И, собственно, все.

Или такая непоколебимая цитадель человеческого счастья, как дача. Яблони, теплица, новый шифер на крыше. Собственные «сотки» отгораживают тебя от государства, создают пузырь приватности. Но меч — он все там же. На конском волосе. Завтра близлежащее озеро может понравится какому-нибудь арабскому шейху, большому любителю соколиной охоты, и яблони, теплицу и даже новый шифер не спасет вообще ничто. Потому что шейх — стратегический инвестор.

Медицина? Вы думаете, что заболеете, и вас вылечат? А про нормативы использования памперсов для неходячих больных слышали? Давно были в поликлинике? Знаете, что там творится?
Налоги? Они меняются каждый год.

Правила игры в бизнесе? Их вообще не существует, главное тут — революционная необходимость и постоянно меняющийся список тех, кого желательно не трогать.

Да о чем говорить, проезжая мимо стелы «Минск — город-герой», постоянно забываешь нынешнее название этого проспекта: Машерова? Победителей? Или опять Машерова? А вы говорите, стабильность…

Единственная константа, которая тут есть — константа конского волоса и подвешенной на нем отточенной стали. И того чувства, которое в нас по этому поводу возникает. Все остальное — переменчиво, как порыв ветра, способный этот волос порвать.