Политика

Авторитарный реванш. Мифы об отношениях Беларуси и Евросоюза

1142 Андрей Егоров

Андрей Егоров. Фото: Андрей Александров

 

Евросоюз изменил свою политику. Европа готова терпеть нарушения прав человека в Беларуси и других авторитарных государствах. Во главу угла ставится устойчивость и стабильность в регионе, а демократия и права человека переживают кризис.

Авторитарный реванш

Сегодня права человека находятся в блокаде. Сам концепт (правозащитная деятельность, права человека) во многих странах атакован сразу по нескольким фронтам — это обстоятельство крайне важно для понимания ситуации с правами человека в Беларуси.

Мы чувствуем явный кризис демократии: третья волна демократии, начавшаяся в 1989 году, схлынула, мы вновь столкнулись с авторитарным реваншем. И Беларусь приобрела сомнительную славу страны, которая возобновила тренд: беларусские практики подавления гражданского общества, прав человека, финансового контроля сегодня технологически использует Россия и другие страны региона. Мы получили плохую славу изобретателя этих новых технологий, мы имеем то, что можно назвать авторитарным реваншем, как определил этот тренд беларусский философ Владимир Мацкевич.

Второй фактор — возвращение геополитики в политику. Это значит, что сегодня ценностный подход Запада к нашему региону отходит на другой план из-за обострений политических противоречий с Россией. На этом фоне значимость прав человека снижается.

В-третьих, есть кризис западного подхода «продвижения демократии» (democracy promotion) в переходных странах. Поставлено под сомнение, что демократические изменения позволяют решить проблемы стабильности и безопасности, на первый план выходит экономическое, социальное сотрудничество, демократия отходит на второй план. Такой поход попросту размывает понимание того, что политические права являются неотъемлемой частью любых реформ.

В-четвертых, в мире мы наблюдаем борьбу двух типов ответов на глобальные вызовы: ответ открытости миру и ответ закрытости от него. Мы видим, что Германия пытается открыто отвечать на самые важные мировые проблемы, тогда как другой подход демонстрируют США и Польша, которые стремятся закрыться и не реагировать на современные вызовы — начиная миграцией и закачивая глобальным потеплением. Закрытие во многом предполагает отказ от универсальности прав человека и разделение людей на группы с разными правами.

В-пятых, сама концепция прав человека испытывает кризис. Она перестала обеспечивать общую перспективу развития. Еще 50 лет назад права человека ни в одной стране мира не были реализованы в своей полноте и задавали горизонт будущего развития. С построением государств всеобщего благосостояния, основанных на принципах прав человека, в развитой части мира была достигнута полнота их реализации. В определенном смысле, для прав человека наступил своеобразный «конец истории». Сегодня для дальнейшего развития прав человека требует критическое и рефлексивное отношение к ним, прежде всего со стороны тех, кто стоит на базисе ценности всеобщности и универсальности прав человека.

Политика ЕС: стабильность и устойчивость вместо прав человека

Европейский Союз является основным «промоутером» и основным политическим актором, влияющим на ситуацию в Беларуси. С 2011 до 2017 года мы наблюдаем постоянное снижение трансформационных амбиций ЕС.

Романтический период трансформаций и усиления гражданского общества, наступивший после арабских революций 2011 года, скатывается к декларациям безопасности, стабильности и дифференцированному подходу к разным странам. Разочарование Евросоюза связано с тем, что трансформации частично не увенчались успехом, с возвращением геополитики, украинским кризисом и усилением противостояния с Россией.

Европейский Союз частично отказывается от роли главного актора трансформаций и перемен, в том числе и от роли основного «промоутера» прав человека в регионе. И эта тенденция нарастает: в последнем документе Европейского Союза, который определяет дорожную карту развития Восточного партнерства до 2020 года, вообще нет апелляций к правам человека как к основному критерию перемен.

Фрагментарно они упоминаются, но нет никакой политической декларации относительно того, что права человека являются базой, на основе которой строится инициатива «Восточное партнерство». Главные цели Европейского Союза — достижение стабильности и устойчивости.

Это означает, что политика ЕС становится компромиссной, ЕС демонстрирует готовность терпеть нарушение прав человека в таких странах, как Беларусь. И Европейский Союз терпит, что видно по непропорционально мягкой реакции ЕС на весенние события в Беларуси.

Политика Европейского Союза «критического втягивания», которую мы наблюдаем с конца 2010 года, все меньше критическая и все больше — втягивающая.

Мифологизация беларусско-европейских отношений

Европейско-беларусские отношения сегодня окутаны сплошной мифологией.

Чиновники и политики Евросоюза заявляют, что политика ЕС была изменена в ответ на изменения в Беларуси: такие как, говорят они, «освобождение политзаключенных и...».

Но никакого «и» не было. Изменение политики произошло не вследствие изменения ситуации в Беларуси, а потому что акторы так захотели: политика улучшения отношений с Беларусью началась до освобождения политзаключенных и даже до украинского кризиса; потепление началось накануне саммита Восточного партнерства 2014 года, когда официальный Минск согласился на переговоры по упрощению визового режима.

Второй миф: «Лукашенко не выполнил ни одного требования Евросоюза, ЕС изменил отношение к официальному Минску только из-за украинского кризиса и нейтральной позиции Беларуси».

Это совершенно не так. Напряжение в двусторонних отношениях, связанное с наличием политзаключенных, заставило беларусскую власть сначала освободить политзаключенных. И международное давление оказалось именно тем инструментом, который позволил перейти к другому уровню сотрудничества с Беларусью. Не мифический нейтралитет Беларуси и не украинский кризис были решающими в улучшении отношений ЕС и Беларуси. Оно началось раньше, до украинского кризиса и до «нейтрально-переговорной» роли Беларуси. Оно потребовало выполнения Беларусью условия о выпуске политзаключенных. Украина и геополитика оказали свое влияние, но эти факторы были лишь «одними из...».

Следующий миф: «Беларусь изменила вектор интеграции». Этот миф усиленно эксплуатирует российская сторона, российская пропагандистская машина поет про некий «интеграционный разворот» Беларуси. В реальности никакого разворота нет: уровень отношений Беларуси и Евросоюза как был, так и остался никаким, более низким, чем даже существующий уровень российско-европейских отношений.

Еще один миф: «Беларусь находится в конфликте с Российской Федерацией и потому ей требуется безусловная помощь ЕС, дабы не оказаться поглощенной Россией». Естественно, определенная угроза со стороны России существует. Но нет оснований говорить, что Беларусь находится в серьезном конфликте с Россией, а плохие соседские отношения не дают оснований для безусловной помощи ЕС, как и не дают оснований не реагировать на нарушения прав человека в Беларуси.

И этот миф в полную силу эксплуатируется такой площадкой, как «Минский диалог», группами, которые отстаивают «Хельсинки-2». Не соответствует действительности и вся мифология о Беларуси как региональном миротворце и «доноре стабильности»: Беларусь не играет никакой существенной посреднической роли в переговорном процессе по Украине; Беларусь — не миротворец, а место, где по воле случая проходят переговоры.

«Официальный Минск достиг значительного прогресса в отношениях с ЕС», — очередной миф. Все успехи связаны с дипломатическими и переговорными достижениями. Например, сегодняшний диалог по правам человека — нормальный процесс, но все это не более чем разговоры. Нет никакого существенного углубления экономического, культурного или политического сотрудничества, развития договорной базы кооперации и т.д.

Очевидно, что усиливается влияние управляемого гражданского общества на политику Евросоюза — и это влияние временами сильнее, чем у реального гражданского общества Беларуси. Мы также видим трансформацию внешней помощи ЕС — эту трансформацию почувствовали на себе все независимые организации, которые все меньше интересуют Евросоюз. Средств выделяется все меньше, и распределяются они, в основном, на сотрудничество с государством, или оперирование с ними требует сотрудничества с государственными органами.

Может ли гражданское сообщество влиять на политику ЕС? В сегодняшнем его состоянии — нет, не может.

Но если мы изменимся, если мы больше внимания уделим межсекторальной кооперации и формированию единой позиции гражданского общества Беларуси по важным вопросам, более тесному сотрудничеству с организациями гражданского общества региона (украинскими, армянскими, грузинскими), тогда мы сможем влиять на политику Евросоюза.

Но для этого придется измениться нам самим.

Текст выступления директора Центра европейской трансформации Андрея Егорова на IV Беларусском правозащитном форуме, который прошел 20-21 октября в Вильнюсе.

Читайте также:

Глобальное потепление после холодной войны. Возможны ли реформы в Беларуси?

Форточка в Европу. Что принесет Беларуси безвизовый въезд

Чем обернулась Евроинтеграция для стран Балтии

Комментировать