Политика

«Беларусь провинилась перед всем постсоветским пространством»

2249 Вадим Можейко

Михаил Минаков на лекции в Минске. Фото: Сергей Гапон, Европейское кафе

 

Почему страны бывшего Союза так хотят в советское прошлое? В чем «вина» Беларуси и «предательство» Польши? Почему не работают санкции против авторитарных государств? И как вырваться из исторической колеи в европейское будущее? Ответы на эти вопросы «Журнал» искал на минской лекции украинского политического философа Михаила Минакова.

Польское предательство

– Каким большим и прекрасным казалось будущее, – вспоминает Михаил Минаков 1990-е.

Казалось, что на руинах советской модели может и должно вырасти свободное общество. Альтернативой тоталитаризму естественным образом была демократия. Однако сегодня, 25 лет спустя, всё это оказалось забыто. Напротив, мы черпаем из прошлого всё больше смыслов и символов.

Главный праздник – конечно, 9 Мая. Главные герои – ветераны (Крым и Сирия готовят достойную смену этого поколения). Украина уходит от советского – но оно все равно остается на передовой повестке дня (Запрещать ли компартию? Как проводить декоммунизацию, не большевистскими ли методами она идет?).

Когда-то казалось, что восточноевропейские страны соцблока окончательно и бесповоротно ушли от советского контекста. Но нелиберальные демократии Венгрии и Польши демонстрируют, насколько хрупки были трансформации их обществ и элит.

Вот, к примеру, что говорит о стереотипных европейских ценностях новый министр иностранных дел Польши Витольд Ващиковский: «Этот мир велосипедистов и вегетарианцев, пользующихся исключительно возобновляемыми источниками энергии и воюющий против любых проявлений религиозности, имеет мало общего с традиционными польскими ценностями».

По мнению Минакова, демодернизация и построение нелиберальных демократий – это взаимообусловленные факторы, а не причина и следствие: «Эти идеологемы обслуживают моменты предательства элит».

Он отмечает, что события в Польше – это не только предательство поляков, но и предательство всего постсоветского пространства, которое воспринимало (и воспринимает) Польшу, как пример и образец трансформаций.

Действительно, шоковая терапия Лешека Бальцеровича по-прежнему выглядит образцом успешной перестройки постсоветской экономики, перевода ее на рыночные рельсы. В этом контексте его приглашение в украинский Кабмин более чем разумно. Но когда смотришь на Польшу сегодня, то закрадывается подозрение: все ли было правильно во времена Бальцеровича, если это привело Польшу к нынешнему откату от свободы в сторону консерватизма и клерикализма?

История Модерна: от Колумба до Речи Посполитой

Модернизация – это техника и технологии; модернизация – это уверенность, что архаика обречена рано или поздно рассыпаться. Это Мартин Лютер и Реформация, это Христофор Колумб и эпоха Великих географических открытий, позже – лондонское Королевское географическое общество.

Михаил Минаков обращает внимание, что наш регион сыграл свою роль в истории модернизации. Это Речь Посполитая как республика и ее конституция, первая европейская и вторая в мире. Это развитие университетов – в частности, Киево-Могилянской академии и Виленского университета.

Но модернизация – это не только интеллектуальные искания в университетских стенах.

– Модерн запускается революцией, взрывом, – считает Михаил Минаков.

Именно так запустился советский, альтернативный вариант модерна – через Октябрьскую революцию как попытку воплощения на практике идей Маркса (Ленина, Троцкого, Сталина). Так или иначе акцент делался на технологическом аспекте модернизации – от «лампочки Ильича» и сталинской индустриализации до гонки вооружений и «мы покажем вам кузькину мать!».

При этом в советском альтернативном модерне не было места для индивидуальности – которая как раз и была двигателем модерна европейского.

После краха советской системы – не только политико-экономического, но и идейного – казалось, что альтернативный путь модернизации похоронен. Используя метафору Алексиевич: «красный человек» мертв и воскрешению не подлежит. Но, как выяснилось, «красный человек» в обществе, во всех нас, пережил геополитический крах и поднимает голову.

– Распад Советского Союза – это на самом деле создание 15 отдельных Советских Союзов, – печально замечает Михаил Минаков.

Модернизация – нелинейная и обратимая

Все эти события заставляют ученых пересматривать свои взгляды на модернизацию и строить новые теории.

К таковым относится работа профессоров политологии Ингельхарта и Вельцеля «Развитие и демократия: что мы знаем о модернизации». Она вносит несколько существенных дополнений в более ранние теории модернизации.

Во-первых, модернизация нелинейна. Она идет на пользу демократическим трансформациям, но не гарантирует их за определенное время: «При прочих равных условиях высокий уровень экономического развития, как правило, делает людей более терпимыми и доверчивыми, что повышает стремление к самовыражению и участию в принятии решений. Этот процесс не является детерминированным, и любой прогноз может быть только вероятностным».

Модернизация лишь «в долгосрочной перспективе приносит социальные и культурные изменения, которые повышают степень вероятности появления демократии».

К тому же модернизационные политические изменения не являются необратимыми. В качестве примера Михаил Минаков приводит «обратную колонизацию» ЮАР: после падения апартеида традиционные аграрно-племенные подходы победили белых англо-саксонских протестантов и их модернизационную культуру.

Во-вторых, связи модернизации с культурой и историей сложнее, чем казались. С одной стороны, модернизация и присущее ей экономическое развитие «обычно порождает более или менее предсказуемые изменения в убеждениях и ценностях общества», в частности «культуру доверия и терпимости, при которой люди дорожат личной свободой и самовыражением и ориентированы на активное участие в политике».

Михаил Минаков на лекции в Минске. Фото: Сергей Гапон, Европейское кафе

 

С другой стороны, вопреки классикам теории модернизации, она не нивелировала культурные, религиозные различия между странами. На практике не происходит такой глобальной вестернизации, которая ожидалась: «индустриализирующиеся общества в целом не становятся похожими на США. На самом деле, Соединенные Штаты сохраняют больше традиционных ценностей, чем многие другие общества с высоким уровнем дохода».

Извне модернизировать не получится

Еще одно переосмысление теории модернизации предлагают Дуглас Норт, Джон Уоллис и Барри Вайнгаст в своей книге «Насилие и социальные порядки». Собственно, социальных порядков в мировой истории звездные авторы выделяют два: порядки ограниченного доступа, они же естественные, и порядки открытого доступа. Различие проявляется в способе контроля над насилием.

В естественных государствах оно лимитируется через то, что в Беларуси называется вертикалью власти: построение системы патрон-клиентских связей, замыкающихся на «господствующей коалиции», которая распределяет ресурсы, создавая таким образом ренту. А в государстве открытого доступа насилие ограничено конкуренцией в экономике и политике, верховенством права, создании долгосрочных правил игры.

В этом смысле модернизация – переход государства из одного порядка в другой, и здесь авторы весьма сдержаны в оценках. Такой переход, по их мнению, происходит вовсе не обязательно, а если и происходит, то должен быть согласован с внутренней логикой развития этих государств (модернизацию нельзя навязать). При этом наименование закрытых систем «естественными» намекает, что таких государств большинство, а до XIX века ими были практически все.

Таким образом, ученые в последнее время смотрят на модернизацию и ее влияние с пессимизмом. Наш регион эти взгляды только подтверждает.

Историческая колея: никакой магии

Михаил Минаков приводит Россию как пример того, насколько демодернизация может быть сильной: «проект антимодерна, чье влияние весьма заметно».

Иначе, но не лучше обстоят дела и с нашей страной.

– Беларусь провинилась перед всем постсоветским пространством: именно здесь отрабатывалась эта модель, – считает Михаил Минаков.

Именно на нашем примере Москва и Киев учились, как строить вертикаль власти: поскольку в Беларуси не менялись элиты, то рабочая модель была построена быстрее, чем у соседей.

Украина же, считает Минаков, попала в историческую колею, застряла в прыжке из одной системы в другую, когда модернизация и демодернизация идут друг за другом циклами.

– Мы уже дважды прошли эти циклы, – отмечает Михаил Минаков, имея в виду циклы до «Оранжевой революции» и до Евромайдана. – И, похоже, мы заходим на третий круг.

Типичную схему этого украинского цикла Михаил Минаков описывает так. 18 месяцев элиты еще находятся под влиянием требований масс – экономических свобод и политической демократизации, – а потом «утопия уступает место циническому гражданскому духу», происходит  олигархизация; президент как арбитр равноудаляется от олигархов и формирует свое сильное окружение, и всё это плавно движется к авторитаризму. В это время демократические институты еще существуют, но их содержание уже совсем иное, это не более чем «фасадная демократия».

– Цинизм приводит к декадансу: оказывается, что защищать завоеванные свободы некому, – резюмирует Михаил Минаков. Но добавляет оптимизма: – Но нет никакой магии колеи, мы всегда можем начать сначала, обладая достаточным стремлением к свободе.

Что получается в результате демодернизации и как это победить

Каков же тот негативный опыт Беларуси, которому научился весь регион?

Михаил Минаков называет это «умным авторитаризмом». При такой системе вертикаль власти аккумулирует в себе совершенно разные, но все основные социальные институты: церковь, семью, бизнес: «Гражданский дух заменяется духом подданничества; вместо среднего класса – класс бюджетников».

Построение такой вертикали власти становится альтернативой демократическому принципу разделения властей. Формальные и неформальные институты в этой вертикали не совпадают: например, Администрация президента по функциям и содержанию работы фактически подменяет собой кабинет министров.

При этом институты, вписываемые в вертикаль власти, страдают, хуже выполняют свою основную функцию или утрачивают ее вовсе. Например, клерикализм – будь то его польский образец или российский – Михаил Минаков называет «антихристианским выражением лояльности к несвободе».

Что же можно противопоставить такой модели?

Если говорить о внешнем влиянии, то это активное взаимодействие с такими странами, содействие их экономическому росту – но никак не санкционный изоляционизм.

Ингельхарт и Вельцель описывают это исходя из внешней политики США относительно Кубы: «можно заключить, что экономическое развитие является фундаментальной движущей силой демократических перемен. Это означает, что Вашингтон должен делать все, что в его силах, для содействия развитию. Если, например, он хочет способствовать демократическим переменам на Кубе, то изолировать ее – контрпродуктивно. США должны снять эмбарго, содействовать экономическому развитию и укреплению социального взаимодействия и других внешних связей Кубы с остальным миром».

Уже продвинувшийся на этом пути пример – Китай: «Хотя многие наблюдатели были встревожены экономическим возрождением Китая, этот рост имеет в долгосрочной перспективе положительные последствия.

Под, казалось бы, монолитной политической структурой Китая возникает социальная инфраструктура демократизации. Пока [власти] контролируют армию и силы безопасности в своих странах, демократические институты на уровне государства не появятся. Но растущее давление масс в пользу либерализации уже начинает проявляться … В более широком смысле из теории модернизации следует, что Соединенные Штаты должны приветствовать и поощрять экономическое развитие во всем мире. Хотя экономическое развитие и требует сложной корректировки, но его долгосрочные последствия ведут к появлению более терпимых, менее ксенофобских и в конечном счете более демократических обществ».

Что же касается действий изнутри страны, то Михаил Минаков делает акцент на гражданское общество:

– В условиях фасадной демократии именно гражданское общество может вернуть страну на модернизационный путь. Акцент должен быть сделан на гражданском образовании, гражданских ценностях, гражданском духе.

 

Лекция Михаила Минакова «Постсоветская демодернизация: есть ли шанс выбраться из "колеи"?» состоялась в Минске 7 апреля 2016 года в рамках проекта «Европейское кафе – открытое пространство Европы» в сотрудничестве с галереей TUT.BY. 

Комментировать